Вождь Краснокожих

Василий Сигарев

Киднеппинг по-новорусски, или Вождь Малиновопиджаковых

Действующие лица:

Клоун Сэм, он же Шура Короедов. Имеет амплуа пройдохи, ловкача и мошенника. На арене носит котелок, трость и саквояж. Из реквизита терпеть не может приспособление для пускания слёз. Как Шура Короедов был дважды женат, увлекался портвейном, ныне закодирован по методу Довженко. Коронный номер — этюд «Вождь Краснокожих» по О. Генри. Объехал с ним всю СНГовию, Прибалтику и даже один раз был в Японии, но там не выступал из-за каких-то административных неурядиц. (Зато выпил семь литров саке на халяву и упал с эскалатора в супермаркете.) В тайне боится темноты.

Клоун Билл, он же Толя Сундуков из Висима. Имеет амплуа чудака, простака, дурака и просто последнего олуха на свете. На арене не прихотлив, из реквизита любит всё, всё, всё — лишь бы было. Коронный номер — этюд «Вождь Краснокожих» по О. Генри. Как Толя Сундуков в душе считает себя драматическим актером или хотя бы балетным. Мечтает сыграть Отелло на сцене Александрийки или хотя бы станцевать прокофьевского Ромео в Большом театре. Будучи в Японии, выпил одиннадцать литров саке и залез на священную сакуру за цветочками, за что попал в ихнюю ментовку и выложил все командировочные в качестве штрафа. В тайне боится неизвестную птицу секретарь.

Вован Чебоксарский, он же, в широких кругах, «Чибис». За время перестройки сидел за спекуляцию, рэкет, разбой, вооружённое ограбление и просто так, от нечего делать. В тюрьме очень быстро поднялся по иерархической лесенке, благодаря чему ныне смог себе позволить стать законопослушным гражданином и даже меценатом. Владеет тремя автостоянками, казино, семью платными туалетами в центре города и двумя на окраине, а также неизвестным даже самому себе количеством магазинов и еще одной космической станцией, которую никогда не видел, но очень ей гордится. А в последнее время прикупил себе еще и цирк, чтобы быть реально ближе к искусству. В тайне боится налоговую инспекцию, конца света, киллеров и ужасное явление природы под названием национализация, о котором слыхал от друганов.

Савелий Чебоксарский - сынуля Вована «Чибиса». С шестилетнего возраста занимается иностранными языками, какими именно не помнит. Как-то осилил семь страниц букваря, за что получил от матери сто баксов. Учился играть на скрипке, виолончели и фортепьяно. В последствии все вышеперечисленные инструменты поджёг. В свои десять был уже на Кипре, в Египте, В Европе и вообще где только не был. Думает, что театр это такой танк, а опера — это шампунь. Слова живопись не слыхивал и в помине. Отца называет пахан, всех остальных — лохи. В тайне ничего не боится.

Братва - качки, очень качки и невероятные качки. Все в малиновых пиджаках, с печатками и цепями на шеях. Ни о чем не мечтают, ни о чем не думают, ничего не знают. В тайне чего-то боятся, но чего именно не помнят.

Коммунисты - массовка возле памятника Ленину с двумя кепками. Все с красными флагами, транспарантами и гвоздиками в петлицах. В тайне боятся выдворения вождя из мавзолея.

Действие происходит в наши дни в стране со слабоумнонедоразвитым капитализмом.

Действие первое

ШУРА (бормочет). А какой был номер… А… Чудо номер… Овации… Визги… Поросячьи… Япония рукополоскала вся… Вся Япония, как поросята… А! Сама Япония, растудыть её в это… Туда… Все узкоглазики тово… (махнул рукой) лежали стоймя. Это тебе ни какой-нибудь… Это Вождь Краснокожих. Да, Толя? Ни какой-нибудь. Да?

ШУРА. Это тебе во! (Построил при помощи рук какую-то невероятную конструкцию.) Во! Да? Да, Толя? Во! Махина номер… Титан… (Загибает пальцы.) Овации — это раз, цветы, зритель визжит и пищит… аншлаги — это восемь. Да, Толя?

ШУРА. А как придумано-то. Гениально. Вместо пацана мартышка. Ге-ни-аль-но-но. Да, Толя? А помнишь, как она тебе в ноздрю пальцем — тык — и в рот себе, а мужик из зала кричит: пива ей к солёненькому подайте? Зал — сразу в аут весь. Каково, а? Пива её к солёненькому… А?! Гениально! А мы потом использовать стали… А они её теперь в через скакалку прыгать отправили. Нашу Макакашу и через скакалку! (Кричит в потолок.) Варвары!!!

ШУРА. А нас на улку — тюк — под жо… ад… (Пнул по воздуху ногой.) И всё. Вы нам больше не нужны. Новый хозяин у нас теперь. Он желает видеть факиров, понимашь, гамадрилов, удавовов. А мы на улку идите. А кто он такой этот новый хозяин? Ноль без дырки он! Вот он кто! Нарисовался. Расхаживает по арене, как барин. «Чем это тут у вас, братки, пахнет-воняет»? «Да лошадь у нас накакала, ваша величества». «На колбасу такую лошадь, чтоб она тут больше не какала реально». Варвар! А сынуля у него, тот тож… В Толю из пистолета пулькой пластмассовой стрельнул. Прям в глаз. А слону между ног всю обойму. Думали, тот весь цирк разнесёт. (Пауза.) Больно же всё-таки… хоть и слон. (Кричит в потолок.) Варвары!!!

ШУРА. Нет, это у них так не пройдёт. Мы на них в суд подадим. За глаз Толин. Высудим у них мильён и построим свой цирк, и Макакашу выкупим… И слона тож. Да, Толя? В суд на них. Выбьем щас тебе глаз и сразу в суд. И мильён наш. Подставляй глаз, Толя. Щас высадим, выкавариим и в суд…

ШУРА. Нет, жалко Толю. Как он без глаза-то? Не проживёт. Нет, не подставляй, Толя, глаз. Не будем мы тебе его ковырять. Мы лучше цирк взорвём. Вот так! (Вскочил, минирует что-то, поджигает, затыкает уши.) Бах! — и нет цирка. Подумают, что террористы. Руины, растудыть её в это… Дым рассеется и никого нет. Ни директора, ни администратора… (Подумал.) И Макакаши? Отставить, Толя! Не будем мы цирк взрывать. Мы лучше им яйцо тухлое в стену замуруем и… Нет, мы им всем зверям слабительного и — понос! Всемирный потоп! Нет, мы им… Мы им… Мы им… Мы… мы… мы… мы (осенило) сынулю евоного товоного евоного сынулю… того… того его… (Зловещим шепотом.) Похитим. (Пауза.) Да! Мешок на голову и… Да! Да! Да! Да! Идея, Толя! Эврика, Толя! Вставай, Толя! Мы сынулю его похитим и того его… Вставай, Толя! (Поднимает Толю.)

ШУРА (бьёт Толе по щекам). Подъём, Толя! Я гений, Толя! Подъём, Толя! Толя… Толя… Толя…