Фрегат Его Величества Сюрприз

Весь отлив Пуллингс простоял у клюза, чувствуя на своих плечах груз ответственности. Он следил за канатом и берегом: приметив три стоящие в ряд сосны, лейтенант ориентировался по ним, не двигается ли корабль, не дрейфует ли беспомощно в открытое море, туда, где вдоль берега идет мощное северо-восточное течение, благодаря которому «Сюрпризу» может потребоваться несколько дней, чтобы достичь этой бухты снова. Отливное течение стало еще быстрее, вода бурлила за кормой.

— Ни разу не приходилось слышать, чтобы якорь держал, стоя почти отвесно, да еще на ста саженях глубины, — заметил один из пожилых матросов. — Коль рассудить, это невозможно из-за такого натяжения.

— Твою вахту отправили вниз, Уилкс, — рявкнул Пуллингс, резко обернувшись, — вот и отправляйся туда вместе со своим чертовым натяжением.

— Да я же только сказал, — пожал плечами Уилкс, впрочем, без малейшего испуга.

Какой же сильный отлив! Но он ведь слабеет, правда же слабеет? На форкастле появился Баббингтон.

— Сколько времени? — спросил Пуллингс.

— До пика отлива должно быть минут пять, — ответил Баббингтон. — Вместе они не спускали глаз с каната. — Но течение уже здорово слабеет.

Пуллингс ощутил к нему самое сердечное расположение.

— Нам придется завести на канат буй и приподнять якорь, как только мы сможем буксировать корабль снова, — продолжил Баббингтон. — Они сейчас готовят нечто вроде люльки, чтобы спустить его вниз.

Наконец отлив потерял силу, шлюпки принялись за буксировку, предварительно заведя буй на якорный канат. Пуллингс ушел с носа, чувствуя себя в одночасье помолодевшим.

— У вас все готово, мистер Стауртон? — спросил Джек.

— Все готово сэр, — глухо прозвучало в ответ.

— Тогда выбирайте канат. Мистер Пуллингс, берите ялик и ведите шлюпки. И налегайте на весла, поняли?

Они налегали, причем с охотой, и буксировка шла быстро. Но даже так наступил уже поздний вечер когда они миновали островок и оказались в небольшой бухте, обрамленной обрывистыми, поросшими лесом берегами. Покрытые зеленью и голые утесы росли прямо из воды по всей кромке берега, за исключением белевшей в дальнем конце полоски пляжа, да низвергавшегося вниз по черным скалам впечатляющего водопада, шум которого был практически единственным звуком, нарушающим мертвую тишину вокруг. Земля, выглядевшая на расстоянии такой гостеприимной, казалась не совсем такой на близком расстоянии: в двухстах ярдах от берега темная туча мух опустилась на корабль и шлюпки, облепив снасти, паруса, палубу и людей. Не двадцать четыре часа, а добрых тридцать миновали к тому моменту, когда носилки с мистером Стенхоупом вынесли из баркаса и бережно опустили на песок.

И без того маленький пляж показался ступившему на него Джеку совсем крошечным. Джунгли теснили его со всех сторон, огромные рассеченные листья нависали над жалкими кустиками взморника. Неподвижный воздух — ни единое дуновение ветерка не тревожило этой уединенной бухточки — был наполнен ароматом гниения и зудом москитов. Пока они подходили к берегу, до слуха Джека донесся гул барабана, и когда уши его привыкли к реву водопада, он снова различил этот звук, идущий с материка, с севера, но трудно было определить, насколько издалека. Стайка крыланов, каждый футов пять в размахе, пронеслась над их головами к большому, увитому лианами дереву; следя глазами за их зловещим полетом, Джек вроде как заметил темную фигуру, похожую на человеческую, крадущуюся среди зарослей. Он дернулся в том направлении, но стена джунглей была совершенно непроницаема, единственными брешами были два туннеля фута в два-три высотой. Обри отвернулся и оглядел полоску пляжа и море. Они натянули два тента, разожгли костер, блики которого мерцали в сумерках, повесили на шесте фонарь. Этередж расставил часовых. За палатками виднелся корабль; до него было не больше кабельтова, но глубина даже там составляла не менее двадцати саженей. Фрегат ошвартовали носом и кормой к деревьям, растущим на вдающихся в море излучинах, а со стороны моря завели лучший якорь. С такого расстояния «Сюрприз» выглядел просто огромным, через открытые порты виднелись горящие на главной палубе огни. За кораблем вздымался остров, блокирующий путь в море. Фрегат был здесь в безопасности от шторма, а его орудия господствовали над всеми подходами к стоянке. Но Джека не покидало неуютное ощущение, будто за ним наблюдают, и он поспешил к палаткам.

— Мистер Смит, — окликнул он восточного секретаря. — Вам приходилось бывать здесь раньше?

— Нет, сэр, — ответил Смит. — Эту часть страны малайцы посещают редко. Она принадлежит оранг-бакутам, маленькому черному народу. Вот: слышите их барабаны? Они переговариваются с помощью барабанов.

— Да? Ну и ну… Доктор рядом с пациентом?

— Нет, сэр. Он в другой палатке, готовит инструменты.

— Можно войти, Стивен? — спросил Джек, просовывая голову под тент. — Есть новости?

Стивен проверил заточку ампутационного ножа, срезав волосок с головы, и сказал:

— Будем оперировать, едва только достаточно рассветет, и если за ночь больной хоть немного восстановит силы. Я изложил ему обе альтернативы: риск проведения операции на теле, столь измотанном болезнью, и неизбежно фатальный результат промедления. Он склонился к операции, как к должному. С ним сейчас мистер Уайт. Только бы решимость ему не изменила. Мне потребуются еще два рундука и обмотанная кожей веревка.

Мистеру Стенхоупу изменил не дух, а сама жизненная сила. Всю ночь шум джунглей не давал ему спать, эхо бьющих по обе стороны от бухты барабанов будоражил ум, выносить неподвижную духоту ночи было превыше его сил. Около трех часов пополуночи он умер, ведя спокойный разговор о церемониях при дворе султана и настаивая на недопустимости подчинения какому-нибудь неприемлемому требованию. Рокот барабанов и речь о приеме словно сливались в единое целое. Он даже не понял, что умирает. Оставшиеся до рассвета часы Стивен и капеллан провели рядом с ним, прислушиваясь к доносившимся снаружи звукам: кваканью и стрекоту бесчисленных рептилий, неизвестно кому принадлежавшим криками, уханью и хрюканью. К этим звукам примешивались более мощные, доносившиеся из глубины леса: рев тигра то и дело слышался в разных местах; непрерывно стучали барабаны, то приближаясь, то отдаляясь.

Они похоронили его утром в дальнем краю бухты. Морские пехотинцы дали залп над могилой, а корабль положенный рангу посла салют, поднявший в воздух тучу птиц и летучих мышей, изгнанных из загудевшей пещеры. Все офицеры, как и большая часть команды, были в парадной форме, с клинками «на караул».

Джек решил воспользоваться столь удобной стоянкой, чтобы подправить дифферент фрегата. За это время корабельный плотник вытесал из дерева крест. Крест выкрасили белой краской, и не успела она высохнуть, как фрегат уже оказался в море, уложив пахнущий тиной якорный канат в канатный ящик.

Джек смотрел через окно кормовой галереи на удаляющуюся землю, казавшуюся темно-бардовой в отблеске окутавших ее дождевых туч.

— Наша миссия оказалась сизифовым трудом, — заметил он.

Словно отвечая ему, Стивен продекламировал:

Все, все в этом мире лживо;

Твоя добыча — сама охотник;

Победы твои никому не нужны;

Твои влюбленные все неверны. [48]

— И все-таки, — заявил Джек после долгой паузы, — все-таки мы на пути домой. Наконец-то мы идем домой! Боюсь, мне придется зайти в Калькутту — но именно зайти: привет Калькутта, и тут же прощай! И домой под всеми парусами. — Он замолчал, размышляя о чем-то. — Кстати, если мы не станем терять времени, то перехватим Китайский флот Компании, и перешлем нашу почту. Вопреки их бравому внешнему виду, в подражание боевым кораблям, они не что иное как каждую-ночь-берущие-на-марселях-рифы старые галоши, вот они кто. И не стоит обобщать насчет влюбленных, Стивен.