Зимопись. Книга 1. Как я был девочкой (СИ)

Людей не особенно много. Работяги жмутся ближе к отхожему месту. Царские отпрыски — к кухне. Удивительно, но не увидел ни толстых, ни худых. Вообще. Видимо, от местной жизни у худых масса нарастает, а у жирных выплавляется.

— Милослава? — раздался удивленный оклик.

— Это Дарья, царисса школы и Грибных рощ, — заговорщицким шепотом сообщила Зарина. — Наша соседка.

— Кого вижу, Милослава, как выросла и похорошела!

— Доброго здравия, царисса Дарья.

Гуськом выдвинулись в ту сторону. Милослава, наш бравый караванщик, лавировала между лежащими компаниями, как я на сочинском пляже. С кем-то здоровалась, кого-то демонстративно игнорировала.

Перед цариссой встали по струнке, едва каблуками не щелкнули.

Лет около сорока, чуточку дородная, но не настолько, чтоб выпирать из боевых доспехов. Илья Муромец в юбке. Впрочем, здесь все в юбке. Экипировка похожа на царевнину, но несравнимо богаче. Поножи и наручи уже сняты, остальное блистает, как только что выкованное и надраенное. Нагрудная броня красиво обрисовывает немаленькие выпуклости. Оплечье могучее, многослойное, и вообще: в целом металла на цариссе раза в три больше, чем на тоненькой воинственной царевне. И главное отличие: желтая зубчатая корона по ободу шлема. Такого я еще не видел, кроме как по телеку. Настоящая корона на голове настоящей повелительницы. Смущала небольшая деталь: сия повелительница располагалась на травке посреди огороженной лужайки вместе со всеми: с мужьями, со свитой, с бойниками и крепостными. И это коронованная особа?! Чего-то в местной жизни я, видимо, еще не понял.

Кстати, шлем, хоть коронованный, хоть обычный, здесь не снимают. От слова совсем. Если только на ночь, и то не факт. Пока глазами не увижу, буду считать, что это часть тела.

Свита цариссы держалась поодаль, как бы в тени. Как мы. Вроде здесь, но пока не окликнули — не существуем.

— Я же тебя такой помню, — женщина изобразила жест, каким рыбаки изображают некрупную рыбину. — Сколько ж тебе зим стукнуло?

— Девятнадцать, царисса Дарья. Откуда и куда путь держите, если дозволено любопытствовать?

— Отчего ж. Домой, от вас. Приезжала за девочками, а они, оказывается, здесь, с тобою.

— Значит, забираете Карину и Зарину?

— Пора им вольным воздухом подышать. Себя вспомни.

— Все помню, царисса Дарья. Вашими заботами человеком стала. Мир видела. С людьми познакомилась.

Царисса благодушно погладила Милославу по плечу:

— Важно, что Закон приняла в сердце. Остальное приложится. Гляжу, сегодня здесь все Варфоломеины дочки собрались. — Она окинула взглядом царевнино сопровождение, внимательно остановившись на каждом. — Что-то Лисаветы не вижу.

— Она с вечера на границе.

— Как же? Только что здесь мелькала, — царисса покрутила головой.

— Лисавета — здесь?! — Глаза Милославы цепко пробежали по каждой фигуре, каждому лежащему телу, каждой вещи, за которой можно спрятаться.

Короткий злой выдох сообщил нам результат.

— Странно, — пожала плечами царисса Дарья. — У меня безупречная память на лица.

В глазах Милославы бесилась неизвестная мысль. Мысль требовалось обдумать в одиночестве. Но сначала нужно закончить здесь.

— Карина, Зарина, — позвала Милослава. — Едете в школу с цариссой Дарьей. Ангелов доставим без вас.

Царисса вскинула левую бровь:

— Ангелов?

— Вот, — прицельный мах подбородком указал на нас. — Двое. Надо доставить в крепость. Стараемся для начала добраться до дома.

Царисса соизволила нас отпустить:

— Отдыхайте. Утром заберу девочек.

Глава 2

Сон не шел. Дно туловища жалобно ныло, непривычное к долгим верховым прогулкам. Я ворочался на земле, тело пыхтело и страдало, пытаясь найти оптимальное положение. Не находило. Рядом так же мучилась Тома, кутаясь в свой халат. Остальные дрыхли как цуцики. Кстати, если когда-нибудь посчастливится воспользоваться поисковиком, надо посмотреть, кто это.

Гм. Если.

Ну и ладно. Никакого комфорта, зато под охраной. Вот главное удобство этого караван-сарая.

Пожалуй, единственное.

Глаза и мысли устремились в небо. Луна та же, в той же фазе: почти полнолуние. За звезды не скажу. Знаю только Большую Медведицу. Она присутствовала. На месте или как — большой вопрос. Помню, ее наличие указывает на северное полушарие. Так мы и были в северном. Выходит, и теперь в северном, только более южном: откуда-то же взялись тепло и горы. Ничего, разберемся, всему свое время.

Перед сном поужинали. Вареные овощи с неизменной кашей и вкусными соусами усвоились на ура, а вот компот уже требовал выхода. Лунный свет позволял ориентироваться. Стараясь ни на кого не наступить, я обулся и побрел в отхожее место. Среди ночи оказался в нужной точке почти один, не считая мелкого карапуза. Из-под его единственного одеяния — длинной, до колен, полотняной рубахи — торчали босые ноги. Круглые глаза мальчугана, проводившие до стенки и упершиеся в мою спину, наполнились ужасом:

— Ты зе ангел, я слысал! Лазве ангелы…

Детская ручка испуганно прикрыла лицо.

— Думаешь, ангелы не люди? — сонно огрызнулся я.

Закончив дело, запахнул изрядно помятые за ночь полы халата. Мелкий ночной сотоварищ все еще стоял позади, открыв рот. Обернувшись, я зачем-то состроил жуткую рожу. Пацан мгновенно вспомнил, зачем пришел, и сделал это прямо на месте. Мне стало стыдно.

— Не бойся, я не кусаюсь.

— Ты тосьно ангел? — Мальчик машинально сделал шаг назад.

— Точнее не бывает. Прямиком с того света.

По дороге обратно заметил странность. Когда отходил, Милослава лежала, раскинувшись, между мужей. Сейчас располагалась с краю, сдвинув в центр Дорофея. Зачем-то поменялась.

Боковое зрение уловило движение, голова сама собой повернулась. Полная луна делала мир контрастным, четким и мрачно-колдовским. На крыше подзаборного строения отчетливая фигурка в легких латах и шлеме красиво выгнулась правой рукой назад. В руке палка. Нет, копье. А отвод руки, оказывается, замах. Фьюффь! Копье унеслось в центр общей лежанки. Более конкретно — прямо в нашу компанию. Шмяк! — воткнулось между локтями и коленями спящего на боку Дорофея. Лежал бы он на спине…

Милослава вскочила. Сна ни в одном глазу.

— Там! — крикнул я, указывая пальцем и своим криком будя половину поляны.

Милослава по копью определила направление раньше. Мы вместе проводили взглядом фигурку до забора и сразу за него. Преследовать не было смысла. Пока через людей добежишь, пока взберешься на домик, пока перемахнешь… а там, может быть, засада.

На мой вопль прибыли царберы.

— Что случи… Понятно.

Длинное тело копья, торчавшего меж людей, говорило за себя. Проснувшийся Дорофей тер глаза.

— Где виновник? — осведомился начальник стражи.

— Утек через забор, как ноги не переломал, — высказал еще один страж, подошедший с ворот. — Я поздно увидел, даже сигнал подать не успел.

— Наверняка там подмога ждала, — рассудительно кивнул начальник за забор. — Не один же. В ночь-то.

Милославу бесило их равнодушное спокойствие.

— Как насчет погони? — встряла она. — Время уходит.

Стражи хмыкнули:

— В ночь никто искать не пойдет. И не в ночь не пошли бы, никого ведь не убили. Поигрались, постращали — дело житейское. Ложная тревога.

— Запомните, — подытожил главный царбер, — мы охраняем цекаду от внешнего врага, а не от внутренних разборок великосветской шушеры. Всего хорошего.

Вот так, инцидент исчерпан. Они попытались уйти.

— Стойте, — воскликнула Милослава, что, пронзенная, истекала бы сейчас кровью, если б не приняла меры. — Давайте сверим списки! Преступник был среди нас. Он въезжал в ворота. Он же не перелез снаружи?

— Снаружи было чисто, — подтвердил смотревший за периметром.

— Придется обойти и опросить всех, — со скрежетом почесал стальной затылок начальник стражи.

— Я помогу, — сказала Милослава.

Они согласились.