Игра. Реванш (СИ)

— Пойдём, завтра в ночь у меня обратный вылет. Я приехал… под другой фамилией…

— Умно. Брат, Крис, глазам не верю, ТЫ!!!

Друзья обнялись, похлопав друг друга по плечу. Зимовский был действительно рад встречи с однополчаниным по легиону, равно как точно такой же радостный блеск заметил во взгляде обычно скупого на эмоции немца.

— Пойдём, я обрисую план действий по дороге.

— Это то, что мне не хватало, — ослепительная европейская улыбка осветила суровое лицо Кристиана.

— Мне тоже, Крис, мне тоже…

* * *

Когда Рязанцевой сообщили трагическую весть о гибели её отца, Лика к тому времени уже приняла окончательное решение уволиться из московской больницы для заключенных в закрытую мужскую тюрьму в Соль-Илецке и даже успела сделать пару нужных звонков тем, кто смог посодействовать в её скорейшем переводе. Начальник убойного отдела Георгий Романович Орлов, с присущими в такой ситуации бесстрастными интонациями должностного лица при исполнении, выдержав формальную паузу, проинформировал Лику о смерти адвоката, то услышал в ответ лишь гробовое молчание. Посопев в трубку для проформы, Орлов выдавил из себя пару-тройку дежурных фраз, велел гражданке Рязанцевой явиться в морг для опознания трупа и поспешил отключить связь, так как больше всего на свете он ненавидел подобные щекотливые моменты.

На опознании Анжелика упала в обморок, а потом долго и безутешно рыдала, громко цокая зубами о стакан с водой, оплакивая не только смерть отца, бывшего мужа, но и свою горькую судьбу, преподносящую молодой женщине удар за ударом…

— Пришло… значит пришло время перемен…

* * *

— Будет тебе Круглый, Алекс, — вслух произнёс Зимовский, подмигивая Розенкранцу, когда они, добравшись до места «Х» на арендованной фуре, преднозначенной для крупногабаритных перевозок, спрыгнули на землю, вдыхая свежий утренний воздух. Дмитрий заранее узнал маршрут, по которому повезут Виталия. Белов настолько был одержим Смолиным, что на пресечение его побега был брошены все силы, как мыслимые так и не мыслимые, так что, о том, что есть опасность побега Круглова никто даже и не думал — его конвой был стандартным.

— Нервничаешь? — поддел друга Розенкранц, надевая перчатки.

— Иди ты, — Зимовский холодно блеснул серыми, со стальным отливом глазами в прорези маски.

— Минут сорок на подготовку у нас есть, они редко выходят из графика.

— Добро, — Кристиан обошёл фуру с обратной стороны и, стукнув по фургону, распахнул двери.

— Schnell schnell!!!

— Чёрт, думал всё, вторая Великая Отечественная началась, — пошутил один из бойцов, спрыгивая на землю.

— Смешно, — органическим тоном ответил Розенкранц с кривой, какой-то злой ухмылкой.

— По позициям, — властно крикнул Зимовский, задав направление повелительным взмахом руки.

— Ну, к чёрту.

— Сказали бы, кого с зоны-то стягиваем? — низким тяжлым басом поинтересовался один из мужчин, поправляя маску на лице.

— Меньше знаешь, крепче спишь.

— А всё-таки…Интересно, ради кого впряглись-то.

— Ради лавэ, — подытожил Дмитрий, — ФУРУ В КУСТЫ, по местам!!!

— Он там один будет?

— У Пушкина спроси, — мрачно отшутился Розенкранц.

— Стрелять только по конвойным!

— Ясно уж!

— ВСЁ, НА ИСХОДНЫЕ!!!

— НАДЕТЬ ПРОТИВОГАЗЫ!

Мозг Зимовского, как всегда перед боем, работал подобно ЭВМ, а зрение фиксировало любую мелочь, вплоть до мельчайших деталей, поэтому, но тем не менее, когда на дороге показался белый фургон с зелёной полосой на боку «ФСИН РОССИИ», сердце его пропустило серию частых ударов.

«НАЧАЛОСЬ!»

Первая граната разорвалась всего лишь в метре от фургона, причём метраж был расчитан с детальностью пвлоть до сантиметра, ведь любая неточность могла поставить под удар всё дело. Водитель фургона резко затормозил. Несколько выстрелов с обеих сторон, и все колёса автозака были разом выведены из строя. Двери фургона с грохотом распахнулись и двое конвойных тот час упали замертво, уложенные точными выстрелами в голову Розенкранца и Зимовского.

Дмитрий понимал, что те, кто остался внутри, будут осторожничать, но, схватив лежащий на земле гранатомёт, ринулся вперёд, «поливая» окрестность чередой выстрелов. Розенкранц и трое бойцов бежали следом, а сбоку несся ещё один, готовый в любую минуту применить нервно-паралитический газ. Спереди раздались приглушённые выстрелы — водитель автозака, с прострелянной головой, завалился на ветровое стекло, а когда чётко работающая команда подбежала к дверям фургона, в ход был пущен газ: Зимовский с Кристианом всего за несколько секунд расправились с остальными конвойными.

«Порядок», — подумал Дмитрий, вытряхивая из фургона Виталия Круглова, чья кожа уже стала приобретать синюшную окраску, а изо рта выделялась пенистая мокрота.

Зимовский с Розенкранцем, не сговариваясь, в упор расстреляли четверых бойцов, выписав пятому путёвку на тот свет, едва он примчался к ним на помощь.

Содрав с одного трупа противогаз, Дмитрий надел его на Виталия, и, вдвоём с Кристианом, оттащили задыхающегося Круглова до спрятанной в кустах фуры. Забросив теряющего сознания друга Смолина внутрь грузового транспорта, Зимовский сбросил собственный противогаз, бросив: — ВАЛИМ!

Кристиан, зашвырнув свой собственный в кусты, торопливо прыгнул за руль, выруливая на просёлочную дорогу.

— Потерпи, Круглый, — прошептал Зимовский, вытаскивая из противохимического пакета жидкость. Стащив с него противогаз, он сунул ему в рот таблетку антидота, тщательно прорёт лицо, шею и уши специальной жидкостью, сделал инъекцию, и, похлопав бледного, но уже без устрашающей синивы, Виталия по щекам.

— Эй, Круглый, как слышно…

— Где я… -

Картинка расплывалась перед замутнённым взглядом Круглова. Кое-как сфокусировавшись на лице своего неожиданного спасителя, он облизнул губы и судорожно вздохнул.

— Всё, Круглый, релакс, дыши, давай, брат, дыши…

— Не… понимаю…кто ты…

— Привет тебе от Алекса.

— Алекса… — Виталий душал прерывисто и глубоко. — Моего Алекса…

— Я — Зима, служил вместе с ним в легионе. Дмитрий меня зовут.

— Это он тебя попросил… меня… с этапа дернуть?

Зимовский только усмехнулся, а потом, выдержав, паузу сказал:

— А что, кто-то ещё мог?

— Сам где… Лёха…

— Там пока, — замкнулся Зимовский, мрачнея.

— С ним не всё так просто, если тебя, Виталий, одного перевозили, к нему просто выставят полк охраны.

— Лёха…

— Ты, вот что, давай, лежи…

— Куда едем?

— В одно место, отдыхай…

— Спасибо…

— Пустое, Круглый, пустое…

— За рулём… кто…

— Друг Алекса.

— Ясно…

Круглов прикрыл глаза, всё ещё ощущая дурноту, слабость и сильное головокружение.

«Я свободен… я свободен…» — Круглов улыбнулся бледной вымученной улыбкой.

«Вот и всё… конец… прав был Лёха, выход там же, где и вход… Мама, прости…»

— Сдёрнем Алекса, рванём все за кордон.

— Как?

— Не бери в голову, всё будет, всё…

— Лёха умный, он придумает…где он, куда его этапируют… суд был?

— Был, на «крытку», разумеется, в «Дельфин».

— Дельфин… но оттуда…

— Выход есть из любой ситуации, я разрабатываю план, скоро Алекс будет на свободе.

— Лёха… друг…

Круглов вспомнил огромные, чёрные, словно южная ночь глаза Смолина, его низкий, железный голос, отдающий команды, надлежащие к мгновенному исполнению, его кривую фирменную ухмылку, немного высокомерную, надменную, с провокационной издёвкой, насмешливый прищур глаз. Вспомнил, как смотрел вслед убегающему Алексею с пробитой костью в ноге, его слова: «… Я приду за тобой, и хрен, кто меня остановит». Ещё раз обвёл мутным взглядом стены фургона и понял одну простую вещь, что готов будет идти за своим лидером любым путём, пусть это будет дорога смерти, ибо находясь за чертой невозврата, его король не забыл про своего первого вассала, устроив еиу побег. И уже за это Виталий не только шагнёт в ад, но и с радостью положит свою жизнь к ногам Чёрного Ферзя.