Сердце Волка

— Ты кто? — хрипло спросил Торак.

Существо что-то проворчало в ответ.

— Кто ты? — повторил он свой вопрос.

Существо шевельнулось, пламя костра осветило его, и Торак окаменел от ужаса.

Перед ним стоял дикий кабан. Огромный самец длиной от морды до хвоста в два больших прыжка и весом побольше, чем трое крупных мужчин. Его большие мохнатые коричневые уши стояли торчком, а маленькие глазки настороженно смотрели прямо на Торака.

Торак заставил себя стоять неподвижно. Кабан обычно не нападает первым, если, конечно, не ранен или не защищает своих детенышей. Но разъяренный кабан способен бежать так же быстро, как олень, и он совершенно неуязвим.

— Я не желаю тебе зла, — тихо сказал кабану Торак, зная, что тот его, конечно же, не поймет, но, может быть, догадается о смысле сказанного по мирному тону.

Большие кабаньи уши шевельнулись. В отблесках костра сверкнули желтоватые клыки. Зверь раздраженно заворчат и, опустив массивную голову, принялся рыть землю вокруг разрушенного шалаша.

Ему, собственно, нужна была только еда. Начало лета — скудный период для кабанов, от прошлогодних осенних ягод и желудей к этому времени остаются одни воспоминания. Ничего удивительного, что кабан так старательно выкапывает из земли всякие корешки, жуков, червей и вообще все, что можно съесть.

На Торака зверь больше никакого внимания не обращал, и тот через некоторое время даже решился заползти в спальный мешок и, свернувшись в клубок, лежал очень тихо, прислушиваясь к успокаивающему сопению кабана. Новый сосед был, пожалуй, грубоват и настроен не слишком дружелюбно, но все равно Торак был ему рад. У кабанов отличные слух и нюх. Пока он рядом, никто — ни больной безумец, ни тот злобный преследователь — не сможет подойти близко.

Но ведь вскоре кабан уйдет.

Глядя на красные угли костра, Торак думал, что, наверное, Фин-Кединн был прав; похоже, он действительно позволил заманить себя в ловушку, уйдя из племени Ворона. И очень похоже, что тот преследователь — кто бы он ни был — завел его именно туда, куда и хотел. И теперь он остался в Лесу совсем один.

Но кто бы он ни был, этот преследователь, в ту ночь он потрудился на славу.

Когда Торак наконец проснулся и выполз из своего шалаша, моросил дождь. Кабан ушел, костер потух, и кто-то откатил от него в разные стороны камни, затоптав кострище. Кто-то также пробрался в шалаш, пока Торак спал, вытащил у него из колчана, лежавшего под головой, все стрелы и воткнул их в кострище, словно пытаясь создать некий рисунок.

И Торак сразу узнал этот знак. Это был трезубец, знак Пожирателей Душ.

Опустившись на колено, Торак выдернул из кострища одну стрелу.

— Ну хорошо, — громко сказал он, поднимаясь на ноги. — Я знаю, что ты умен; я знаю, что ты отлично умеешь ко мне подкрадываться. Но ты самый настоящий трус, если сейчас же не выйдешь и не встретишься со мной лицом к лицу!

Но никто не вышел к нему из промокшего от дождя подлеска.

— Трус! — крикнул Торак.

Лес ждал.

Тораку отвечало лишь гулкое эхо.

— Чего тебе от меня надо? — продолжал выкрикивать Торак. — Выходи! Давай встретимся в честном бою! Скажи хотя бы, чего ты от меня хочешь?

Но в ответ он слышал лишь шелест дождя по листьям да отдаленный стук дятла. Капли беззвучно стекали по разгоряченному лицу Торака.

Миновало утро, а дождь все не кончался. Торак любил дождь: он приносил прохладу и разгонял мошкару. Торак довольно быстро миновал еще две долины и немного воспрянул духом. Ощущение того, что за ним следят, несколько ослабло. И того безумного воя он больше не слышал.

Возможно, все это благодаря тому, что кабан постоянно находился где-то рядом. Торак его не видел, но следы его незримого присутствия замечал то и дело. Большие участки вывернутого дерна, где он рылся в поисках корешков и червей. Грязную яму у корней большого бука, где он валялся; перепачканную грязью кору, о которую он всласть почесался после грязевой ванны.

Тораку все это лишь прибавляло бодрости. У него появился новый товарищ. Интересно, думал он, сколько этому кабану лет? И не отец ли он тех мохнатых поросят, которых он видел накануне?

День уже клонился к вечеру, когда их пути наконец пересеклись. Мальчик и кабан напились из одного ручья и улеглись отдыхать на одной и той же уютной, навевающей дрему полянке. А один раз, когда оба принялись искать древесные грибы, кабан вдруг грозным ревом отогнал Торака подальше и даже растоптал гриб, который Торак собирался съесть. Торак только потом понял, почему кабан так вел себя, — когда рассмотрел гриб повнимательней. Это оказался вовсе не съедобный древесный гриб, а очень похожий на него ядовитый; и теперь, когда кабан раздавил его, стала видна его сердцевина неприятного красного цвета. Собственно, кабан только что спас его и по-своему, хотя и довольно сердито, посоветовал впредь быть осторожнее.

Дождь продолжал идти и на следующее утро. Весь Лес был окутан туманом, точно плащом. Но когда Торак продолжил свой путь на восток, то вскоре понял, что не только туман скрывает от него свет солнца: сам Лес становился все гуще и темнее.

Торак привык к Открытому Лесу, где кроны деревьев пропускали много солнца, да и подлесок был не слишком густым. А сейчас он добрался уже до тех холмов, что сторожили Сердце Леса. Гигантские дубы, подобно сторожевым башням, высились над мальчиком, широко раскинув могучие ветви и словно приказывая: поверни назад! А в подлеске Торак скрывался с головой; это были настоящие заросли черного тиса и ядовитого болиголова. Небо совсем скрылось за непроницаемой пестротой листвяного покрова.

Весь день кабана поблизости не было, и Торак даже соскучился по нему. Кроме того, он опасался не только своего таинственного преследователя, но и то, что ждало впереди, начинало его страшить.

Все чаше он вспоминал истории, которые рассказывал ему отец. «В Сердце Леса, Торак, все по-другому. Там и деревья словно всегда настороже, и люди куда более подозрительные. Если когда-либо осмелишься забраться туда, будь осторожен. И помни, что летом Великий Дух часто бродит по лесной чаше в обличье высокого человека с оленьими рогами…»

Уже к вечеру, и по-прежнему под дождем, Торак решил остановиться у ручья и немного передохнуть. Повесив оружие на ветку падуба, он подошел к воде, чтобы наполнить бурдюк.

На влажной земле отчетливо виднелись свежие следы. Кабан уже побывал здесь, и совсем недавно, — его копытца глубоко отпечатались в мокром песке. Было приятно узнать, что его друг неподалеку. Опустившись на колени и сунув горлышко бурдюка в воду, Торак почуял знакомый горчичный запах и усмехнулся.

— А я-то думал, куда ты подевался! — пробормотал он.

На другом берегу ручья шевельнулись папоротники — и оттуда появился кабан.

Но с ним явно что-то случилось. Жесткая бурая шерсть слиплась от пота. Маленькие глазки, обведенные красными ободками, тупо смотрели прямо на Торака.

Торак выронил бурдюк и попятился.

Кабан злобно завизжал.

И бросился на него.

Глава девятая

Торак стремительно отскочил за ближайшее дерево, и кабан пролетел мимо.

Ужас придал Тораку сил. Подпрыгнув, он ухватился за ветку и повис на ней, болтая в воздухе ногами и стараясь взобраться на дерево — только что клыки зверя вонзились в ствол в том месте, где он стоял.

Дерево задрожало. Торак что было сил вцепился в кору.

Наконец ему удалось закинуть ногу и оседлать ветку, потом он подтянулся и добрался до развилки. Кабан, казалось, вот-вот до него достанет, но выше Торак подняться не мог: ветки у дерева были слишком тонкими. Башмаки с него сразу свалились, а грязные ноги скользили по мокрой коре; он всем телом прильнул к стволу дерева, чтобы немного успокоиться. Вдруг под ним с треском подломилась одна из веток. Кабан тут же вскочил, поднял голову и злобно уставился на Торака.