Ранчо у моста Лиан

— Ну, а аллигаторы?

— Они не замедлили подоспеть. Их было двое, но я поджидал их и, как только они достаточно приблизились ко мне, нырнул и, поднявшись как раз под одним из них, распорол ему брюхо своим ножом, затем поступил точно также с другим. Так я управился с пятерыми, одинаково удачно! Ну, а остальные, видя, вероятно, что со мной не совсем удобно иметь дело, оставили меня в покое. Да вот, смотрите вон один из них выполз околевать на берегу!

— И в самом деле! — воскликнул старик, поглядев в том направлении, куда ему указывал дон Торрибио, — я отвезу его на своей телеге домой! Ведь, мясо аллигатора чрезвычайно вкусно!

— Знаю!

— Послушай, мучачо, пойдем со мной в мою хижину, жена мастерски изжарит нам по хорошему ломтю!

— Благодарю, я бы охотно последовал вашему приглашению, но теперь это невозможно, так как я не желаю потерять своего коня и оружие, которое оставил в том месте, откуда пошел купаться.

— Да, правда, я об этом и не подумал! Что же ты теперь намерен делать?

— Отдохнув немного, я снова переплыву реку и отыщу свою лошадь и оружие.

— Хм, парень, ведь, это, право, значит испытывать долготерпение Бога! Ну, да уж если ты решил, так тебя ведь, не отговоришь! Так отдыхай, а я пока займусь распластыванием аллигатора. Но ты заходи вечерком в мой jacal: мы будем ждать тебя к ужину!

— Ладно, буду непременно, сеньор Педрозо!

Мужчины простились, — дон Торрибио, свернувшись улегся на траве и тотчас же заснул под сенью развесистого дерева, так как солнце уже взошло и стало жарко.

Дон Хуан Педрозо, разрубив топором гигантского аллигатора, взвалил его на свою телегу и поехал своей дорогой, предварительно повторив еще раз свое приглашение молодому человеку, но тот крепко спал и ничего не слышал.

Аллигаторы задали таки ему работы, так что он утомился не на шутку. Эти громадные земноводные, живущие в реках и лагунах до крайности опасны и свирепы. На человека они тоже иногда нападают, если он даже не в воде.

Дон Торрибио спал уже часа три, когда его разбудил конский топот, раздавшийся совсем близко около того места, где он лежал. В первый момент он не мог даже припомнить, как он очутился здесь, под этим деревом, но затем все ему припомнилось разом, и брови его невольно сдвинулись, когда подняв голову он увидел перед собою дона Рафаэля Кастильо, державшего в поводу двух коней.

Одним прыжком дон Торрибио очутился на ногах и, ответив безмолвным наклонением головы на такой же молчаливый поклон дона Рафаэля, сложил руки на груди и ждал объяснения.

Молодые люди были почти одних лет; дон Рафаэль был красивый, статный юноша с прямым, открытым взглядом глубоких черных глаз, под природной грацией и изяществом его форм, очевидно, скрывалась недюжинная сила.

— Уже с самого рассвета я ищу вас по всюду, дон Торрибио! — сказал самым дружественным тоном новоприбывший, — я очень беспокоился о вас и рад, что вижу вас бодрым и здоровым!

— Очень благодарен, сеньор дон Рафаэль! Мне удалось на этот раз благодаря вам и вашему брату уйти от верной смерти и я этого никогда не забуду! — Но могу я узнать, почему вы так старательно разыскивали меня теперь?

— Да. конечно, — ответил молодой человек, немного смущенный официальным тоном своего собеседника, — как я уже сказал вам, я беспокоился о вас, не зная, живы ли вы еще, и затем, вы оставили в наших руках ваше сарапе и ваше сомбреро, которую я хочу вам возвратить. Кроме того, бродя около моста Лиан мой брат случайно нашел вашу лошадь, — это прекраснейшее, благородное животное, — и я думал, что вы будете весьма рады вновь увидеть его, я и привел его вам, как видите!

— О, благодарю! Благодарю вас, дон Рафаэль! — воскликнул дон Торрибио взволнованным голосом, — простите мне мою холодность в первый момент: я сам не знаю, какие глупые мысли пришли мне на ум при виде вас; я, как видно, находился еще под впечатлением событий этой ночи! Простите еще раз, я вижу, вы и ваш брат добры и великодушны, и я, право, не знаю, чем и когда я смогу отблагодарить вас, но надеюсь, что Господь поможет мне в этом и когда-нибудь мне представиться случай оказать вам услугу!

— Простите, я не кончил, — сказал улыбаясь дон Рафаэль, — во время нашей борьбы я разбил ваше ружье, а огнестрельное оружие здесь редко и дорого особенно теперь, когда даже за деньги трудно получить ружье. Мне известно, что у нас здесь в лесу охотник, а вы ведь, насколько мне известно, охотник, положительно должен пропасть с голода, если у него нет ружья.

— Да, это правда, и я слишком беден, чтобы иметь возможность приобрести другое раньше нескольких месяцев. Но вы могли меня убить, если бы захотели, а предпочли только обезоружить меня, да к тому же я сознаюсь, что заслужил этот жестокий урок… Но не будем более говорить об этом!

— Нет, напротив, поговорим еще немного.

— Как угодно, но к чему? — с печальной улыбкой сказал он.

— Не думайте, пожалуйста дон Торрибио, что я настаиваю на этом разговоре с намерением растравить еще более чувство сожаления, вызванное в вас этой потерей — о, нет!

— Не оправдывайтесь, — перебил дон Торрибио, — за эти несколько часов я успел узнать вас настолько, что повторяю, считаю вас не только моим спасителем, но еще кроме того человеком с благородным сердцем и высокой душой!

— А если так, — улыбаясь подхватил дон Рафаэль, — то вы позволите мне заменить вам разбитое мною ружье — хотя бы этим!

— Сеньор! — воскликнул дон Торрибио.

— О, не отказывайте мне в этом, прошу вас, у меня несколько таких ружей и могу уверить вас, это прекраснейшее оружие. — К тому же, ведь это вовсе не подарок — это только замена! Ведь, я разбил ваше ружье! Но не станем более спорить об этом; я счастлив, что вы согласились принять это ружье! — С этими словами дон Рафаэль вручил дону Торрибио совершенно новое прекрасное ружье. Последний принялся внимательно разглядывать его.

— Это ружье дорогое! — Мало того, это ценное ружье! — радостно воскликнул он, но затем лицо его вдруг опечалилось и он, сказал, возвращая его своему великодушному врагу:

— Извините дон Рафаэль, я не могу принять его!

— Почему так?

— Потому, что оно слишком ценное! Мое было простое, старое ружье, я купил его за одну унцию по случаю у одного английского капитана!

— Выслушайте меня прежде, чем отказаться окончательно, — живо возразил дон Рафаэль. — Одно французское судно гибло у наших берегов во время ужаснейшего cordonazo 3. Брат мой и я находились тогда случайно в окрестностях Сан-Блаза. Не думая о страшной опасности, которая грозила нам, мы сели в лодку, доплыли до гибнущего судна и затем с Божьей помощью провели его благополучно до входа в порт Сан-Блаз. Таким путем нам посчастливилось спасти не только само судно и его ценный груз, но также капитана, и весь его экипаж. Конечно, это не более чем счастливый случай. Желая отблагодарить нас, и видя, что мы не соглашаемся принять никакого денежного вознаграждения, капитан вынудил нас принять каждого по ящику ружей и по ящику пистолетов Версальского завода, как говорят, первого в Европе. Он приказал свезти на берег эти четыре ящика, уверяя нас, что мы не вправе отказаться от оружия теперь, когда вся наша страна находится в восстании и так нуждается в оружии. Конечно, мысль капитана при этом была та, чтобы мы раздали это оружие тем из наших друзей, которые будут в нем нуждаться, так что вы видите, что, предлагая вам одно из этих ружей, я только сообразуюсь с желанием капитана. Еще раз прошу принять от меня это ружье, а пару пистолетов от брата моего, Лопа. После того, что я вам сейчас рассказал, вы не вправе отказываться от этого оружия! — С этими словами он вручил вторично дону Торрибио ружье и пару пистолетов, которые вынул из-за пояса.

— Что делать, надо вам повиноваться! — полушутливо, полурадостно сказал молодой человек.

— Ну, а теперь надеюсь, мы расстанемся с вами друзьями! — сказал дон Рафаэль, протягивая руку.