Посланники Великого Альмы (СИ)

Выговаривая чуть ли не каждую букву, Шислер думал; и если помощник за это время пережил целую вечность, то у Шислера этот отрезок времени пролетел в одно мгновение. Он вспомнил все, что могло быть достойно внимания Курно, дошедшее до него за последние сутки.

Самым тесным контактом между чиновником из Белого дома и директором ЦРУ был, естественно, период общения, когда они вместе решали непростую задачу, напрямую связанную с родственником Президента Ричардом Харланом. Они вполне искренне играли в благородство, но пальцы под столом все же держали скрещенными, и тот и другой думали, как из сложившейся ситуации можно извлечь выгоду. В первую очередь они были людьми и понимали, что выгода может представлять из себя обычное общение; ведь даже помощь иногда сулила выгоду. Когда рядом со словом «выгода» не присутствовало незримо слово «изощрение», выгода не несла в себе отпечатка циничного характера. Так происходило и во время разговора в Овальном кабинете.

Шислер выговорил наконец предложение, не найдя для себя и первого помощника ответа. У директора родилось в голове одно предположение, но высказать его вслух он не решился: оно могло оказаться ошибочным, так как было довольно смелым, а директор ЦРУ не хотел попасть впросак. Но от ощущения того, что оно было смелым, Шислер отделаться не мог. Начиная новую фразу, он понял, как можно выйти из положения.

— Блез, разрешите узнать, как дела у нашего друга. Я имею в виду Ричарда Харлана. Давно не видел его.

И — неподдающееся критике ощущение, когда он услышал голос чиновника:

— О нем я и хотел поговорить с вами. Вы можете приехать, Артур?

— Ради этого — да. — Шислер попал в точку, когда спросил о Харлане; вроде бы ничего не изменилось, но он лишний раз доказал себе, что в короткие мгновения способен проанализировать и вникнуть в любую безнадежную ситуацию. Пусть даже поверхностно, но это вселяло надежду, придавало силу, уверенность — что уже немаловажно. Это первые шаги, а не топтание на месте. «Дорогу осилит идущий». — Мне приехать немедленно?

— Да. Сейчас у Президента шеф безопасности, я не хочу, чтобы вы столкнулись с ним где-нибудь в коридоре, дело, как вы понимаете, носит довольно личный характер… Но как вы узнали, Артур? Меня уверяли, что…

— Это при встрече. — Вторая составляющая заключений Шислера представляла из себя пока нечто неосязаемое. Во всяком случае, для Курно. Сейчас он, наверное, видел нимб над головой директора ЦРУ — кто бы и чем ни заверял первого помощника. Недосказанная туманная фраза Блеза Курно была понятна Шислеру, теперь он вправе окутать себя облаком таинственности и до поры до времени не показываться из него. Это его приоритет, руководителя разведки. — Я слушаю вас.

— Подъезжайте к Казначейству, Артур, я буду ждать вас там.

— Хорошо. — Шислер положил трубку. До Белого дома около часа езды, за это время директору предстояло основательно подготовиться к разговору.

С Пенсильвания-авеню водитель повернул в боковой проезд и выехал на улицу, противоположную Служебному проезду, которая, несмотря на субботний день, была набита машинами чиновников. У здания Казначейства Шислера поджидал Блез Курно. Они поздоровались, и чиновник провел директора подземным переходом, соединяющим Белый дом и здание Казначейства. Они уединились в кабинете, и первый помощник сказал секретарю, что его нет даже для Президента.

— Я уехал, заболел, умер — но чтобы ни одна живая душа не вошла в мой кабинет. Виски? — спросил он у Шислера.

Тот не счел нужным отказываться.

— Побольше льда.

Курно сам приготовил напиток и поставил стакан перед директором. В свой он плеснул немного воды.

— Знаете, Артур, чего я боюсь больше всего?

— Нет, скажите.

— Больше всего я боюсь, что шефа переизберут на второй срок. Ей-богу, я ко всем чертям провалю предвыборную кампанию — так же, как однажды выиграл её.

— Но лично Президент тут ни при чем.

— Согласен с вами. Но его родственники… — Курно сделал гримасу, будто у него разболелся зуб. — Они обладают специфическим свойством внезапно исчезать. Знаете, Артур, если брать по-крупному, то это третье исчезновение за мою жизнь. Два из них принесли мне душевные переживания и добавили несколько седых волос к моей шевелюре. Третье, имеющее порядковый номер один, только порадовало меня и принесло облегчение. Это личное, но я говорю о своей жене. Когда она исчезла с моего горизонта, я ожил. И вот теперь я думаю, почему родственники Президента не обладают теми качествами, которыми в полной мере была наделена моя бывшая супруга? Как все, черт возьми, несправедливо… До недавнего времени слово «исчезновение» было для меня талисманом, что ли. С этим словом я многое обрел, но ничего не потерял. Улавливаете парадокс в моих словах, Артур? У меня что-то исчезло, а я, напротив, что-то прибрел.

— Но вы, как я вижу, до сих пор приобретаете.

— Вы правы, дважды правы, одни неприятности… Как вы узнали об этом?

— Давайте, Блез, вначале я выслушаю вас.

— Хорошо. Вы по-прежнему курите?

— Да, но я готов потерпеть.

— Спасибо. Итак… — первый помощник наморщил лоб, обдумывая, с чего бы ему начать. — После возвращения Ричарда Харлана я как в воду глядел, побеседовав с его сестрой — я говорю о теще Президента. Хотя в тот момент мои слова звучали как шутка. Она и знать не знала ни о каких записках и водопадах, для меня самого это прозвучало неожиданно. Одним словом, я сказал ей, что если вдруг Ричард куда-нибудь исчезнет, то она никому не должна говорить об этом, а напрямую и немедленно связаться со мной. Знаете, в первые дни во мне все ещё сидело беспокойство — что Ричарда вновь похитят. Это усугублялось вашими недомолвками относительно акта его освобождения.

— Вы сами на этом настаивали.

— Разрешите не согласиться с вами, Артур. Вы повели дело так, что я сам предложил не вникать в его суть. Ваши слова о невольном союзе, при котором мы зависели друг от друга и боялись одного человека — Президента, принудили меня не задавать лишних вопросов. Что я и делаю до сих пор. Я не в курсе того, кто похитил профессора и что стало дальше. Единственное, что меня интересовало в тот момент, — это собственно живой и невредимый Ричард Харлан. Я понимаю, то была ваша работа, специфика, секреты, практически нелегально проведенная операция. Но вот это больше всего тревожило меня. Я не хотел ущемлять ваш профессионализм, Артур, но все же боялся, что вы что-то недоглядите — ведь присутствовал же элемент спешки в этом деле. И вот, чтобы перестраховаться на всякий случай, я сказал сестре Ричарда, чтобы она действовала подобным образом.

— Я могу дополнить. Вы так же рассказали ей некую историю, в которой фигурировал профессор по имени Игрек, и сам сюжет был чем-то схож с настоящим. И ещё в этой истории вы упомянули о записке. Но по профессии мистер Игрек в вашем рассказе не был археологом, иначе она бы что-то заподозрила.

— Как вы могли об этом узнать? Это она вам сказала?

— Я бы опустил этот вопрос.

— Вы не ответите мне?

— Я отвечу так: об этом нетрудно догадаться. Я, например, на вашем месте, Блез, поступил бы точно так же. Только — извините — несколько тоньше. Итак, когда произошел ваш разговор с сестрой Ричарда?

— К чему рассказывать, если вы и так все знаете?

— Тем не менее прошу вас.

— Сегодня утром. Она позвонила мне домой. Мне ничего не оставалось, как подняться с постели и встретиться с ней. Выходит, я был прав, и вы, Артур, чего-то недоглядели. Вы предвидели нечто подобное?

— Как вам сказать… — Шислер, конечно, второго исчезновения профессора Харлана не предвидел; а ещё он одобрял поступки Блеза. Все его действия были более-менее взвешены и осторожны. На одну половину действий первого помощника он полагался — иначе и быть не должно, а о другой и не подозревал вовсе. Он и предположить не мог, что история с профессором может иметь продолжение: все вроде бы было сделано, все точки расставлены, о промахах и «недоглядках» и речи быть не могло. Но Блез Курно… Что ж, он имел и имеет теперь право усомниться.