Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы

— У меня сегодня для вас сюрприз, — сообщила она мне.

— Какой?

Она выбежала в другую комнату и через минуту уже стояла передо мной со знакомым портфелем в руках.

— У вас есть невеста?

— Есть, а что?

— А где она: в Ровно, в отряде или в Москве?

— В отряде.

— Возьмите. Сделайте ей подарок. — Лисовская раскрыла портфель, и я увидел в нем шерстяную кофту, носки, красивую косынку и много других вещей.

Мне стало смешно.

— Моей невесте пока что ни такой одежды, ни духов, ни пудры не нужно. У нас в отряде вообще запрещено делать ценные подарки.

— Все равно: возьмите и скажите командиру, что это от меня.

— А у кого вы взяли этот портфель?

— У Пауля Зиберта.

— Выкрали?

— Нет, он сам отдал. Проиграл его мне. Он куда-то-спешил, а я его задерживала. Он говорил, что хочет пойти к своему знакомому майору Гетелю. А в этот вечер Гетель сам обещал зайти ко мне. Я сказала об этом Зиберту. А он не поверил и назвал меня хвастуньей. «Давайте пари!» — предложила я Паулю. Он согласился. «На что?» — спрашиваю. А он: «Мне все равно». Я взглянула на портфель и сказала: «На американку!» — «Хорошо!» — ответил Зиберт. Не прошло и получаса, как появился Гетель. Мой обер-лейтенант словно язык проглотил, когда его увидел. А с портфелем вынужден был все-таки расстаться.

Портфель пришлось вернуть Кузнецову, но больше он не мог с ним ходить и купил себе другой. После этого случая он стал более осторожным в отношениях с Лисовской. Теперь уже он не говорил, что Лидия Ивановна работает «на два фронта», хотя встреча с Гетелем и была для него неожиданной. Майор Гетель начал подозревать Пауля Зиберта в шпионаже в пользу английской разведки. Кузнецов узнал об этом. И как раз после этого они встретились на квартире Лисовской.

Окончательный ответ на вопрос, кто такая Лидия Ивановна, мы получили позже.

СЮРПРИЗ

После разговора Кузнецова с Кохом перед нашей разведкой возникли новые проблемы. Нужно было уточнить сроки Курской операции, выяснить, какое количество военных группировок будет принимать в ней участие, какими новинками оружия и технических средств будет оснащена гитлеровская армия.

Конечно, мы не надеялись добыть детальный план будущего наступления, так как были убеждены, что ни в рейхскомиссариате, ни в главном штабе войск тыла, ни в других ровенских оккупационных учреждениях такого плана не могло быть. И все же источники информации существовали. Оказалось, что не только гаулейтеру известны замыслы ставки фюрера. Среди знакомых Пауля Зиберта были офицеры, которые тоже кое-что знали, и теперь, после того как Зиберт побывал у Коха, они заводили разговор об аудиенции и касались «важных событий», которые сыграют решающую роль в ходе войны.

Во время каждой из таких бесед Кузнецов узнавал нечто новое. Иногда информация была довольно туманной, однако в своей совокупности сообщения позволяли делать весьма конкретные выводы. Постепенно перед нами начала вырисовываться общая картина военной операции в районе Орла и Курска, которую старательно готовили гитлеровцы.

Все данные немедленно отправлялись в отряд, там они анализировались, обобщались и затем в шифрованном виде посылались через эфир в Москву.

Командование отряда было удовлетворено нашей разведывательной деятельностью. Ведь после «подвижной засады», когда от имперского советника связи подполковника Райса и графа Гаана мы узнали о месторасположении ставки Гитлера под Винницей, сообщения о подготовке нового наступления фашистских войск были наиболее важными.

Однажды, когда по поручению Кузнецова я принес в отряд очередную информацию по этому поводу, Александр Александрович Лукин, ознакомившись с ней, сказал:

— Все это хорошо, хлопче. Но всем вам необходимо поработать еще над одной штукой. Вот здесь, да и в предыдущих ваших сообщениях, фигурируют «тигры» и «пантеры». Кох сказал Кузнецову, будто они призваны сыграть чуть ли не решающую роль в предстоящей операции, а что мы о них знаем?

— Как что? — ответил я. — «Тигры» и «пантеры» — это новые немецкие танки и самоходные орудия. Об этом же сообщалось в одном из наших донесений.

— Танки… Самоходные орудия… — промолвил Лукин. — Ну хорошо, а что еще знаем о них? Танки бывают разные. И для того, чтобы с ними бороться, нужно иметь о них определенное представление. А нам даже не известно, как называются танки, а как — самоходные орудия. Знаем: «тигры», «пантеры» — и все.

Медведев, который до этого сидел молча, не вмешиваясь в наш разговор, наконец не выдержал:

— Дело не в названии. Если уж передавать в Москву об этих зверях-хищниках, то необходимо представить и их исчерпывающую техническую характеристику.

В тот же вечер об этом задании командования я рассказал товарищам.

— Думаю, — сказал Кузнецов, — что и этот секрет удастся раздобыть. Давайте объявим между собой такое соревнование: кто первый принесет обстоятельную информацию о «тиграх» и «пантерах», тому на его разведывательный счет приплюсуем несколько баллов.

Конечно, ни я, ни Шевчук, ни Валя Довгер не располагали такими возможностями, как Кузнецов, и каждый из нас был убежден, что именно Николаю Ивановичу удастся выполнить это задание. Но очень уж соблазнительной была идея посоревноваться с ним, посмотреть, на что каждый из нас способен. Поэтому мы согласились с предложением Кузнецова и не мешкая взялись за дело.

Я считал, что у меня немало шансов выйти победителем в соревновании. Ведь я регулярно получал свежие данные от здолбуновских железнодорожников. Через Здолбунов проходили на восток эшелоны с военной техникой, и наши товарищи имели возможность собственными глазами увидеть ее и даже пощупать руками. Другим источником информации была Лисовская. Все мои поручения она старалась выполнять быстро и безукоризненно. Достаточно было сказать ей, что именно меня интересует, как она сразу же отвечала согласием.

— Можете считать, что все в порядке, — заверяла она. — Я уже кое-что слышала об этих хищниках из фашистского зверинца. Приходите через дня два — и получите все, что нужно.

И в самом деле, когда я в следующий раз пришел к Лисовской, она встретила меня взглядом победителя:

— Вам нужна исчерпывающая информация о «тиграх» и «пантерах» — пожалуйста, пишите.

Вытащила из ящика стола несколько листов бумаги, карандаш и протянула мне:

— Ну, чего стоите? Садитесь и записывайте. Я буду диктовать. Или, может быть, вы не полагаетесь на мою память? Можете не сомневаться: если уж что-то попало сюда, — она постучала кулаком по своему лбу, — то не скоро выветрится. Пишите: «тигры» — это танки, вес каждого пятьдесят тонн, толщина лобовой брони тридцать сантиметров, пушка сто пятьдесят миллиметров, скорость шестьдесят — семьдесят километров в час, экипаж — четыре человека… «Пантеры» — это самоходные пушки… Вес… Скорость… Экипаж… — И дала все подробности.

Ну и Лидия Ивановна, ну и молодец! И как же это ей удалось так быстро добыть эти данные? Самый опытный разведчик мог бы ей позавидовать. И ничего не записывала, все запомнила. А ребята еще с недоверием относятся к ней. Нет, она все-таки откровенна с нами, всем сердцем хочет нам помочь.

Такие мысли роились в моей голове, пока я обходил квартиры товарищей, приглашая их вечером к Вале Довгер.

— В чем дело? — спросил меня Михаил Шевчук. — Что-то случилось?

— Да, случилось. — Серьезное?

— Еще бы!

— Так скажи.

— Не могу. Придешь к Вале — узнаешь.

Мне хотелось всем сразу преподнести сюрприз и даже, вопреки правилам конспирации и дисциплины, устроить небольшой прием в честь своей победы в соревновании. «Правила и дисциплина пускай себе существуют, — думал я. — Мы и впредь будем свято придерживаться их, но сегодня день особенный, и есть чрезвычайный повод поделиться с друзьями своей радостью». Вспомнилась старая восточная поговорка: разделенное горе — полгоря, разделенная радость — двойная радость.