Люди сорок девятого (СИ)

- Прошу прощения. - в голосе человека было вызывающее высокомерие, и Джонатан не сдержал усмешки, зная, как справится с этим.

- Цветные волонтеры? - спросил он дружелюбно. В ответ блеснула белозубая широкая улыбка его юности.

- Да, сэр!

- Извиняться должен я, - задумчиво проговорил Линдейл. - За форт Пиллоу. Меня не было там, но все же...

"...но все же, я не знаю, как поступил бы, окажись я там..." - мысленно закончил Джон. Немного сбитый с толку солдат приблизился, он был почти весь седой.

- Что вы имеете в виду?

- Здорово дрались, - сказал Джон, - Знаю ребят, которые встречались с вами в открытом бою, да и я сам...

- Было за что, - улыбка стала шире. Солдат протянул собеседнику руку, в его голосе больше не было настороженности. - Никогда не думал, что услышу такое.

- Да. Вы знали за что, - грустно сказал Линдейл, пожал протянутую ладонь и пошел прочь.

Вечером, сидя у костра вместе с Винсентом и Алисой, сжимая в руках горячую кружку, Джонатан Линдейл спросил:

- Эй, Винс. Как ты думаешь, зачем все это было?

- Потому что янки пришли к нам. - ответил просто ирландец. - У меня не было ни земли, ни рабов.

- А что ты делал после?

- Вернулся на ферму, - отозвался Винс, толкая ногой ветку в костер, - Скинул форму, взял плуг, и на следующие утро уже сомневался, уезжал ли вообще.

- Везет... - с завистью протянул Джон.

- А ты? - поинтересовался собеседник. Глаза Алисы таинственно мерцали из темноты, фосфоресцируя, будто кошачьи.

- Долго думал, что ничего не кончилось, - сказал Джон и отхлебнул кофе. До него донесся голос нового знакомого:

- Они хотят воссоздать атаку Пикетта. Будешь участвовать?

- Наверное, - Линдейл кивнул, решение пришло мгновенно, - Да. Буду.

Ему надо было еще раз испытать себя, заглянув в пасть чудища. Это тоже был своего рода вызов.

- А потом будет Четвертое июля, - сказала Алиса, - Давайте задержимся еще на день, как думаешь, Винсент?

- А как же! - отозвался тот, - Я каждый год здесь в параде участвую. Могу и тебя взять Джон.

- Четвертое Июля, - задумчиво повторил Линдейл.

Его ноздри раздувались, ловя несуществующий пороховой дым, сердце стучало, руки сжимали ружье. Он и его отец были одним целым в тот день... Его не волновало больше, что это всего лишь спектакль.

Они пошли в атаку через поле со своим мятежным кличем, как пятьдесят лет назад, и застарелая ненависть, как мифическое чудовище подняла голову внутри Линдейла, когда из горла вырвался этот, будоражащий нервы вопль. И, услышав этот душераздирающий звук, янки не выдержали. Они перепрыгивали через низкую каменную стену и мчались вниз по склону Кладбищенского холма. Опешив, Линдейл вскинул к плечу пустое ружье, эпохи на доли секунды смешались в его голове, а потом "вой фурий" умер где-то в глубине его сердца и он увидел, как на него летит янки, с распахнутыми объятиями. Старый Энфилд выпал из его рук, все смешалось. Какой-то беззубый старик в синем рыдал на плече Джона, южанин сам, проклиная все на свете, сжимая бывшего противника в объятиях, смахнул слезы и, подняв голову, поглядел туда, где за изгородью, среди пораженных зрителей, за ним наблюдала жена. Ему показалось, что от дерева, рядом с которым стояла Алиса отделилась знакомая фигура и затерялась в толпе, но точно уверен он быть не мог из-за этой проклятой влаги в глазах. Линдейл глядел на этих стариков, молодость которых поглотила война, стоя с ними плечом к плечу и задавался все тем же вопросом. Зачем?

В тот же год, поздно осенью, когда в морозном воздухе снова танцевали тревожные белые мотыльки, Джонатан Линдейл возвращался из Денвера верхом, и какое-то смутное предчувствие заставило его сделать крюк, свернув на тропинку, ведущую в Иглз-Нест. Он медленно ехал по улице, странно удивленный тем, что когда-то видел это почти забытое место каждый день и поражаясь, что оно все еще здесь. Дома обветшали и покосились, на крышах не доставало черепицы, а в оконных рамах стекла. У него было странное чувство, будто призраки затаились в глубине этих темных провалов, достигающих преисподней. Джон натянул поводья, остановив коня по привычке возле салуна.

Вывеска давно исчезла, дверь уныло поскрипывала на одной петле, фасад посерел. Линдейл неохотно спешился, привязал коня к дереву, проросшему сквозь дыру в тротуаре и, толкнув единственную створку, вошел. Под его весом скрипели, низко прогибаясь, старые половицы, многих из них не хватало, приходилось смотреть под ноги и быть настороже. Шаги Джона гулко раздавались в тишине и полумраке, под подошвами хрустели мертвые листья прошедших лет, нанесенные ветром. Что-то насторожило его. Что-то было не так. Пахло осиной, горящей в старой проржавевшей печи.

Половица треснула под его сапогом. Отдернув ногу и переступив провал, Джонатан поднял голову.

У стойки в столбе тусклого света, падающем сквозь дыру в крыше, стоял человек и глядел на вошедшего в упор. У его локтя стояла бутылка полная на две трети.

- Привет. - сказал Линдейл осторожно приближаясь, не сводя с незнакомца взгляда. Собственный голос показался ему чужим.

- Чувствовал, что ты придешь. - ответил человек у стойки. Что-то было в нем, смутно знакомое...

- Можно присоединиться? - спросил Линдейл, стягивая перчатки и засовывая их за пояс.

- Конечно. - отозвался незнакомец. - Спрашивал тебя на ранчо, но они сказали ты в Денвере.

В углу, там где сгущались тени и была цела крыша, лежал раскрытый рюкзак и раскатанные одеяла.

- Давно ждешь? - спросил Джон, бросив быстрый взгляд в ту сторону.

- Нет, несколько часов. - ответил пришелец. - Предложили подождать в доме, но я отказался. Есть незаконченное дело, и оно только между мной и тобой.

- Мы знакомы? - мускулы Линдейла напряглись, револьвер на бедре стал тяжелым.

- Да... - протянул человек и потянулся за оружием. Пальцы Джона рванулись за рут-и-маклаханом, но чужак уже вытащил револьвер, и положил его на стойку. Смит-вессон, сорок четвертого калибра, близнец того, что висел на гвозде в чулане.

- А ты все так же быстр, - усмехнулся незнакомец и пояснил: - Пришел вернуть заем.

Линдейл поглядел на оружие, потом уронил "рут-и-маклахан" в кобуру и поднял глаза на посетителя. Их взгляды встретились.

- Морган...

- Джон.

Линдейл медленно продел палец в скобу и поднял револьвер со стойки, едва заметным движением уложив рукоять в ладонь.

- Твоя седельная сумка...

- Не надо. - Морган усмехнулся, - Там ничего ценного не было. Черт, я ведь так и не разбогател, Джон. Несколько раз начинал, потом прогорал... Наверное, я не бизнесмен. Впрочем, сейчас доходы стабильны и на жизнь хватает.

- Поздравляю. У меня тоже дела понемногу продвигаются. Немножко торгую скотом, немножко серебром. Оказалось, оно действительно тут есть, в отличие от золота, которое искал папаша Андена, но не в лесу. В голых скалах.

- Видел, ты человек семейный?

Линдейл кивнул.

- А ты?

- Трое парнишек, пятеро внуков... Скажи, что?...

- Замужем за Райли. Ты как, переживешь?

- Хороший парень. Я сам женился. На женщине пима. Решил, пусть хоть мои внуки университет окончат.

Они засмеялись вместе, потом Линдейл спросил:

- Был на?...

- Геттисберг? - прервал его Морган и внезапно погруснел. - Так, за изгородью постоял, да пошел.

- Почему?

- Я не ветеран.

- Глупости. - фыркнул Линдейл, - Ты был в плену, но это не значит...

- Может быть... - задумчиво протянул Морган, - Они снова затеют это. Например, шестьдесят лет, или семьдесят пять...

- Когда-нибудь... Да, наверное. Если доживем.

- Семьдесят пять... - Морган старательно загибал пальцы, шевеля губами, потом сказал, - Это будет тридцать девятый. Я подучился кое-чему.

- Тридцать восьмой, - поправил Линдейл. Морган с досадой плюнул на пол, потом вздохнул и криво усмехнулся: