Ранчо у моста Лиан

— То есть не вдвоем а в вчетвером; ведь, вас же трое на одного! — насмешливо заметил Торрибио.

— Ну, если хочешь, так в вчетвером, потому что мы пришли сюда для того, чтобы воздать тебе должную справедливость.

— Справедливость! ха, ха! — засмеялся Торрибио, — да разве это преступление, любить прекрасную Ассунту?

— Да, это преступление, если человек уже связан с другою женщиной, которую подло бросил, обманув и опозорив ее!

— Все это ложь! — гневно крикнул Торрибио, — ложь: я люблю Ассунту!

— Ради твоей же пользы, парень, советую тебе не произносить более при мне имени моей приемной дочери, тем более что, как мне известно, и она не любит тебя!

— А как вы это можете знать? — нахально и вызывающе воскликнул он.

— Нет, парень, ты не проведешь нас! мы уже более часа следим за тобой и слышали каждое слово вашего разговора! — заметил один из двух молодых людей, стоявших позади.

— Молчи, Рафаэль, я один хочу говорить с ним, — строго произнес старик, — я уже говорил тебе раз, — продолжал он, обращаясь к Торрибио, — чтобы ты не смел бродить около моего ранчо, но ты преступил этот запрет: тем хуже для тебя!

— Смотрите, берегитесь и вы, — смело воскликнул молодой человек, — когда на меня нападают, я защищаюсь! — и сделав скачок назад, он проворно вскинул свое ружье.

— Ого! ну, не так прытко, парень! — Ты больно уж проворен защищаться! — Что ты этим добьешься? Отдай-ка лучше мне твое ружье.

— Попробуй взять его у меня! — но едва успел он вымолвить эти слова, как ружье его, разбитое меткою пулей выпало у него из рук: это выстрелил старший сын старика, Рафаэль.

— Ловко наметил, хвалю, — обратился к нему старик, — ну, что же, сдаешься ты теперь? — спросил он Торрибио.

— Что, вы хотите меня прирезать, как барана? — резко спросил он.

— Тут не может быть и речи об убийстве, и как бы ты не был виновен, но мне жизнь твоя не нужна!

— Чего же вы от меня хотите?

— Сдайся!

— Ни за что!

— А, если так…

В этот момент сыновья старика оба разом накинулись на Торрибио, но смелый молодой человек, не выждав их нападения, предупредил их, набросившись на двоих сразу с мачете в одной руке и длинной навахой в другой.

— А, вы вот чего хотите! — воскликнул он, смело скрещивая с ними оружие.

Но бой был слишком неравен: несмотря на всю свою необычайную силу, ловкость и проворство, он был один против двоих и эти двое не уступали ему ни в силе, ни в ловкости, ни в умении владеть оружием. Кроме того, они держались наготове и окутанная плотным сарапе левая рука служила им прекраснейшим щитом, которым они с успехом могли парировать удары, наносимые им их врагом, тогда как у Торрибио обе руки были заняты и с одним из двух неприятелей ему приходилось сражаться левой рукой. Несмотря на то, борьба продолжалась долго; сыновья старика старались только обезоружить Торрибио, не желая наносить ему ран.

Но вот, наконец, отважный пришелец испустил пронзительный, яростный крик и сделал прыжок к воде.

— Ну, не так скоро! Погоди, к чему торопиться!? — насмешливо остановил его старик, удерживая за платье.

Ловкие молодые люди ухитрились так запутать оружие Торрибио в складках своих сарапе 1, что тот поневоле вынужден был выпустить его из рук.

— Сдаешься ты теперь? — спросил старик.

— Я безоружен! — угрюмо ответил молодой человек.

Старик пожал плечами.

— На что ты жалуешься, смотри, ведь, на тебе нет и царапины, Dios me libre!

— Убейте же меня скорее, дон Сальватор Кастильо! — сказал он глухим голосом, — к чему мешкать?

— Зачем? ты хотел соблазнить мою племянницу, но она не поддалась твоим словам, не поверила твоим медовым речам, тогда ты стал угрожать ей, а я подоспел к ней на помощь. Мы застали тебя на месте преступления и я имею право убить тебя, как собаку!

— Так убивай же!

— Да полно, к чему так торопиться? За кого ты принимаешь меня?! — Наказать тебя, я примерно накажу, но убивать не стану.

— Напрасно! Вам не следует щадить меня!

— А почему?

— Потому что, если я останусь жив, то буду мстить вам! Так и знайте!

— Полно! Что ты говоришь?

— Клянусь, что отомщу вам и сыновьям вашим!

— Ну, это твое дело. Только смотри, не попадись еще раз в наши руки! Тогда уж мы не помилуем тебя!

— Я не хочу, чтобы вы помиловали меня, — скрежеща зубами, воскликнул молодой человек, — я ненавижу и презираю вас и повторяю, что если вы отпустите меня живым, я отомщу всей вашей семье!

— Ну, так увидим, а пока ты получишь заслуженное тобой наказание!

В этот момент оба сына старика неожиданно набросились на молодого человека и, завернув его в его же сарапе, понесли к реке.

Торрибио не произнес ни слова, не шевельнулся, но лицо его было бледно, как у мертвеца, черты его искажала бессильная ярость.

— Куда вы несете меня? — спросил он, когда они очутились на мосте лиан.

— Вот сейчас увидишь! — ответил старик, раскуривая свою сигарету.

На середине моста шествие остановилось.

— Здесь, здесь! — сказал старик, раздвигая лианы.

— Что вы собираетесь делать? — спросил еще раз Торрибио.

— Сбросим тебя в реку, — и больше ничего!

— Меня? бросить в реку?! Зачем?

— Затем, что ты сумасшедший и холодный душ для тебя весьма полезен! — насмешливо сказал дон Сальватор.

— О, вы не сделаете этого, это было бы слишком ужасно!

— Почему это так пугает тебя? Ведь, ты же плаваешь, как рыба, я это знаю, — берегись только, не попадись аллигаторам, их теперь очень много здесь!

— Лучше убейте меня из ружья или кинжала!

— Нет, я уже раз сказал, что не стану марать рук в твоей крови, — продолжал безжалостный старик, — тем хуже для тебя, если ты попадешься им в пасть. А если тебе удастся выбраться на берег, то смотри, чтоб это не случилось на моей земле, потому что на это раз мы встретим тебя ружейным огнем. Ну, а пока приятного пути! Да смотри, не попадайся мне еще раз! — Затем, обращаясь к своим сыновьям, старик прибавил: — я пойду наблюдать за рекой и когда подам вам сигнал, тогда вы и кидайте его в реку!

— Ладно, отец! — ответили разом молодые люди.

— До свидания, друг Торрибио! — насмешливо крикнул старик и крупными шагами зашагал к берегу.

Когда братья остались одни с приговоренным к смерти несчастным юношей, они молча обменялись выразительным взглядом.

Торрибио молчал. Страшная смерть, грозившая ему, совершенно лишила его сил, он даже не просил пощады.

Между тем братья обменялись шепотом несколькими словами.

— Послушай, — сказал Рафаэль сдержанным голосом, наклоняясь к несчастному, — брат мой Лоп и я, мы против воли повинуемся отцу, но не смеем его ослушаться! — Скажи, ведь ты хорошо умеешь плавать?

— Да, но это не может меня спасти, — раз у меня нет никакого оружия, чтобы защищаться!

— Ну, а если бы у тебя был нож? — спросил Рафаэль.

— О, если бы у меня был нож, я был бы спасен: эти аллигаторы трусы!

— Ну, так возьми свой нож! Вот он! — сказал Лоп.

— В самом деле? Неужели вы мне отдаете мой нож? — радостно воскликнул молодой человек.

— Так бери же скорей! Торрибио с радостью схватил нож.

— Я не забуду, что обязан вам жизнью! — воскликнул он. — А главное, не приходи больше бродить около нашего ранчо! — сказал дон Рафаэль. — В другой раз нам не удастся тебя спасти!

— Благодарю! у вас доброе сердце! — благодарю! благодарю!

— Кидайте! — раздался громкий голос старика.

— Возьми нож в зубы и не мешай нам! — шепнул несчастному дон Рафаэль.

— Да, да, благодарю вас за совет! — с благодарностью произнес Торрибио.

— Ну, Господи благослови! — прошептал Лоп.

Торрибио взял в зубы нож, как ему советовал дон Рафаэль.

— С Богом! смелее! — прошептали в напутствие оба брата и, подняв Торрибио на руки, пропустили его сквозь отверстии, проделанное в сети лиан, сбросив в воду таким образом, чтобы тот встал прямо на ноги.