Приказы не обсуждаются

— В ближайшее время испанский тебе не понадобится. А там посмотрим, — загадочно сказал Симонов. — Ты все понял?

— Все.

— Ну и свободен. Пойдем, я тебя выведу, а то заплутаешь в этих коридорах.

И они вновь примерно с полчаса блуждали в подземельях Готы, пока Симонов не провел своего молодого товарища, теперь уже собрата по оружию, через узкую дверцу у подножия холма, на котором величественно возвышался замок Фриденштайн. Дверца находилась в тихом уголке и была почти скрыта зарослями кустарника. Так что никто неожиданного появления Евгения не заметил. А Симонов с ним не пошел, вернулся в подземелье.

Глава 10

Пауль уже поджидал Миронова, в нетерпении меряя шагами небольшой садик перед домом. Как только Евгений показался в конце короткой улочки, он не удержался, кинулся к нему.

— Куда ты пропал? Почему отключил аппаратуру? Или у них «глушилки» были? Тебя не пытали? Как удалось вырваться? А чем это от тебя пахнет? — посыпались вопросы.

Потом он внимательнее вгляделся в лицо Евгения и понимающе закивал.

— Тебя точно пытали. Или хотели напоить, а потом сбросить в машине с обрыва, как будто несчастный случай. Но ты убежал.

Миронов не мог сдержать улыбки.

— Где ты такой ерунды набрался? В кино, что ли?

— Да! Там всегда так с агентами поступают, когда хотят их устранить.

— Окстись, Паша! — сказал Евгений и почувствовал, что язык у него слегка заплетается. — Какой я тебе на фиг агент? Просто встретил старого приятеля. Посидели с ним малость.

Шнайдер оглядел крепкую высокую фигуру русского и заявил:

— Я понимаю, что для тебя значит «малость»! Меня такое количество алкоголя просто убило бы.

— Не прибедняйся! — обнял его за плечи Миронов. — В тебе ведь половина русской крови. А значит, и устойчивость к водке повышенная.

— Надо будет попробовать, — задумчиво сказал Пауль. Потом спохватился: — И что ты собираешься сейчас делать?

— Ну, как… В Эрфурт надо ехать, там Карл, наверное, беспокоится…

— В таком виде ты собираешься садиться за руль? — ужаснулся Пауль. — Хочешь стать убийцей?! Ты же обязательно кого-нибудь собьешь. Или сам в столб въедешь.

— Верно, — согласился Евгений. — Не дай бог, ГАИшники ваши тормознут. Точно прав лишусь.

— Никто тебя не остановит, дорожная полиция обычно к водителям не пристает, только за порядком следит. Но если ты попадешь в аварию и обнаружится, что до этого выпивал, то всю следующую жизнь ты, считай, себе испортил. Очень большие наказания, просто гигантские штрафы. Нет, ехать тебе никак нельзя! Может, я отвезу? А хотя… Что ты в этом Эрфурте забыл? Грустную рожу Карла? Оставайся сегодня у меня! Места хватит. С тех пор, как дети разъехались, дом пустует. Действительно, зачем тебе сегодня ехать? — Пауль очень обрадовался своей идее. — Проспишься и поедешь завтра, на свежую голову! А мы с тобой еще посидим, выпьем… Поговорим о чем-нибудь. Я брату позвоню, чтобы не волновался.

И такое у него было просительное выражение лица, что Евгений не мог отказать. С другой стороны, было бы действительно неразумно садиться в чужой стране нетрезвым за руль. Если, не приведи Господь, что случиться — ввек потом не отмоешься.

— Хорошо, — сказал Евгений. — Остаюсь. Только ты покорми меня, ладно? А то пили почти без закуски. Тяжело это, даже мне.

Мартины дома не было, она еще не вернулась с работы, и хозяйничать пришлось им вдвоем, по-холостяцки. Ничего, справились.

Погода была подходящая, и обедать (а также ужинать) решили даже не на веранде, а прямо в саду. Где и расположились с максимальными удобствами, то есть в креслах, с пивом и початой бутылкой польской водки.

Сначала, естественно, перекусили, а потом уже Пауль начал приставать с вопросами. Всю правду ему, естественно, Миронов рассказать не мог, поэтому сочинил историю, более-менее приближенную к реальной. Ну да, встречался со старым, нет, не другом, приятелем, который может помочь в освобождении Наташки. Тот, опасаясь слежки, вывел Евгения из кафе черным ходом, и потом они сидели в каком-то подвале, разговаривали и выпивали. Наверное, стены экранировали радиоволны, поэтому Паша ничего не слышал.

— Это он тебя в подземелья водил, — догадался немец. — Мы, когда маленькими были, лазили туда. Рассказывают, что есть целые тоннели, по которым даже карета могла проехать.

Ничего удивительного в том, что жители города могли знать о подземных ходах, не было. Другое дело, что кому попало туда доступа не было. Но ведь Симонов — не кто попало…

Пашина помощь Евгению как бы теперь и не нужна была. Зачем подвергать опасности постороннего? Шнайдер-старший был, конечно, хорошим человеком и сам стремился помочь Евгению. Он и сейчас настаивал на том, чтобы непременно участвовать в предстоящей операции, но согласиться с этим Миронов никак не мог. Поэтому он постарался как можно убедительнее высмеять саму идею о том, что предстоит какое-то серьезное приключение. Так, мелкие прогулки и переговоры. Ничего сложного, он и сам справится. Но, конечно, если понадобится сделать что-то важное и срочное, он непременно обратится к Паше и с благодарностью примет от него помощь.

Тем временем, за разговорами и рюмками, незаметно подступил теплый вечер, и, сидя в удобном кресле под яблоней, Евгений опять с грустью, почти тоской вспоминал Наташку. Вот уже который день она находилась в плену у безжалостных бандитов и в любой момент ее могли убить, Если у этих подонков возникнет хоть капля сомнения в том, что Евгений играет на их стороне, они не будут колебаться ни секунды. Значит, ему нужно удвоить, утроить осторожность, быть очень убедительным в разговорах с Иваном Ивановичем и не давать ему ни малейшего повода для сомнений. Надо очень, очень постараться! И еще надо надеяться, что Симонов выполнит свое обещание и в самый короткий срок найдет место, где Наташка спрятана.

Он и не заметил, как задремал в кресле под негромкий шелест листьев, которые теребил вечерний ветерок, и проснулся, только когда в небе зажглись звезды, а Пауль осторожно теребил его за плечо:

— Пойдем в дом. Здесь по ночам прохладно бывает.

Миронов с трудом вытащил свое тяжелое тело из кресла и побрел за хозяином дома на второй этаж, где ему была приготовлена небольшая, но уютная комнатка, при виде которой на ум пришло выражение: «девичья светелка».

Но на девицу он был никак не похож. Грузный от усталости, выпитого и съеденного, Евгений кое-как разделся, положил рядом с изголовьем мобильник, на случай, если вдруг среди ночи Симонову или бандитам захочется пообщаться, и рухнул на постель. Спать хотелось ужасно.

Слава Богу, телефон его ночью не потревожил. Да и Паша с Мартиной не досаждали гостю, не скреблись в дверь поутру и не звали к завтраку. Проснувшись, Евгений посмотрел на часы. Девять. А что это господа бандиты не звонят? Не такую уж он им трудную задачку предложил: достать винтовку с оптическим прицелом. Насколько Миронов понимал, с финансами у них должно было быть совсем неплохо. Имея кучу денег и не достать оружие? Ерунда!

Телефон сыграл первые такты «Турецкого марша», когда они с Паулем сели завтракать. Мартины опять не было. Она рано уходила на работу и поздно возвращалась. А ее псевдопенсионер-муж мог заниматься чем угодно и в свое удовольствие. Вот и сегодня, не успев разлить кофе по чашкам, он стал излагать какие-то свои мысли по организации слежки за похитителями жены Миронова, пришедшие ему ночью. Но бодрая мелодия мобильника не дала договорить.

— Да, — сказал Евгений, поднимаясь из-за стола.

Это действительно звонил Иван Иванович.

— Где вы шляетесь, Миронов? — недовольным тоном начал он. — Мы вас обыскались!

— В каком смысле? — спросил Евгений.

— Что — в каком смысле? — опешил представитель бандитов.

— В каком смысле обыскались? — уточнил Евгений. — Была же договоренность, что вы мне позвоните. Какие тут могут быть поиски? Вы что, следите за мной?

— Мы не следим, — уточнил Иван Иванович. — Мы охраняем и оберегаем!