Фрегат Его Величества Сюрприз

Очередной выстрел лег немного ближе — превосходная стрельба для такой дистанции. Будет печально, если пострадает такелаж.

— Мистер Стауртон, — крикнул Джек, — отдать риф на фор-марселе и выбрать булини!

«Сюрприз» рванулся вперед, даже вопреки плавучему якорю. «Семийянт» оставил «Бель-Пуль» далеко за кормой и под ветром. Джек рассуждал, что может продолжать заманивать его все дальше и дальше, а потом внезапно повернуть и сойтись с ним борт к борту, безжалостно измолотить своими тридцатидвухфунтовыми карронадами иди даже потопить до того, как товарищи поспеют французу на помощь. От искушения дыхание у него стало неровным. Слава, и единственный на весь Индийский океан приз… Представшая перед его мысленным взором радостная картина: клубы порохового дыма, сполохи орудий, падающие мачты, — вскоре рассеялась, и сердце его забилось в размеренном ритме исполнения долга. Он не вправе рисковать ни единой снастью: фрегат обязан любой ценой присоединиться к Китайскому флоту, причем в целости и сохранности.

Теперешний курс вел Линуа прямиком к «индийцам», находившимся в половине дня пути к востоку. Они на многие мили растянулись по морю, ничего не подозревая. Он, разумеется, должен отвлечь от них французов, изображая из себя птицу с перебитым крылом, даже если это означает утрату выгодного наветренного положения. Надо заманивать их за собой до ночи, а потом улизнуть, доверившись темноте и преимуществу «Сюрприза» в ходе, стряхнуть их с хвоста и вовремя присоединиться к конвою. Можно идти на зюйд-ост часов до десяти, к этому времени он настолько оторвется от Линуа, что можно будет обогнуть голову колонны последнего и пройти мимо нее во тьме. Допустим, что он станет действовать именно таким образом. Но Линуа, этот старый лис, может приказать своим фрегатам держаться севернее, на ветре у «Сюрприза», сохраняя эту выгодную позицию. И тогда с наступлением утра положение окажется скверным: как бы не был быстр фрегат, ему не уйти от «Семийянта» и «Бель-Пуль», если те будут идти полным ветром, а ему придется то и дело менять галс в попытке предупредить Китайский флот. Впрочем опять же: если Линуа прикажет фрегатам держаться севернее, в его диспозиции появится брешь размером в четверть часа хода, и «Сюрприз», идя по ветру под всеми парусами, может проскочить в разрыв между «Бель-Пуль» и «Маренго», находясь вне дистанции выстрела с каждого из них. Ведь диспозиция Линуа строится на том, что добыча имеет ход в девять-десять узлов — ни один европейский корабль в этих водах не способен на большее — и до сих пор «Сюрприз» не развивал больше. «Берсо», расположенный дальше под ветром, способен закрыть эту брешь, но, хотя это может стоить Джеку нескольких потерянных снастей, вряд ли корвет сумеет задержать его до подхода «Маренго». Но если корветом командует сорви-голова, человек, способный рискнуть повреждением, если не гибелью своего корабля, бросившись на абордаж — тогда дело может принять другой оборот.

Обри озабоченно посмотрел на видневшийся вдалеке корвет. Тот был почти скрыт завесой дождя, и Джек перевел взгляд на двухпалубник. Что же у Линуа в голове? Он идет на ост-зюйд-ост под умеренными парусами: марсели и фок. Только одно Джек знал точно: Линуа гораздо более привлекает идея перехватить Китайский флот, чем уничтожить какой-то фрегат. Маневры, контрманевры, степени риска, а прежде всего — оценка ситуации с точки зрения Линуа… Джек спустился на палубу, и Стивен, внимательно посмотрев на него, заметил выражение, которое он называл «боевым лицом»: на нем не читалось ярости близкой схватки, абордажа или рукопашной, но все-таки оно не было обычным — уверенное, радостное, но какое-то отдаленное — наполненное данной от природы властностью. Джек почти не говорил — исключая отрывистые приказания завести на топы мачт ходовые концы и удвоить дополнительные бакштаги, — только расхаживал по квартердеку, сцепив руки за спиной и переводя глаза с фрегатов на линейный корабль и обратно.

Стивен заметил, как к капитану нерешительно приближается первый лейтенант и отошел подальше. «Любопытно, — подумал он, — но в таких ситуациях мой дорогой друг словно становится выше как физическом, так и духовном измерениях. Или это обман зрения? Хорошо было бы его измерить. Как бы не был точен глаз, это не самый точный измерительный инструмент. Джек будто становится чужим: даже я робею обращаться к нему».

— Мистер Стауртон, — произнес Джек. — Поворот оверштаг.

— Есть, сэр. Прикажете выбрать плавучий якорь?

— Нет. И поворот тоже не должен быть произведен слишком быстро. Распорядитесь, пожалуйста.

Когда дудки засвистали «всем стоять к повороту» капитан залез на койки, нацелив подзорную трубу на «Маренго» и плавно доводя ее по мере поворота фрегата. Сразу после того как прозвучала команда «набивать грот» и резкий свист, подтверждающий завершение работ, он заметил, как на флагмане замелькали сигнальные флаги, а на корме расплылось облачко порохового дыма. «Семийянт» и «Бель-Пуль» начали поворот последовательно, но теперь «Семийянт» был далеко под ветром и шел тем же галсом. «Бель-Пуль» уже пересек линию ветра, когда второй выстрел подтвердил приказ идти севернее, удерживая наветренную позицию, и тот начал уваливаться под ветер, возвращаясь на прежний галс.

— Проклятье! — пробормотал Джек.

Эта неразбериха сузит драгоценную брешь до четверти мили. Капитан посмотрел на солнце, потом на часы.

— Мистер Черч, — окликнул он. — Не окажете ли любезность принести мне манго.

Шли минуты; сок стекал по подбородку Джека. Французские фрегаты шли на норд-норд-вест, постепенно отдаляясь. Сначала «Семийянт», затем «Бель-Пуль», пересекли кильватерный след «Сюрприза», заходя у него с наветра; колебаниям уже не оставалось места. «Маренго», оба ряда орудий которого были уже хорошо различимы, лежал на правом галсе, идя параллельным курсом. Не слышалось ни единого звука кроме свиста ветра в снастях и ритмичных ударов волн о левую скулу фрегата. Разделенные изрядным пространством корабли казалось, движутся вне зависимости друг от друга: картину происходящего можно было принять за самую мирную на свете. «Маренго» спустил фок и развернулся к ним на полрумба бортом. Джек еще раз прикинул диспозицию, посмотрел на часы, на флюгер и сказал:

— Насколько я понимаю, лисели готовы, мистер Стауртон?

— Да, сэр.

— Прекрасно. Через десять минут мы выбираем плавучий якорь, спускаемся под ветер, ставим бом-брамсели, верхние, а если возможно, и нижние лисели, и идем под ветром два румба в корму. С парусами надо работать как можно быстрее: само собой разумеется, поднять бизань и убрать стаксели нужно одновременно. Пошлите к штурвалу Клерка и Бондена. Отдраить крышки орудийных портов штирборта. Всем стоять по местам и быть готовыми выбирать плавучий якорь, едва отдам команду.

Время шло, критический момент приближался, но медленно, очень медленно. Джек, стоя неподвижно на бурлящей палубе, наблюдал за далеким Линуа, и начал было что-то легонько насвистывать, как тут же одернул себя. Ему требовался устойчивый брамсельный ветер, не более того. Если посвежеет, или усилится волнение, двухпалубник окажется в выигрыше: высокий, мощный корабль — а ему пришлось уже на своей шкуре убедится, какими быстрыми бывают французские семидесятичетырехпушечники.

Последний взгляд в наветренную сторону: стороны пришли в точное равновесие; момент настал. Он набрал воздуху, швырнул шершавую косточку манго за борт и взревел:

— Пошел!

Раздался всплеск.

— Лево на борт!

«Сюрприз» накренился, реи развернулись как по волшебству, одни паруса взлетели вверх, другие исчезли, и справа за кормой вспенился кильватерный след, описывая крутую дугу. Корабль резко рванулся вперед, мачты его застонали, он лег на намеченный курс, не отклонившись от него и на четверть румба. Фрегат направлялся именно туда, куда хотел его направить капитан — прямо к возможной бреши, и шел даже быстрее, чем Джек рассчитывал. Верхние стеньги гнулись как хлыст извозчика, едва не ломаясь.