Глаза зверя (ЛП)

Тень Луны вдруг ощутил вину. В монастыре он проходил последнюю проверку на послушание. Но разве он не отвлекся от миссии ради группы фермеров? Он поджал губы. Или все было хуже? Неужели, он сделал все ради девушки?

Если бы тут был брат Орел, он точно начал бы отчитывать его за это сражение. Он задумчиво нахмурился. Богомол похвалил бы его за проявление доброты к незнакомцам, за защиту слабых и беспомощных. Паук, конечно, был бы рад бою. Барсук, как всегда, согласился бы с Орлом, цитируя при этом древнюю китайскую сагу. А Цапля пошла бы другим путем. Это так путало! Он снова посмотрел на бандитов, подумал о девушке и вдохнул. Нет. Внутренний голос предлагал ему действовать. Как Орел, пощадивший нарушителей из Ига давным-давно, Тень принял быстро решение, основанное на своих инстинктах. Он не жалел о том, что сделал. Он будет жить или умрет с этой кармой, с наградой или наказанием.

Тень проверил холм. Фермеров не было видно, не было слышно, и пыль не поднималась с дороги. Он улыбнулся. Они успели сбежать. И она тоже.

Он оглянулся на бандитов, чувствуя растерянность. Тень подумывал напугать их дымовой бомбой и пропасть. И разбойники подумали бы, что это тэнгу, длинноносый горный демон, напал на них в облике пилигрима.

Тень Луны ворчал на себя. Зачем тратить бомбу? Даже если трюк сработает, что с того, что он их запугает? Это тоже будет тратой. Они никуда не могут бежать. Он вздохнул. Он лишь будет стоять и слушать их крики. Смотреть, как они ползут по земле, пытаясь убежать от дыма тэнгу.

- В другой раз, - пробормотал он. Тень развернулся и поспешил вниз по холму.

СЕМЬ

Территория врага

Дождь прекратился, хотя небо оставалось пасмурным. Тяжелые серые тучи, а еще башни и крыши замка Момояма, нависали над Фушими.

Тень прошел по маленькой людной столовой в гостинице, под рукой была коробка с новыми письменными принадлежностями. Перед тем, как задвинуть дверь между шумной столовой и коридором к своей комнатке, он оглядел клиентов. Три женатые пары, два путешественника, старушка-пилигрим, самурай средних лет и пятеро местных жителей, чьи накидки говорили, что они делали здесь сакэ. У двери была месья с тремя шумными малышками.

Нет. Богини леса среди них не было.

Защитив ее и фермеров, он провел следующие дни без происшествий, может, потому что начались весенние ливни, заставляя всех двигаться быстрее и искать укрытия у дороги.

Перед рассветом этим утром он пробрался в Фушими, рассмотрел город с самой высокой крыши. Он разглядел город, убедился, что запомнил подробности. А потом, приняв новую маскировку, забрав одежду с сушилки по пути, он пришел в эту дешевую гостиницу.

Тень Луны теперь был одет как гонец на долгие дистанции, с ним была коробка для писем за спиной, выгоревшая накидка была с крупной пометкой «Гонец». Он хмурился, пока шел по коридору, разглаживая накидку. Некоторые верили, что гонца убивать нельзя, что это к неудаче. Может, не его враги, которые точно близко и их много. Но он не будет пока что думать о них.

Пора было готовиться, а не думать о том, кто идет за ним. Пусть сначала покажутся, как всегда делали плохо обученные враги. Сейчас ему нужно было убедиться, что он не зря потратил серебряные монеты. Тень закрыл дверь комнаты, опустился на татами и открыл коробочку.

Он вытащил и развернул большой лист самодельной бумаги. Потом кисть, брусок чернил, маленький чернильный камень и глиняную емкость для воды. Налив воды, растворив немного чернил, он обмакнул кисть и начал рисовать карту Фушими.

Тень был обучен технике под названием пассивное запоминание, и теперь она помогла ему. Уловка была в том, что нужно было смотреть на сцену – в его случае, на городок – пока информация не проникнет глубоко в разум. Цапля, научившая его этому искусству, называла знание мухой, его волю пауком, а глубокую память – паутиной. Чтобы вспомнить информацию и передать ее на бумаге, нужно было запечатлеть ее в разуме, взять кисть и дать разуму вести ее. Она дополняла обучение медитацией. Сначала звучало смешно, что в состоянии дремы можно нарисовать точную карту, но с ее советами он узнал, что пассивное запоминание позволяет нарисовать карту или план точнее, чем прочие методы.

- Так делаем только мы – шиноби, шпионы, - сказала ему как-то раз Цапля, ее теплые глаза смотрели на его решительное лицо, он протянул ей копию схемы, которую она сказала ему запомнить. – Это еще один пример нашей силы: наша мощь идет от знаний, о который забыли обычные люди. Осколки знаний Старой страны, времени, когда люди были мудрее и ближе к природе, - его кисть двигалась медленно, в такт его дыханию. Он поднял голову. Комната оказалась не пустой. Два комара кружили над головой, а взгляд на пол дал понять, что сюда проникли не только они. Потому он и совершил вторую покупку утром – резную бамбуковую трубку, полную белого порошка – она тоже была важна для выживания, почти как меч. Тень Луны выругался, но потом все же улыбнулся. Ужасная комнатка напомнила ему помещение за библиотекой ордена Серого света, где сохли карты. Маленькая, затхлая, как и любая другая крохотная комнатка, но от воспоминания он всегда улыбался.

Он вспоминал конкретный случай. День, когда брат Барсук, архивариус ордена, учитель военной истории и теории поля боя, потерял любимую обезьянку Сару-сан. Тень покачал головой. Хоть Барсук до жизни в ордене был ученым, кличка была не очень умной, означавшей «господин Обезьяна». Еще и не очень приятная обезьяна.

Тень Луны, а тогда он был Нанаши, получил приказ проверить комнату для сушки карт и прочие убежища в поисках Сару и нескольких пропавших кистей. Существо было разрушительным, а еще просто так воровало вещи. Еду, предметы, даже игрушки детей соседей. Сару прятал их, где придется, а потом злился, когда не мог найти их.

Тень вспомнил, что и Барсук забывал, куда спрятал вещь, а потом злился. Паук как-то шепнул, что Сару и Барсук похожи друг на друга внешне и по характеру. Оба лысели, порой чесали головы, и у них были очень желтые зубы.

- Такие же угасшие глаза… - отмечал Паук. – Да они почти братья.

В тот судьбоносный день Нанаши вошел в комнату, обогнул сохнущие висящие с потолка карты. Подняв бумажный фонарь, он искал Сару в темных углах. Внезапный вопль зверя над головой испугал Нанаши. Он поднял лампу и увидел разорванной самую большую карту, на ней были размазаны краски, а сам Сару покрылся разными цветами от носа до хвоста. И Нанаши предстояло потом чинить карты и перерисовывать их.

Он выругался. Сару с сияющими глазами помахал ему кистью с краской.

- Демон! – прорычал Нанаши, топнув ногой. – Спускайся, и я оттащу тебя к брату Барсуку, - он поднял лампу к Сару. – Чудовище! Брось кисть! Ты уже все испортил!

Обезьяна смотрела на него, склонив голову на бок, словно размышляла над его словами. А потом вскинула брови, отвернулась и подняла хвост. Он слишком поздно понял план зверька. Ругаясь, Нанаши бросился наутек, журчание доносилось с крыши. За секунды его лампа и одежда промокла от самого ужасного оружия обезьяны.

- Убью! В этот раз точно! – возмущался Нанаши, пятясь к двери, Сару весело кричал сверху.

Он врезался в Барсука, а тот завопил:

- В чем дело? Бардак! А вонь! О, нет, мои карты!

Тень Луны широко улыбнулся. Только теперь ему это казалось смешным.

Он представил лицо Барсука, взгляд, который Паук называл тусклым. Он помнил, что когда-то Барсук не нравился ему так же, как и его обезьяна. Но один разговор изменил его отношение к ворчливому учителю. Это случилось через месяц после случая с картами, посреди жестокой зимы, когда земли монастыря блестели свежим снегом по колено.

Он сидел напротив Барсука на полу в библиотеке, слушал длинную лекцию по истории шиноби на поле боя и в шпионаже. Ему было ужасно скучно, он утомленно посмотрел на Барсука. Учитель прищурился и придвинулся. Ученик сжался, подозревая, что его ударят за грубость. Но Барсук заговорил тихо и осторожно, с искрами в глазах.