Пропавшее ущелье

— Я всерьез говорю. За этим и пришел к Василию Яковлевичу. Пусть берет шефство над своим школьным товарищем.

Когда возвратился Бархатов, толстяк стал усиленно упрашивать взять его с собой в экспедицию.

— Пойми, — горячился он, — мне надоели курорты как горькая редька. Я на воздух хочу, на свободу. Клянусь, что буду делать все, что поручите. Мне нужен физический труд, а не загорание.

— Ты это говоришь, сидя у костра, а в горах взвоешь.

— Тогда отправите меня обратно. Но я не слабее других, вот увидишь.

Спор продолжался долго. Наконец, Бархатов уступил:

— Но имей в виду, никакого для тебя особого режима не будет. А начнешь хныкать, немедленно отошлю в санаторий.

— Согласен! Когда я должен явиться?

— Завтра утром. Галя, — обратился Бархатов к девушке, исполнявшей по совместительству обязанности завхоза, — сумеем ли мы подобрать соответствующих размеров теплые вещи для товарища Кожухова?

— Придется из трех скроить одну, — пошутила та.

— Поищите.

— Найдем, Василий Яковлевич. Мы с собой взяли достаточно теплых вещей. Во что-нибудь экипируем Алексея Борисовича.

Щербаков неодобрительно отнесся к решению принять Кожухова в экспедицию. Но что он мог возразить? Подозрения необоснованны. Но зачем Кожухову нужно было следить за ними? Не случайное ли это совпадение?

ТАИНСТВЕННАЯ БОЛЕЗНЬ

Как всегда, участники экспедиции поднялись вместе с солнцем. Вскоре в сопровождении пожилого узбека и Кожухова появились три ишака с впалыми боками. Животных нагрузили, и после завтрака необычная кавалькада двинулась в путь.

Дорога была уже знакома. Все торопились переправиться через горную реку, пока вода в ней не начала прибывать. За рекой тропинка пошла по левому, менее гористому берегу. Возле входа в ущелье участники экспедиции залюбовались красивым зрелищем. Впереди, с отвесной скалы каскадами спадала вода, и мириады брызг отсвечивали на солнце всеми цветами радуги, так, словно шел дождь из драгоценных камней.

Обойдя ущелье справа, экспедиция вступила в алычовые рощи. Невысокие деревья с изломанными верхушками и изогнутыми стволами росли тесно, во многих местах переплетаясь ветвями. По узкой дорожке идти было трудно.

Кожухов вначале бодро шагал за украинцем, постепенно начал отставать.

Галя не удержалась, чтобы не пошутить:

— Алексей Борисович, взять вас на буксир?

— Цыплят по осени считают, — ответил тот весело. — Смотрите, Галочка, чтобы мне не пришлось вас нести.

И действительно, он уже не отставал от остальных.

К вечеру сделали остановку. Когда скрылось солнце и стало прохладно, оделись в шерстяные вещи. Все устали. Забравшись в пуховые спальные мешки, участники экспедиции быстро уснули.

На другой день продолжался подъем.

Пересекли неглубокую долину, которую Василий Яковлевич назвал Арчабаши, по имени протекавшей здесь реки. Горы все ближе обступали людей, и все больше высоченных снежных вершин открывалось взорам. Идти было нелегко, но никто не жаловался. Кое-где приходилось помогать ишакам. В одном месте, где дорога шла через дикий урюковый лес, животные, замедлили шаги и неторопливо стали подбирать урюк, легко выплевывая косточки. Пожилой узбек, хозяин животных, сказал, что подгонять их бесполезно, все равно не послушают. Поэтому все обрадовались, когда лес кончился и тропинка начала виться среди горных пород.

Во второй половине дня добрались, наконец, к месту будущего лагеря, быстро сгрузили имущество, так как проводник торопился уйти засветло. Он пожелал экспедиции удачи, пожал всем руки и начал спускаться. Участники экспедиции, хоть и устали, но энергично принялись за работу: устанавливали палатки, собирали топливо, разбирали ящики со снаряжением.

Наступил первый вечер в горах. Над темными вершинами зажглись яркие звезды, в лагере весело запылал костер, бросая по сторонам длинные тени. Девушки затянули песню, настроение было у всех хорошее, за ужином много шутили. Особенно доставалось Кожухову, но он не сердился, сам охотно подтрунивал над собой.

На следующий день геологи, во главе с Василием Яковлевичем, начали обследование одной из долин, а Щербаков с Осередко стали готовиться к большому походу в горы, в места, где еще не ступала нога человека. Кожухова, несмотря на все его протесты, назначили старшим кашеваром, и хоть он утверждал, что совершенно не умеет готовить, обед выдался на славу.

Девушки возвратились в лагерь раньше остальных. В рюкзаках за плечами они принесли образцы пород. Лена несла в руках большой букет белых цветов с приятным запахом.

— Какой замечательный букет! — воскликнул Кожухов. — Это, конечно, мне.

Галя ответила шуткой:

— Когда похудеете.

— Кому же вы его преподнесете?

— Василию Яковлевичу.

— Ему можно. Его я не ревную, он мой школьный товарищ… А где остальные?

— Идут за нами.

Тогда пора накрывать на стол…

Он ушел. Девушки налили в стеклянную банку воды и поставили цветы в мужской палатке.

Пришли Туманов и Рашид. Оба устали и прилегли в ожидании обеда. Затем подошел тяжело нагруженный различными камнями Малинин. Он сложил их в углу палатки и обратил внимание на цветы. Они возвышались на ящиках возле места, где спал Щербаков.

Виктор постоял возле них, покосился на задремавших молодых людей. Потом незаметно вынес букет из палатки и швырнул его в пропасть.

…Когда с гор спустились Щербаков и Осередко, подошел Бархатов. Разбудили Туманова и Рашида, все сели обедать.

Девушки были удивлены, что их никто не поблагодарил за букет.

Первая не вытерпела Галя:

— Василий Яковлевич, как вам понравился наш подарок?

— Какой подарок?

— А цветы?

— Какие цветы?

— Вы были в палатке?

— Был.

— И ничего не заметили?

— Нет.

Галя вскочила с места. Возвратившись, огорченно сказала:

— Там их нет… Ребята, кто спрятал букет?

Никто не ответил.

Девушки решили, что над ними шутят. А вскоре другое происшествие отвлекло внимание всех.

После обеда Лена и Галя начали жаловаться на головную боль. К вечеру им стало хуже, появилась рвота. Потом почувствовали недомогание Рашид и Туманов, их тоже тошнило.

Измерили температуру, но она у всех оказалась нормальной.

— Странная болезнь, — сказал Бархатов. Он достал аптечку и заставил молодых людей принять таблетки от гриппа.

Не помогло. Щербаков дождался, когда Бархатов остался один, подошел к нему.

— Василий Яковлевич, по-моему, у ребят отравление.

— Отравление?

— Все признаки налицо, — настаивал Щербаков. — Головная боль… тошнота…

— Да, да, — согласился Бархатов, — но чем же они могли отравиться? Обедали мы вместе, продукты свежие.

— Мне все это очень нравится… Кто сегодня готовил обед?

— Алексей Борисович.

— В том-то и дело…

— Что вы хотите этим сказать?

Перейдя на шепот, Михаил горячо заговорил:

— Кто он такой, этот Кожухов? Вы его хорошо знаете? Не нужно было брать его с собой, нечего ему тут делать.

Щербаков высказал причину своих подозрений. Бархатов выслушал его внимательно, затем сказал:

— Мне кажется, что вы ошибаетесь… Кожухов честный человек… Да и к чему ему было за вами следить, тем более, что он даже не знал, кто вы?

— А отравление?

— Вот это, действительно, странно… Но почему мы не заболели? Да и отравление ли это?

— Василий Яковлевич, вы знали его в школьные годы. А что он делает сейчас?

— Сказал, что работает бухгалтером в Министерстве сельского хозяйства Узбекской ССР.

— Сказать все можно.

— Ну что же, будем внимательнее.

На следующее утро вчерашние вольные почувствовали себя значительно лучше, а вскоре и следа не осталось от загадочного недомогания.

Но причина болезни так и осталась неизвестной.

ПЕРВЫЙ ПОХОД

Щербакову не терпелось на практике испытать свое изобретение, но Василий Яковлевич попросил его повременить.