Фрегат Его Величества Сюрприз

— Эй, на «Эвриале»!

— Че? — донесся ответ из кормового порта «Эвриала».

— Через плечо.

«Сюрприз» повернул, неспешно спустился к ковыляющему в предрассветном сумраке «Эфалиону» — тот отстал уже на неприлично большое расстояние — выкинул личный номер и отрепетовал приказ капитана Миллера. «Эфалион» подтвердил получение, и Джек уже отдал команду взять курс на Финистерре, когда Черч, сигнальный мичман этой вахты, воскликнул: «Сэр, он снова сигналит!»

Юноша схватил подзорную трубу и зашуршал страницами сигнальной книги. При помощи старшины-сигнальщика ему удалось разобрать послание.

— «Капитану «Сюрприза»: имею на борту двух желт… женщин для вас». — Следующий сигнал: «Одна молодая. Прошу прибыть на завтрак».

Джек схватил штурвал, вопя: «Паруса ставить, к повороту, к повороту, к повороту, живо!» В состоянии крайнего возбуждения он всматривался вперед, не зная, верить или не верить. Но вот с квартердека его окликнул Хинейдж Дандас:

— Доброе утро, Джек! У меня тут мисс Уильямс. Переберешься к нам?

Шлюпка плюхнулась вниз, едва не затонув в покрытом рябью море, и помчалась к «Эфалиону». Джек подпрыгнул, вскарабкался на борт, примчавшись на квартердек козырнул офицерам, и сграбастал Данадаса в объятия; потом его повели в каюту — небритого, немытого, мокрого, но сияющего от счастья.

Софи сделала книксен, Джек поклонился; оба покраснели до корней волос, и Дандас оставил их, сославшись на то, что ему надо распорядиться насчет завтрака.

Обмен нежностями, страстный поцелуй. Бесконечные объяснения, то и дело прерываемые, но возобновляемые вновь: любезный капитан Дандас был переведен на этот корабль… отправился в крейсерство… им пришлось преследовать приватира почти до Багамских островов…. Едва-едва его захватили. Даже из пушки стреляли несколько раз!

— Вот что я скажу тебе, Софи, — вскричал Джек. — У меня на борту есть священник! Я-то клял его всю дорогу, почитал за Иону, но теперь я так рад ему: он обвенчает нас прямо этим утром.

— Нет, мой милый, — возразила Софи. — Должным образом, дома, с благословения мамы — это да, как только захочешь. Мама не станет теперь сопротивляться. Но я обещала ей. Если ты действительно хочешь, мы обвенчаемся в Шампфлауэрской церкви в ту же минуту, как прибудем домой. А если не захочешь, я поплыву за тобой хоть на край света, дорогой мой. Как Стивен?

— Стивен? Боже, любимая, что же я за эгоистичная скотина! Случилась невероятно ужасная вещь. Он собирался жениться на ней, очень хотел жениться на ней — я не сомневаюсь, что так и было. Она отплыла домой на «индийце», но на Мадейре сошла с корабля и сбежала с одним американцем — как говорят, страшно богатым типом. Думаю, это был для него самый лучший выход — но я готов отдать свою правую руку, лишь бы вернуть ее — таким несчастным он выглядит. Софи, когда ты увидишь его, сердце твое разорвется. Но ты будешь добра к нему, я знаю.

Глаза ее наполнились слезами, но прежде чем она успела ответить, вошла ее служанка. Сердито зыркнув на Джека, она объявила, что завтрак готов. Служанке не нравилось все происходящее, а по испуганному, неприязненному взгляду стоящего за ней стюарда можно было понять, что моряки ей тоже не нравятся.

Завтрак, в результате того, что Дандас давал Джеку подробный отчет об обстоятельствах своего перевода и о приватире, а также настойчиво требовал снова и снова рассказывать о схватке с Линуа, получился неимоверно длинным мероприятием. Тарелки сдвигались в сторону, кусочки тостов представляли собой корабли, которым Джек управлял левой рукой, правой сжимая под столом ладонь Софи. Он показывал диспозицию линий на разных этапах боя, а она внимательнейшим образом слушала, вникая в показания барометра. Затянувшемуся пиршеству пришел конец, когда выведенный из себя капитан Миллер принялся палить из сигнальной пушки.

Они вышли на палубу. Джек распорядился оснастить люльку. Пока ее готовили, Стивен и Софи без отдых махали друг другу рукой, улыбаясь и выкрикивая:

— Как ты, Стивен?

— Как ты, дорогая?

— Хинейдж, — сказал Джек, — я так признателен тебе, бесконечно признателен. Теперь мне остается только доставить Софи и сокровища домой, и будущее представляется мне сущим раем!