Пограничными тропами

Добровольцы двигались по траншее осторожно, молча. Изредка вспыхивала перестрелка у ворот, попискивали над головами нечастые пули. Когда кончилась траншея, пошли пригнувшись. Вот и река. Стараясь не шуметь, набирали полные ведра…

Первая вылазка закончилась удачно. Слесарев разрешил второй рейс. Тут-то бандиты заметили смельчаков и открыли сильный огонь по берегу. Первым же залпом был убит Дмитрий Воронин, тащивший самое тяжелое ведро.

— Отходить! Скорее в траншею! — приказал пограничник Поскребышев. — Я прикрою отход. — И он лег за прибрежные камни с винтовкой в руках.

Ковалев, Зубров и Ивченко с Ворониным на руках пригнувшись побежали к спасательным стенам. Воду, добытую с таким трудом, они не бросили.

Поскребышев тоже решил отходить, пока его не окружили бандиты, еще не понявшие, в чем дело. Они беспорядочно стреляли по берегу, где уже никого не было. Поскребышев пополз к траншее. В это время бандитская пуля ранила его. Однако он благополучно пробрался во двор кооператива.

На рассвете 31 марта был оглашен приказ № 3 по гарнизону Кзыл-Агачского красного отряда. Вот некоторые пункты из него, представляющие особый интерес.

Кто мог тогда знать, что патроны с неба сбрасывал осажденным будущий известный полярный летчик, соратник Водопьянова и Ляпидевского, Каманина и Леваневского, Герой Советского Союза боевой генерал Илья Павлович Мазурук!

…Наступили пятые сутки обороны. Они начались криками бандитов:

— Сдавайтесь, красноармейцы! Капал взят, Сарканд очищен от большевиков. Сопротивление бесполезно. Мы всем сохраним жизнь!

В ответ гремели выстрелы.

VII

Итак, пошли пятые, а за ними шестые сутки почти непрерывного боя. За это время каждый участник обороны спал в общем не больше пяти часов. А начальника гарнизона и его помощника никто за эти пять суток не видел спящими. В минуту затишья они заботились о раненых, руководили укреплением и совершенствованием позиций. А когда снова вскипал бой, занимали свое место у амбразур и вели огонь по врагу. Теперь с патронами было легче. И бандиты после каждой захлебнувшейся атаки убеждались в этом.

Однако силы защитников гарнизона иссякали. Казалось, еще одна атака — и люди свалятся, не выдержат, заснут с оружием в руках. И тогда — гибель гарнизона.

— Сдавайтесь! — кричали бандиты. Но вряд ли и они надеялись, что гарнизон, получивший патроны и уверенный, что теперь помощь близка, сложит оружие. А в то, что бандиты захватили Капал и Сарканд, никто из осажденных не верил.

Днем на шестые сутки опять прилетел самолет. Во двор кооператива упал вымпел с запиской:

Последний бой. Начался он где-то далеко от Кзыл-Агача, в районе аулов Культабай и Сгибень. Заметались по селу бандиты. Они уже не пытались атаковать кооператив: спешно покидали село. А над Кзыл-Агачем и дорогами, ведущими в горы, кружился самолет, поливая бандитов свинцом.

На глазах Кивлева рушилось все. Не взять ему теперь Талды-Кургана, не гарцевать на лихом жеребце по улицам Верного. Надо спасаться, пока не поздно.

С десятком самых верных людей главарь умчался в горы, надеясь пробиться в Синьцзян известной ему одному тайной тропой Мергебая…

— Наши! — крикнул наблюдатель с крыши. — Со стороны Пикакешки идут. Вижу буденовки!

— Открывай ворота! — приказал Слесарев.

Через десять минут в открытые ворота кооператива вскочили на взмыленных лошадях пограничники, разгоряченные боем.

— Товарищ командир! — начал было рапорт Слесарев, но Головин остановил его, соскочил с коня и крепко обнял.

— Молодец, Павел! И все вы молодцы. Выстояли… Мы с Онопко были уверены, что выстоите. Рассказывай… Нет, отдыхай. Все отдыхайте! Говорить будем потом.

Все, что поведал Слесарев, спустя тридцать пять лет Иван Семенович Головин рассказал автору этих строк. А потом его рассказ дополнили и ныне здравствующие участники обороны Николай Михайлович Ковалев и Аркадий Григорьевич Нестеров.

Позже с помощью «красных следопытов» Кзыл-Агачской школы удалось разыскать Бекмурата Енсебаева, тоже находившегося среди осажденных. Аксакал рассказал немало интересного, хотя отдельные детали стерлись в его памяти.

Воспитанники Ивана Головина участвовали еще во многих славных боевых делах на границе. С орденом Красного Знамени на груди возвратился после службы на родной Урал Павел Слесарев. Это был первый боевой орден, полученный пограничником Казахстана…

КОНЕЦ ВОЛЧЬЕЙ СТАИ

I

Тревожное лето 1930 года. Хотя многие банды разгромлены еще в минувшем году и нынешней весной, но осталось немало всякой нечисти, пытавшейся из-за кордона терроризировать население пограничной зоны, мешать колхозному строительству. Поэтому все пограничники застав и отрядов днем и ночью были начеку, готовые по сигналу тревоги броситься на врага, зачастую более сильного, чем они сами. С малыми силами бандиты давно уже не осмеливались тревожить границу.

Командир курсантского взвода Иван Головин утром 15 июля согласно распорядку дня вывел своих людей для занятий на плацу. Курсанты занимались джигитовкой, рубили лозу. Прошел час. Головин уже хотел было сделать перерыв, но в это время увидел, что дежурный по управлению командир быстро спустился с крыльца и бегом направился к плацу.

«Значит, что-то случилось», — подумал Головин и, дав команду спешиться, направился навстречу дежурному.

— Начальник отряда приказал срочно явиться в штаб! — сказал дежурный.

Головин разрешил курсантам отдыхать, оставил старшим своего помощника Савичева, а сам бегом вслед за дежурным бросился в здание управления.

В кабинете начальника отряда уже собрались командиры. Начальник стоял у карты, большой прикрепленной к стене схеме участка. Обычно она была прикрыта шторой, но на сей раз черный сатин был собран гармошкой за краями схемы. Головин доложил о прибытии.

— В тыл заставы Нагорного прорвалась банда Мергебая, — сказал начальник отряда. — Нагорный выслал наряд, но бандиты смяли его и по реке Усек ушли в горы Тышкан. Отберите десять своих курсантов, возьмите гранатомет, ручной пулемет и форсированным маршем двигайтесь в район действия банды. Задача: ликвидировать банду, не дать ей уйти за кордон. Возьмите в свое оперативное подчинение наряд с заставы Нагорного.

Уже через десять минут часовой распахнул ворота. Одиннадцать всадников вылетели на пыльную городскую улицу и направились на северо-восток, провожаемые взглядами любопытных горожан, сразу понявших, что на границе опять что-то произошло.

Иван Головин отобрал для операции из сорока курсантов самых проверенных, самых лучших: отделкома Савичева, красноармейцев Лушника, Панкова, Одинцова, Лаврищева, Бушмана, Хмелькова, Сергеева, Фадеева и Ковалева. Все они уже обстрелянные в схватках, смелые и решительные ребята, отличные кавалеристы. Многие до прихода в курсантский взвод прошли суровую школу службы на заставах. Приходилось им раньше драться и с бандой Мергебая.

Мергебай на этом участке восточной границы действовал давно. Одна за другой прекратили существование многие банды. Но Мергебаю до сих пор везло.