Колокольчик в тайге

Легкий ветер, запутавшись в высоких кронах, время от времени встряхивает их, и от того стоит в лесу бесконечное осторожное роптание.

Мелькнуло в зелени травы красное пятно — еще один гриб зовет меня сигнальным огоньком! Подхожу: нет, это не гриб — это осинка стряхнула рдяно-красный лист. Поднял голову, а навстречу взгляду плывет еще один — спустился и завис на паутинке.

Зелень мха, травы и на зеленом — два киноварных пятна, два листа, как неожиданное признание природы в том, что наше лето прошло…

СЮРПРИЗ

Наш сосед Андрей Федорович принес из лесу больше корзины отменных белых грибов. Этому, пожалуй, не стоило удивляться, если бы грибы не оказались… сушеными.

Еще ранней весной, по насту, Андрей Федорович поставил в укромном месте борть на пчелиный рой. Однако занять приготовленную стариком «жилплощадь» пчелы не торопились, и пустой улей облюбовал дятел. В поисках места под гнездовье продолбил он дырку в боковой стенке, но жить не стал, — видимо, неудобной показалась «квартира». Дятел улетел, а проделанным окошком воспользовалась белка. Она-то и приспособила улей для хранения припасов на зиму! В этот «амбарчик» носил зверек не только грибы, но и ягоды рябины, сосновые шишки, на которые нынче в лесу хороший урожай.

Андрей Федорович, ничего не подозревая, снял улей с дерева и, лишь когда привез его домой, открыл тайну белкиного хранилища.

ПОРА ОСЕННЯЯ

В эту пору богаты закаты красками. Чуть присядет солнце на перильца горизонта, как край неба, нежно-оранжевый вначале, переходит в ярко-восковой с легкой примесью янтаря. И, наконец, становится золотисто-желтым. Но коротко сентябрьское предзакатье. Только скатится солнечное колесо за частокол еловых вершин, и сразу гаснет свет, стекленеет воздух. После захода разольется по небу огнистое озерко зари, но и оно быстро высыхает.

Листва на деревьях постепенно вбирает краски закатов и из зеленой становится лимонно-желтой, карминной, бронзовой. Пройдет какая-нибудь неделя, и посыплются листья разноцветной чешуей, будут с легким треском ложиться на землю, беззвучно опускаться на потемневшую воду.

Однако о приходе осени узнаешь не только по упавшим листьям или по воде, ставшей внезапно холодной и тяжелой на вид. О лесной осенней поре расскажут и синицы: не зря ведь называют сентябрь «синичьей порой».

…Тягуча тишина в еловом лесу. Бродишь по просекам, ждешь живых звуков, а их все нет и нет. Лишь изредка проверещит дозорливая сойка, лениво прокличет черный дятел-желна и снова ни звука. Кажется, выступит сейчас из-за той вон мохнатой сосны Берендей — лесной царь, глянет осанисто на тебя, или сказочная избушка на курьих ножках выбежит навстречу… Завораживает человека лесное молчанье.

И вдруг! Вроде бы ничего не изменилось, а деревья встряхнулись, ожили, приветливо закачали ветками. А с веток падают осколочки битого хрусталя. Лес полнится мелодичным звоном.

Это налетела стайка синиц-вострушек. Птицы по-хозяйски осматривают все укромные местечки, в каждую трещинку на коре просовывают клещики деловитых клювов и сыплют, сыплют между делом бисером песен.

Присмотритесь к стайке! Тут и большая синица в нарядном желтом кафтанчике с черной оторочкой, и московка в темной бархатной шапочке, и лазоревка в изумрудном плащике, и в сереньком невзрачном армячке гаичка-пухлячок.

По-разному одеты пичуги, а делают одно доброе для леса дело — истребляют его невидимых врагов. Синицы очень прожорливы: за день они съедают количество пищи, примерно, равное их весу. Допустим, что в одной стайке бывает 20—30 синиц, каждая из них весит в среднем 18 граммов. Посчитайте же, сколько вредных насекомых, их яичек, куколок, личинок уничтожит такая стайка. А ведь в лесу она не одна!

Весной и летом синички — большие забияки. Попади по нечаянности какая-нибудь пичуга в гнездовой участок большой синицы да пропой песенку — тут уж ей несдобровать. Воинственный самчик такую трепку устроит, что надолго все песни забудешь.

Зимой же и осенью синицы — милые, заботливые друзья. Вместе с ними кочуют в стае поползни, пищухи и ничего — всем места хватает. Кормится стайка на одном участке, а нетерпеливые синички-разведчики уже подают голос с другого, зовут на расправу с очередной «партией» вредителей…

С холодом приходит в лес голод для птиц. И не удивляйтесь, если в одно утро разбудит вас синичья песня за окном. Птичка прилетела к вам за помощью. Вы, конечно же, охотно поможете ей.

Помощь эта не доставит много хлопот: повесьте на деревце в палисаднике небольшую дощечку с бортиками, и каждое утро сыпьте на нее понемногу семян конопли или подсолнечника, мелко накрошите несоленого сала. Синицы — гости не чванливые, долго приглашать себя не заставят, с удовольствием отведают вашего угощения.

Пообвыкнут птицы — каждое утро станут будить вас осторожным стуком костяного молоточка в форточку, легким теньканьем, от которого хорошо становится на душе: «Вставай, хозяин! На работу пора! Да и о нас не забудь, покорми!» От таких «нахлебников» только одна радость!

СОРОЧЬЯ ГОСТИНИЦА

Знаете, сколько в лесу новостей? Столько, сколько в нем сорок: ведь у каждой белобокой своя новость! Когда сороки со всего леса собираются вместе, собираются и их новости. Слетаются же длиннохвостые проныры по вечерам в молодой осинник, который есть недалеко от каждой деревни. Осинник для них, что для нас гостиница в чужом городе.

Узнать в сорочьей «гостинице» можно о многом. Приходи, садись в укромном месте и слушай. Учиться сорочьему языку не надо по той простой причине, что о чем бы ни говорили птицы, у них всегда все и так поймешь.

Медленно клонится солнце к закату, словно кто-то осторожно тянет его вниз за веревочку. Вот и совсем спустилось, задевает краешком за зубчатую грядку леса. На этой-то поре и слетаются сороки к своему ночлегу. Птицы будут коротать в осиннике ночи до больших холодов, до той поры, когда дождь и ветер обобьют лист на деревьях. После этого придется искать квартиру поуютнее. А пока сыплется с деревьев не лист, а шершавая сорочья болтовня.

— Чер-рви, чер-рви, жирные, — одна с прилета сообщает новость своим товаркам. Зоб у плутовки раздут, видимо, не врет — поужинала сытно.

— Скаж-жешь тож-же! — недоверчиво стрекочет вторая, а сама боком, боком подбирается к счастливице: нельзя ли получше узнать, где это жирные черви объявились.

— Ну и что? Ну и что? — высокомерно переспрашивает третья. — Подумаешь — черви. А я яйцо у хозяйки унесла и расклевала. — И вертит хвостом, довольная.

Такое обсуждение дневных дел на каждом дереве. Иногда, не найдя мирного решения волнующего вопроса, бросаются забияки врукопашную. Шум, гвалт становятся невообразимыми…

Село солнце, темнеет. Умолкает сорочья ночлежка.

Отыщите такую «гостиницу», послушайте! С удовольствием, расскажут вам сороки обо всем, что в лесу творится. А утром, распустив парусами хвосты по ветру, отправляются собирать-свежие новости.

СОРОЧИЙ „ЯЗЫК“

О сорочьих ухватках все хорошо наслышаны. Как только ни называют злые языки эту смышленую белобокую птицу с длинным ступенчатым хвостом: и хитрюгой, и жадюгой, и воровкой…

Конечно, какая-то доля в таких нелицеприятных для сороки определениях есть. Любит она полакомиться чем-нибудь вкусным, а потому не прочь повытаскивать яйца из куриного гнезда, схватить из-под клушки цыпленка-пуховичка, склевать приготовленный для уток корм. Делается все это хитро, осторожно, молча и вместе с тем чуть нагловато. Отсюда, видимо, и общая нелюбовь к сороке, всяческие гонения на нее.