Пропавшее ущелье

Едва машина остановилась, как Осередко раскрыл свой походный альбом и принялся делать наброски.

Школьный товарищ Бархатова стал прощаться. Санаторий помещался на одной из террас, в прохладной роще.

— Когда вы двинетесь дальше? — спросил он.

— Дня через три, — ответил Василий Яковлевич.

— Где же вас найти?

— Километрах в трех отсюда мы расположимся лагерем. Приходи, делать тебе все равно будет нечего, а двигаться полезно, похудеешь, — шутил Бархатов.

Спутникам он велел далеко не отлучаться, а сам ушел в местный Совет сообщить о приезде экспедиции.

Все спустились к реке, принялись умываться. Вода была холодная, несмотря на июльскую жару.

Малинин подошел к Щербакову.

— Я хотел бы с вами поговорить.

— Пожалуйста.

— Может быть, отойдем в сторону?

Михаилу не понравился тон, каким были произнесены эти слова, но он молча двинулся за Малининым. Они уселись на каменном выступе. Малинин предложил папиросу.

— Спасибо, не курю.

Пока Малинин прикуривал, Щербаков внимательно разглядывал его. У Малинина было продолговатое сухое лицо с заостренным подбородком. Крупноватый тонкий нос выделялся на впалых щеках. Красивыми были глаза — большие, серые, выпуклый лоб и светлые, вьющиеся волосы, небрежно зачесанные.

— Заранее прошу извинения за этот разговор, — начал Малинин спокойно. — Но вы мне кажетесь серьезным и умным человеком.

Щербаков промолчал.

— Вам нравится Лена? — неожиданно спросил Малинин.

— Я понимаю, — продолжал он, — о таких вещах неприятно спрашивать, тем более, что мы с вами мало знакомы, но мы ведем мужской разговор, и, поверьте, он останется между нами.

— Я не знаю его причины, к чему все это? — резко спросил Михаил. — Оставим-ка лучше…

— Нет, — перебил его Малинин, — давайте сразу договоримся, чтобы к этой теме больше не возвращаться. Я заметил, что Лена ведет себя с вами несколько легкомысленно, флиртует, девушки вообще любят нашему брату морочить голову. А тут, в экспедиции, головы нам понадобятся для других целей. Поэтому хотел вас поставить в известность, что Лена моя невеста, и у меня есть некоторые основания утверждать, что мы любим друг друга и осенью, возвратившись в Москву, говоря высоким «штилем», сочетаемся браком. Так что оставьте ее в покое.

Все это Малинин высказал спокойно, не повышая тона, после чего поднялся, давая понять, что разговор окончен.

Щербаков на мгновение онемел, затем намеревался что-то ответить, но так и не произнес ни слова. В это время к ним подбежала Лена, Она только что искупалась в речке, мокрые пряди ее волос спадали на лоб, лицо сияло свежестью.

— Что вы тут делаете? — обратилась девушка к молодым людям.

Малинин подошел к ней и озабоченно спросил:

— Леночка, ты купалась?

— Да, вода такая чудесная.

— Напрасно, можешь простудиться.

— В такую жару! — рассмеялась девушка. — Михаил Георгиевич, а вы что насупились?

Щербаков не ответил. Догадываясь, что между Малининым и Щербаковым что-то произошло, Лена спросила:

— В чем дело, если не секрет?

Щербаков не сдержался. Вероятно, этого не следовало говорить, но Михаил плохо владел собой в ту минуту.

— Ничего особенного… Виктор Михайлович просто уведомил меня, что вы его невеста, и потому я не смею подходить к вам ближе, чем на пушечный выстрел.

— Виктор, что это, как ты смел! — возмутилась Лена.

Лицо Малинина стало злым, но внешне он ничем не выдал своего состояния.

— Не совсем так, Леночка… Мягко говоря, Михаил Георгиевич несколько сгущает краски.

— Как это все-таки подло, Виктор, — сердито проговорила Лена и, повернувшись, быстро пошла в сторону стоянки экспедиции.

— Лена, подожди! — крикнул Малинин.

Но девушка даже не повернула головы, торопливо взбираясь по узкой тропинке.

— Оказывается, вот вы какой… Ну, хорошо, я это вам припомню, — бросил Малинин.

Это взорвало Михаила.

— Слушайте, вы!.. — Щербаков не закончил фразы, чувствуя, что может совершить глупость.

— Вы хотели еще что-то добавить?

— Ладно, все. Идите.

Михаил испытывал стыд за всю эту сцену и за то, что не неумел сдержаться. Когда он поднялся наверх, Бархатов уже возвратился. Щербаков порывался рассказать о случившемся Василию Яковлевичу. Он знал, как важна в высокогорной экспедиции товарищеская спайка. Но потом подумал, что не стоит огорчать начальника экспедиции и вмешивать во всю эту историю Лену.

Все снова уселись в машину и поехали дальше. Километрах в четырех от Хамзаабада, среди пышной зелени, Бархатов велел остановиться.

— Здесь разобьем наш лагерь. Снимайте палатки, разгружайте вещи.

МАЛИНИН ИСЧЕЗ

Солнце еще не зашло, когда палатки уже стояли, снаряжение было уложено, и машина укатила назад, в Горчаково.

Пользуясь тем, что селение находилось недалеко, Василий Яковлевич решил не трогать пока продовольствие, взятое в экспедицию, а отправиться всем поужинать в чайхану.

Дежурным остался Константин Туманов. Остальные шумной ватагой направились в Хамзаабад.

Возвращались в лагерь засветло. Воздух был чист и прохладен, вдали таинственно темнели горы с белоснежными шапками вершин. От садов, окружавших почти каждый дом, легкий ветерок нес аромат спелых яблок. После неприятного разговора с Малининым Михаил старался держаться подальше от Лены. Девушка заметила это. Она догнала ушедшего вперед Щербакова.

— Вы на меня не сердитесь? — спросила она.

— За что, Лена?

— Поверьте, мне самой неприятна эта глупая история.

— Да, когда любишь, можно наделать глупостей.

— Вы его оправдываете? — удивилась девушка. — Неужели я вещь, которую можно делить или присваивать?

— Простите, Лена, я не так выразился. Но я понимаю Малинина. Он, видимо, вас очень любит.

Михаил произнес это не без тайной надежды на то, что Лена выскажет свое отношение к Малинину.

Но она проговорила уклончиво:

— Мы дружим с ним два года. Он очень способный геолог. В институте его ценят…

— Он учится? — удивился Щербаков.

— Нет, он аспирант… Сейчас работает над диссертацией, как раз в области титана… Говорят, Виктор многого достиг… Вот почему Василий Яковлевич пригласил его в экспедицию.

Щербаков молчал. Малинин ей не безразличен. Как ни скверно было сознавать это, Михаил сумел подавить чувство какой-то горечи. «Ревную, что ли?» — подумал он. Их догоняли отставшие. Лена торопливо и просительно обратилась к Щербакову:

— Михаил Георгиевич, вы должны помириться с ним, я очень прошу вас…

— Хорошо, — тихо ответил Михаил, — но это зависит не только от меня.

Сзади раздался смех, молодые люди обернулись.

— Над чем вы смеетесь? — опросила Лена, сама невольно улыбаясь.

— Василий Яковлевич говорит, — заливаясь от смеха, проговорила Галя, — что хорошо бы его школьного друга захватить с нами в горы. Вот бы он где сбавил жирку!

— А что, — шутливо продолжал Бархатов, — мы бы нагрузили на него все снаряжение, и он бы за неделю стал стройным, как тополь. Зато Рашид, друзья, за время экспедиции определенно располнеет.

Ответом был общий смех.

— Рашид, не смей полнеть, — озорно проговорила Галя, — если ты растолстеешь, я за тебя ни за что не пойду замуж.

— А Галя самонадеянна, — заметил Осередко. — Может, он тебя еще и не возьмет в жены?

— Рашид, возьмешь?

Парень смущенно молчал.

— Ладно вам, — остановил развеселившуюся молодежь Бархатов. — Оставьте Рашида в покое. Лучше посмотрите на нашего голодающего, — указал он на вышедшего из палатки Туманова. — Костя, держись, несем тебе есть.

Потом все собрались в палатке мужчин.

Василий Яковлевич обратился ко всем:

— Так вот, друзья, с завтрашнего дня вводится строгий распорядок и дисциплина: подъем в пять часов утра, до семи зарядка и тренировка под руководством Михаила Георгиевича, которого, кстати говоря, я назначаю своим заместителем, затем завтрак. Поварами на завтрашний день назначаются Галина и Туманов, а дневальным — Рашид. Мы с Михаилом Георгиевичем сходим в Хамзаабад по хозяйственным делам, кстати побеседуем со старожилами, хорошо знающими горы. Осередко и Малинин отправятся после завтрака на разведку местности. Только далеко не заходить и к двум часам всем собраться на обед. Все ясно?