Колокольчик в тайге

Однажды ночью, когда северный ветер, дувший несколько дней подряд, наконец улегся, послышался легкий шорох. На землю, кружась, медленно падали крупные сверкающие снежные хлопья. И свершилось чудо! К утру все вокруг стало неузнаваемо: земля, кусты, деревья — все побелело. Снег лежал пышный, вспыхивая разноцветными огоньками в негреющих лучах бледного солнца.

Малышу, лежавшему в уютной ямке под корнями давно упавшего и сгнившего дерева, захотелось вскочить и пробежаться по лесу. Неподалеку на ветку опустились две сороки. Они затрещали, оглядываясь по сторонам и покачивая длинными хвостами. Даже зоркие глаза этих птиц не заметили белого зайца на белом снегу. Потрещав, сороки взлетели и, обгоняя одна другую, скрылись за деревьями.

Малыш вскочил и побежал весело, большими прыжками. За ним потянулась цепочка следов: две большие ямки впереди — от задних лап, две ямки поменьше и почти вместе позади — от передних. Если бы не черные кончики ушей, белый зверек был бы совсем не виден на снегу. Выдавали его не только кончики ушей, но и темные блестящие глаза. Никто не учил Малыша всем заячьим хитростям, но он сам, вдоволь набегавшись по мягкому снегу, перед тем как залечь, принялся старательно путать следы.

Сначала он сделал несколько «петель», то есть больших кругов, потом «двоек» — сдваивая следы, пробегая по ним в обратном направлении, а затем — «скидок» — больших прыжков со своего следа далеко в сторону, за кустик или бугорок. Сделав последнюю скидку, Малыш улегся в ямке за кустом, опутанным сухой травой. Теперь даже самый хитрый враг не скоро разберется в путанице его следов. Зайчонок повернулся мордочкой к своим следам и затих.

Враг, еще не знакомый и потому вдвойне опасный, вскоре появился в лесу. Это была желтая в черных пятнах собака. Изредка взлаивая, она не спеша бежала между деревьев, попутно обнюхивая встречные пни и коряги и зорко поглядывая вокруг.

У дороги собака наткнулась на следы Малыша. В ее темных глазах вспыхнул огонек охотничьего азарта. Залаяв, она помчалась по заячьему следу, все убыстряя свой бег. Теперь она лаяла, не умолкая ни на минуту. И ее басовитый, с легкой хрипотцой голос разносился далеко по заснеженному лесу.

Вскоре на старую дорогу вышел человек. В руках он держал ружье, а за спиной у него был приторочен уже добытый заяц. Увидев следы Малыша, охотник сбросил рукавицу и сунул два пальца в глубокую ямку следа.

— Малик [13] еще горячий, — пробормотал он и подбодрил гончую криком:

— Ату его, Трубач, ату!

Трубача не надо было подгонять, но все же пес, услышав ободряющий голос хозяина, залаял еще азартнее и заливистее, он просто захлебывался лаем. А человек заметался у дороги, выбирая укрытие. Он прекрасно знал, что заяц, по следу которого бежит гончая собака, обычно ходит кругами. Поднятый лаем с лежки, зверек сначала дает стрекача, а потом бежит, огибая по кругу довольно большой участок леса и возвращается к своему следу. Здесь-то его и подкарауливает охотник, спрятавшийся за деревом с ружьем наготове.

Малыш спокойно дремал в своей ямке за кустами и пока еще не знал о надвигающейся опасности. Но вот чуткие уши уловили собачий лай и насторожились. Этот звук не был знаком зайчонку, но смутная тревога сразу охватила его. Он приподнялся и напружинился, готовый каждую секунду вскочить и бежать.

Трубач приближался. Он был породистой гончей, имел крепкие ноги и хорошо знал свое дело. Его лай слышался все громче в притихшем зимнем лесу. Прошло совсем немного времени, как на другом конце заснеженной поляны показалась и сама собака. Желто-черный зверь был отчетливо виден на голубоватом снегу. Чем-то гончая напомнила Малышу ту лисицу, которая однажды ночью подкралась к резвившимся зайцам и схватила одного из них. Малыш не выдержал. Высоким прыжком он поднялся с лежки и помчался по лесу, петляя среди деревьев. Только снежная пыль засверкала в морозном воздухе.

Сделав большой круг, зайчонок повернул к дороге, где его терпеливо поджидал охотник. По лаю Трубача человек безошибочно выбрал место и стоял, прижав к плечу приклад ружья. Малыш не видел охотника, укрывшегося за пышной, усыпанной снегом, елкой. Внезапно из-за елки сверкнула вспышка огня, показался сизоватый дым и громовой звук выстрела разорвал тишину. Сноп дроби хлестнул по кочке — рядом с зайчонком. Одна или две дробинки слегка царапнули его по боку. От неожиданности Малыш присел на задние лапы, круто затормозив бег. Но тут же огромным прыжком он перемахнул через кусты шиповника и понесся к оврагу. Сзади раздался второй, но безвредный выстрел, слышались голос человека и собачий лай.

Так быстро Малыш, наверное, еще не бегал никогда в своей жизни. Достигнув оврага, он кубарем скатился по обрывистой стенке на его дно, неподалеку от занесенной снегом норы барсука, перебежал по замерзшему ручью и выскочил на противоположный склон.

Усыпанные снегом ели стояли сплошной стеной, почти касаясь нижними широкими ветками земли. Малыш побежал вдоль оврага, надеясь найти просвет между деревьями, куда бы можно было юркнуть и спрятаться. Но всюду ели стояли плотно. Зайчонок повернул обратно и вихрем промчался мимо того места, где выскочил из оврага. Вскоре дорогу ему преградила береза. Она росла на самом склоне. Вешние воды подмыли ее корни, а ветры пригнули к земле. Дерево склонилось над оврагом, и будь оно немного длиннее, получился бы настоящий мост.

Не раздумывая, Малыш прыгнул на ствол березы, осторожно пошел по нему к вершине. Здесь, среди веток, он и затаился, совершенно слившись с белой корой дерева. Если враг заметит его, можно хорошим прыжком преодолеть оставшуюся часть оврага. А там кусты, они сразу надежно спрячут зайчонка.

Между тем опять послышался лай Трубача. Гончая бежала по следу вдоль оврага. Вот она остановилась, очевидно потеряв след в том месте, где зайчонок скатился к ручью. Тут внимание собаки привлекла нора барсука. Она кинулась к занесенному снегом входу и залаяла на иной лад: отрывисто и зло. Трубач, почувствовав запах другого зверя, забыл о заячьих следах.

Малыш, затаившийся на березе, хорошо видел своего врага. Собака остервенело разбрасывала лапами снег, скребла когтями мерзлую землю и продолжала лаять, призывая хозяина. Немного погодя, появился и он. Увидев барсучью нору, охотник в сердцах сплюнул и сердито сказал:

— Ну, чего ты, дурила, разошелся? Барсука нам не добыть, сейчас он глубоко под землей. А вот зайчишку-то упустил. Сколько избегали и зря. Надул тебя косоглазый… Ну да ладно, пойдем другого искать.

Трубач виновато завилял хвостом и запрыгал вокруг хозяина, заглядывая ему в глаза и словно говоря: найдем, обязательно найдем, только не гневайся.

Зимний день короток. Синие тени на снегу стали таять, быстро отгорела вечерняя заря и лес начал потихоньку окутывать ночной мрак. Где-то вдали умолк наконец и лай Трубача, который, видно, набрел на след еще одного зайца.

Малыш вернулся по стволу березы на склон оврага, спустился к ручью и выбрался на свою сторону. В осиннике он поглодал горькой коры и, сделав несколько двоек, петель и скидок, усталый залег под кустом.

Усыпанные снегом в торжественном безмолвии стояли деревья. В небе висел тонкий серп месяца, дрожали и лучились далекие звезды. В родном лесу снова было тихо и спокойно.

После особенно сильных морозов повалил густой снег. И сразу заметно потеплело. С каждым новым днем солнце теперь все дольше задерживалось на небе и пригревало сильнее. Кое-где на ветках повисли даже тонкие прозрачные сосульки. Когда налетал порыв ветра, они покачивались и мелодично позванивали.

В лес прилетели красивые хохлатые птицы — свиристели. Небольшими стайками они порхали с дерева на дерево, обирали мерзлые ягоды с тонкоствольных рябинок, боярышника и калины. При этом птицы все время тихо пересвистывались, и казалось, что это ветер играет на свирели.