Якви

Наконец наступил день свадьбы, объявленный праздником на плантациях. Только Якви не имел отдыха. Он должен был приготовить кипу для подарков и отнести ее в дом невесты. Но Пирец не получил вовремя всех подарков. Посыльные прибыли поздно, некоторые были еще в пути. Он все-таки пошел на фабрику и велел Якви уложить генеквен в пресс. Индейцу было приказано приготовить кипу, оставив в середине отверстие для подарков.

Небо было сине, солнце горело белым золотим, легкий ветер раскачивал вершины пальм. Но Монтесу казалось, что невидимая тень опустилась над величественным дворцом Мендоса, где Долорес должна была стать новобрачной. Эта тень возникла в его мозгу, принимая образы то огромного, словно покрытого медью генеквена с острыми зелеными листьями, то призрачной, гигантской фигуры худого, мрачного человека, с горящими глазами, исполняющего порученную ему работу.

Монтес скрывал свое беспокойство под улыбками и болтовней светского человека. Он старался приготовить себя к какому-то неожиданному, роковому удару и ожидал его, несмотря на то, что его разум боролся с безотчетным предчувствием. Этим ударом не оказался вид сеньориты Долорес в роскошной белой одежде – прекрасной, спокойной, величественной, с ее золотистыми глазами и презрительными красными губами. И даже не то мгновение, когда эти сонные, странные глаза встретились с его взглядом. И не то, когда патер окончил венчание и она стала женой другого.

Вскоре он заметил, как лейтенант Пирец, улыбаясь, протолкался через толпу гостей и исчез. С этой минуты беспокойство Монтеса возросло и стало принимать более определенную форму.

Мало-помалу гости перешли на тенистую террасу, обращенную к западу, посредине которой на широком каменном возвышении лежала огромная блестящая кипа спрессованных волокон генеквена. Около нее стоял великан Якви, мрачный, неподвижный, чуждый всем. Гости столпились вокруг. Когда Монтес увидел возле кипы напоминающего бронзовое изваяние Якви, он почувствовал близость удара.

– А-а! – воскликнул старый дон, с удовольствием глядя на изделие из генеквена.– Вот сюрприз, который сын приготовил нам. Это футляр с драгоценностями, в нем свадебные подарки!

Гости засмеялись и приветствовали оригинальную выдумку.

– А где сеньор Пирец? – спросил дон, оглядываясь вокруг.

– Юноша прячется,– ответила донна Изабелла.– Он хочет со стороны наблюдать за женой, когда она увидит подарки.

– Нет, его нигде не видно,– заявил старый дон в смущении.

И какое-то смутное чувство примешалось к его радостному настроению.

Вдруг он повернулся к Якви. Но вопрос замер у него на губах. Казалось, он был уничтожен огромными, горящими черным пламенем глазами, такими жгучими, словно они смотрели из ада.

– Скорее, откройте кипу! – закричала новобрачная, и ее голос заглушил веселую болтовню гостей.

Казалось, Якви не слышал. Или он пытался заглянуть в душу отца лейтенанта Пиреца?

Нетерпение вокруг возросло до невероятного напряжения.

– Откройте кипу! – приказала новобрачная.

Якви перерезал веревку. Он не смотрел на молодую женщину. Красиво уложенные и спрессованные волокна дрогнули, поднялись и, точно радуясь освобождению, разошлись в стороны. И, подобная огромному белому футляру для драгоценностей и сверкающих, шелковистых нитей, открылась кипа волокон генеквена.

В этот момент стих веселых шепот и наступила внезапная тишина. Золотистые глаза новобрачной померкли. Старый дон странным, медленным движением, как будто разум уже не мог управлять его телом, отвернул седую голову от страшного Якви. Что-то синее показалось среди сверкающих волокнистых полос. Быстрым движением огромных темных рук Якви раскрыл кипу, и из его груди вырвался торжествующий крик. Вместо драгоценностей в ней лежал раздавленный, изуродованный лейтенант Пирец.