Остров. Остаться людьми. Тетралогия (СИ)

Договорить он не успел. В его кармане запищал телефон. Выдернув его одним движением, Дебуа рявкнул:

– Да!

И услышал голос Левши.

Люди Дебуа стояли вокруг кровати с окровавленной женщиной и следили за тем, как меняется цвет лица их хозяина от бордово-красного до иссиня-белого. Стоял и смотрел вместе со всеми и боксер. И он понятия не имел, что натворил. Странно, но он до сих пор не понимал, почему хозяин так взбешен.

Телефон полетел в угол комнаты.

– Ты!.. – Он тыкал в лицо боксеру пальцем, как жалом отбойного молотка. – Лично ты поедешь на свалку, на встречу к Левше!.. Лично ты привезешь мне тубус! И если ты не сделаешь этого, я переломаю тебе все кости и брошу на ту же свалку, ты понял, кретин?!

В углу опять затрезвонил телефон, и Дебуа опять отвлекся. Судя по всему, и в первый раз, и во второй он разговаривал с одним и тем же человеком – не было ни приветов, ни прощаний.

– Филиппп, как договорились. Ты привозишь на свалку тубус и отдаешь, после чего мои люди сопровождают твою машину до Булонского леса. Там я тебе ее отдам…

Брезгливо поведя рукой в сторону кровати, он пробормотал:

– Заберите эту мразь и отвезите куда-нибудь. Заройте, что ли…

Час прошел, и Левша перед его глазами. Сейчас все закончится. И непонятно лишь одно – чем?

Сплюнув, боксер разместился на импровизированном пятачке. Боксер, если речь идет не об идиоте, никогда не ударит первым в быту. Он хорошо знает, что на первый и последний удар у него всегда хватит времени. И хорошо понимает, какие последствия для противника наступят после этого удара. Но эта идея теряет смысл, когда разговор идет один на один, на краю помойной ямы. И человек Дебуа ударил первым…

Мгновенно отшатнувшись, Левша прослушал свист руки перед своим носом, но не увидел ее. Шагнув назад и снова вернувшись вперед, коротко бросил:

– Чемпион Парижа, значит…

– Убью, мразь… – пробормотал его собеседник, просчитывая расстояние и начиная движение по «рингу». Запах дорогого одеколона от противника его бесил.

Левша улыбнулся. Для них обоих тактика поведения была близка и понятна. На ринге противника нужно прижать к канатам, тут – к краю ямы. Боец, рассчитывая на двойку «правый хук – левый прямой» рванулся, вперед и на первом же движении поймал рукой пустоту, а печенью – сокрушительный удар слева.

Вынырнув из-под провисшей руки чемпиона Парижа, Левша отшатнулся в сторону и прямо перед собой увидел его висок. Весь разговор можно было закончить прямо сейчас, и на встречу к Дебуа ехать со скоростью не сто двадцать, а сто километров в час. Но Левша желал не этого.

– Любитель? – поинтересовался он. – На профессиональный ринг ни разу не выходил?

Теперь пришлось не нырять, а отбрасывать тело на несколько шагов в сторону. Перед ним несколько раз мелькнуло позеленевшее после удара в печень лицо соперника, и на третий раз тот все-таки его достал. Костяшки мизинца и безымянного пальца уже на излете чиркнули его по губе, и Левша почувствовал во рту солоноватый привкус. Это был первый удар, который достиг цели, и боксер на секунду замешкался, оценивая урон, нанесенный врагу. Десятая доля секунды, когда его подбородок оказался незащищенным снизу…

Глубокий мощный апперкот с разворотом туловища развернул тело человека Дебуа по такой дуге, что на миг Левше показалось – голова оторвалась.

Удар пришелся гораздо глубже, чем на это рассчитывал Левша, его кулак вонзился не в сам подбородок, а под всю нижнюю челюсть. Пыль, вылетевшая из-под тела рухнувшего боксера, заставила Левшу слегка расслабиться и немного подождать. Но тот пришел в себя очень быстро. На его лице прибавилось немного крови от прокушенного языка, и, помимо воли, из слезотоков выступила влага. Это не плач, это банальная реакция организма. Двадцативосьмилетний громила сдаваться или молить о пощаде даже и не думал. Он хотел убить. А это уже не реакция, это воля…

Стычка продолжалась, и скорость перемещения по городу до места предстоящей встречи увеличивалась километр за километром. Но парень сам снял все вопросы дальнейшего поведения своего противника. Боксер из него вышел. Остался простой мужик, которого жажда жизни пинает под зад и торопит совершать ошибки. Унижаться красивым боксом с уличным драчуном он посчитал ниже своего достоинства. Быстро наклонившись, он схватил валяющийся в пыли метровый обрезок строительной арматуры и, недолго думая, стал совершать движения бейсболиста, выбивающего мяч в поле. Второе, третье, четвертое…

Левше лишь оставалось дождаться момента, когда тот увлечется…

На очередном взмахе он поймал бойца Дебуа на противоходе и с силой впечатал кулак в переносицу. Это удар не для тех, кто ловит фортуну за фалды на первенстве Франции. Это удар, разящий неудачников. Металлический прут, описав полукруг, упал на жидкий кустарник и исчез из поля зрения.

Левша не видел прут. Он видел лишь злое, окровавленное лицо негодяя, который отбивал ему почки в номере отеля «Бристоль».

И рассудительный вышел из Левши так же, как вышел из громилы боксер. Последний уже почти потерял сознание от ударов, похожих на заводской молот, и шагал спиной вперед уже в глубоком нокауте. Упасть ему не давали лишь новые удары. Кровь, словно с кропила батюшки при освящении, слетала с его лица и, врезаясь в сухую пыль, превращалась в невидимые комки. Наконец наступил момент, когда все должно было закончиться.

Встав на колени над поверженным врагом, Левша отвел за плечо руку, собираясь обрушить ее в последний раз на его переносицу. Он знал, что за этим последует. Сломанные повдоль кости носа вонзятся в мозг, и грузное тело, зайдясь в агонии, через минуту затихнет.

Время шло, а он смотрел на хлюпающие кровью губы бандита. Оставалось нанести один-единственный удар, но… он не мог его сделать. Не боялся, что на плечах повиснет труп, нет. Ему просто не хотелось убивать. Тот, что пылал в нем ненавистью, уступил место рассудительному.

Отвернув лицо от кровавой маски, Левша сплюнул и, пошатываясь и отряхивая на ходу брюки, направился к машине. Он знал, что люди в джипе караулят каждое его движение. Он знал, что сейчас у него будут забирать тубус. Иначе Дебуа не Дебуа.

Шаги сзади он воспринял как должное. Приехали они втроем. Им показалось, что этого достаточно.

Накинув пиджак, Левша, стоя спиной к приближающемуся к нему с пистолетом на вытянутой руке крепышу в черной рубашке, заглаживал назад волосы.

– Сейчас ты отойдешь от машины и позволишь мне взять тубус…

– Конечно, – ответил Левша, наклоняясь и отряхивая брючины у самых туфель.

Крепыш потянулся за тубусом.

Выхватив из кобуры под штаниной крошечный «браунинг», Левша, не разгибаясь, нажал на спуск. Потом еще раз. Швырнув игрушку в яму, он одной рукой перехватил из руки падающего крепыша «беретту», а второй смахнул со щеток тубус.

– Сидеть не шевелясь! – прокричал он, стремительно приближаясь к машине. Когда до нее оставалось не более пяти метров, приказал громко, резко: – Открыли все двери, быстро!

В стороны откинулась дверца водителя и дверца пассажира. Значит, четверо, а не трое…

Прицелившись в правую половину стекла, Левша нажал на спуск. В стекле тотчас образовалось запыленное по окружности отверстие.

Зайдя со стороны пассажира, Левша, крича водителю: «Руки на руль, козел!», ухватил за шиворот брызжущего кровью из горла его приятеля и одним движением вышвырнул из машины.

– А теперь в Булонский лес, к Дебуа!

Они успели вовремя. Шарль, выйдя из-за руля черного «Мазерати», сел на капот и закурил. Он ждал хороших новостей. Джип приехал один, «Мерседеса» нет. Значит, его люди привезли тубус.

Отверстие в стекле он заметил не сразу. Но когда заметил, было поздно.

Он начал с тревогой вынимать руки из карманов, когда водитель с разбитым пистолетной рукояткой виском уже валился на руль.

– Мы пойдем погуляем с тобой по лесу, дружок…