Приказы не обсуждаются

Ему позволили бы жить, даже, может быть, определили место в какой-нибудь второстепенной службе. И тем самым потеряли бы ценнейшего работника, годами накопленный опыт, бесценные связи и знакомства.

Умным людям удалось сделать так, что Симонова и других его коллег (к сожалению, не в таком количестве, в каком хотелось бы) просто «забыли». Словно их и не было в природе.

Сейчас, а точнее, уже несколько лет назад, — вспомнили! Но времена уже были другие, старые уцелевшие кадры ценились на вес золота и работа с ними пошла в полном объеме.

Вот все, что Евгений смог понять из недоговорок Симонова о его прошлом. Подробностей, конечно, не последовало.

А в настоящем было вот что. Крупная международная преступная группа занималась контрабандой в Европу и Америку африканских алмазов. В том числе и из Анголы. В Анголе все еще шла гражданская война. Жонас Савимби, лидер антиправительственной группировки, не удовлетворившись постом в правительстве, который ему предложили, по-прежнему разжигал пожар партизанщины и мутил воду. А в мутной воде, как известно, всегда удобнее ловить рыбку. Месторождения алмазов в Анголе были меньшими, чем в ЮАР, но все равно очень богатыми. В военных же условиях весьма трудно организовать добычу драгоценных камней без существенных потерь. То есть алмазы широким и не иссякающим потоком шли «налево».

Симонов через своих агентов вышел на след группы, качающей ангольские алмазы в Европу и Штаты. Как ни странно, главари этой группы окопались в тихой Германии. Собственно, потому Алексей Васильевич на них и вышел, что сам последний десяток лет жил здесь. И он начал их разрабатывать.

Не все получалось гладко. Он потерял двух людей, слишком близко подобравшихся к секретам банды. Служба безопасности группы (была у них и такая) просчитала, кто является главным врагом, и стала принимать меры по его устранению.

Ну, тут у них заколодило. Не на того напали. Несколько покушений на свою жизнь Симонов предотвратил, еще трех избежал чудом. Он понимал, что долго так продолжаться не может, и решил упредить события, самому сделать ход.

Но вот какой? Физически уничтожить главарей банды он не имел возможности. Да и права такого никто ему не давал. Хотя в этой войне все средства были хороши. Но что если предупредить покушение руками самих заказчиков?

И этот хитроумец придумал следующее. Окольными путями он заставил задуматься своих врагов: а не нанять ли для уничтожения бывшего спецназовца его коллегу? Причем такого коллегу, который хорошо знал Алексея Васильевича, был знаком с его привычками и повадками и одновременно сам был бы тренированным убийцей.

— Ты поверь, Женька, — гудел Симонов, разлив по стаканам остатки «Московской» и направляясь к бару за «резервом командования», — никак я не мог представить, что эти суки выберут тебя, да еще такую пакость изобретут, чтобы заставить в меня стрелять! Думал, ну, найдут кого-то из моих приятелей по СОБу, так я его быстренько на свою сторону перетяну и вдвоем мы как следует повоюем. Хотя, — Симонов хохотнул, со стуком поставил новую бутылку на столик, — именно так все и получилось! Ну, не держи на меня зла! Не хотел я, чтобы семью твою впутывали! Вот честное слово!

И он размашисто перекрестился. Выглядело это так забавно, что, несмотря на весь трагизм своего положения, Евгений не удержался и фыркнул. Может, и вправду не предполагал этот многоопытный человек, что злодеи, за которыми он охотится, остановят свой выбор именно на нем, боевом офицере в прошлом и мирном предпринимателе в настоящем? И для достижения своих целей не постесняются принуждать его, угрожая жизни самого дорогого человека.

Хотя вполне вероятно, что и предполагал, и надеялся, что по его душу придет именно Евгений Миронов. Но ведь не сознается никогда, зараза! Даже под пыткой.

Что же, приходилось принимать сложившуюся ситуацию в версии, изложенной Симоновым. В любом случае это был хороший союзник. Опытный, безжалостный к врагам и не способный на предательство.

Не способный? Очень хотелось в это верить. Посмотрим, посмотрим… Время покажет. Но палец с курка все же снимать не будем.

— Ну что, уговорил я тебя? — спросил Симонов, опять плеская в стаканы «огненную воду».

— А куда я денусь? — пожал плечами Евгений. Он снова отправлялся на войну. Не им начатую и отношения вроде бы к нему не имевшую. Причем отправлялся не сейчас, после разговора с Симоновым, а сразу же как узнал о похищении Наташки. Разве не так? Разве не готов он был воевать и даже убивать безо всякой жалости для того, чтобы вернуть свою любимую женщину? Да конечно, готов! Семья — это святое, и всякий, кто посмеет покуситься на святыню, должен жестоко пожалеть об этом. Тут двух мнений быть не может.

А если еще и представляется случай послужить своей стране… Тем лучше для страны и тем хуже для ее врагов.

В его душе не горел тот огонь ошалелого патриотизма, который затмевает все вокруг и заставляет, крича громкие слова, кидаться с распахнутой грудью на пулемет. Страна, в которой он родился и которой служил верой и правдой, предала его и несметные количества таких, как он, безо всякого зазрения совести, заставив не жить, а выживать, сражаться за жизнь свою и своих близких. Она ничем не помогла ему, наоборот, старательно и с наслаждением мешала бороться, делать свою жизнь мирной, спокойной и счастливой. Он любил свою Родину, но не отождествлял ее с той страной, которой его Родина являлась ныне. В своем понимании он был патриотом. Но убивать кого-то неизвестного, прикрывая собой тех, кто сидит в тепле и неге и посылает его на бойню, не стал бы. Государства, которому он приносил присягу, уже не существовало. А нынешнему он ни в чем не клялся и ничего должен не был.

Воевать и, если случиться, погибнуть за своих родных, свою кровь, он был готов без единой мысли сомнения. Так совпало, что сейчас дорогому ему человеку угрожает опасность. И те же люди, которые угрожают жене, являются врагами страны, в которой он живет. Значит, он будет сражаться за спасение жены, тем самым спасая страну. Все очень просто.

— Пистолетик верните, Алексей Васильевич, я его у человека одолжил, — попросил Евгений.

— Дулю тебе, Женька! — сказал Симонов и действительно свернул из толстых покрытых черными волосками пальцев обозначенную фигуру. — Думаешь, мы водки выпили, я тебе все рассказал и теперь доверяю тебе на все сто? Ан нет! Сколько мы лет с тобой не виделись? То-то! Мало ли как ты изменился. Я тебе пушку верну, а ты меня тут же и грохнешь. Деньги за меня тебе ведь выдали? Вдруг решишь отработать? Не-ет, верну, конечно, не сомневайся! Только когда отсюда выйдем и у меня спина прикрыта будет. И не иначе!

«Вот же сукин кот! — подумал Евгений, веселясь в душе. — Не доверяет он! Правильно делает, я бы на его месте тоже не доверял! Так ведь и на своем месте не доверяю! Только не себе, а ему!»

Но вслух все же возразил:

— Вы ведь утверждали, что все обо мне знаете! Какие тогда могут быть разговоры о недоверии? Этак мы с вами насотрудничаем, если каждый за спиной взводимым курком будет щелкать!

— Женечка, птичка! — почти ласково сказал Симонов, поднимая стакан. — Давай-ка выпьем за доверие и боевое братство, в результате которого доверие-то и возникает! Улавливаешь мою мысль?

— То есть вы меня в бою проверить хотите? — догадался Евгений. — А может, даже кровью повязать?

— Не без этого, — потянулся к нему стаканом Симонов. — Не без этого… Я действительно многое о тебе знаю. Но в душу не заглядывал. Вдруг ты пацифистом стал и этим, как его… непротивленцем? Может, ты теперь такой: плюнут тебе в глаза, а ты утрешься и еще «спасибо» скажешь?

— И не надейтесь! — сжал челюсти Евгений. — А ежели желаете проверить — попробуйте.

— Ну тебя! — захохотал Симонов, махая на Миронова руками так, что даже водка выплеснулась из стакана. — Совсем шуток не понимаешь! Кой черт я тебя проверять стану! Еще ненароком поломаешь мне чего-нибудь!

— Шутить изволите, Алексей Васильевич? — недобро сощурился Евгений. — Если нужно, я вас и безо всякого пистолета прямо здесь заломаю! Сомневаетесь?