Реликвии тамплиеров

Я молча подлил нам вина и сделал ему знак продолжать. Он опять меня заинтриговал.

— Рим, Петрок, Рим! Если Господь позволит, я намерен провести там свои последние дни, роясь в библиотеке Ватикана, как старый кабан! К счастью, у меня была конкретная задача, иначе я застрял бы там навсегда. Ты не поверишь, Пэтч! Там есть все! Ответы на все вопросы да еще миллионы новых вопросов и ответы на них тоже…

— А наш конкретный вопрос?

— Письмо! — воскликнул он, стукнув по столу. — Очень легко найти! Письмо от папы Льва Великого [63]некоему Эвдориусу, греческому консулу, который, как представляется, просил у него разъяснений по причислению к лику блаженных. Старина Лев был мастер писать весьма лапидарные письма, если можно так выразиться, но в этом послании — я уже сказал, что это был ответ, но у нас нет письма с вопросом — упоминаются Кельн, мученица и место под названием Коскино — это остров в Ионическом море. Кстати, в этом письме Лев весьма сдержанно высказывается по поводу идей бедного старика Эвдориуса, рекомендуя тому соблюдать особую осторожность и провести дополнительные расследования. Капитан тоже провел некоторые изыскания по собственной инициативе, и их результаты свидетельствуют, что на острове Коскино существует местный культ плодородия, а центром его является гробница святой Тулы. — Он выжидающе посмотрел на меня.

— Кордула — Тула? Очень может быть.

— Более того! Ты отправляешься на остров Коскино, мой мальчик.

— А ты, Адрик?

— Полагаю, брат Адрик заслужил некоторый отдых. Я его завтра утром пошлю обратно в Рим. — Это были слова капитана. Он, видимо, уже давно стоял в дверном проеме.

— Вы намерены переслать мощи Кордулы епископу? — спросил я его.

— Господи помилуй, конечно, нет! Я перестал работать на этого человека в тот самый день, когда ты попал к нам в Дартмуте. Но мне хотелось бы заполучить ее мощи, а сейчас, к сожалению, нужно успеть отыскать их, пока секрет не вылез наружу — а он наверняка скоро вылезет.

— Он настоящее чудовище! — воскликнул я.

— Епископ? Нет, это не самое ужасное чудовище. У него чудовищные амбиции, это так. Он хочет стать архиепископом Кентерберийским, «делателем королей», может, даже папой римским. Обычная вещь. Истинное чудовище — это его сын. — Он замолчал, поглаживая бороду.

— У епископа есть сын? — Я недоверчиво переводил взгляд с одного своего собеседника на другого.

— Кервези — незаконный сын епископа, Петрок, — пояснил капитал.

— Ох! — выдохнул я. Потом заглянул в свой бокал: пустой.

Две пары глаз — одна как у ястреба, другая как у совы — внимательно смотрели на меня.

— Ну и что теперь? — спросил я в итоге.

— Мы найдем эту реликвию и перевезем ее в новое место — в кафедральный собор Кельна, — сказал капитан. — Архиепископа чуть удар не хватил, когда я предложил ему продать ее. Мощи добавят великолепия его коллекции реликвий, связанных со святой Урсулой.

— А Бейлстер?

— К дьяволу Бейлстер! — ответил капитан.

Билл не заметил в переулке никаких подозрительных теней, но мы держали руки на рукоятях мечей, пока провожали Адрика до маленького монастыря, где он остановился. Перед тем как покинуть таверну, он передал капитану небольшой свиток, и тот тщательно упрятал его под одеждой. Это было письмо, как я понял, ключ ко всему, о чем рассказал мне Адрик. У меня все еще кружилась голова от всего узнанного. Я простой парень из Дартмура, и вот женщина, погибшая во времена, когда император еще сидел в Риме, протянула оттуда руку и выдернула меня из моего маленького и уютного мирка. И что еще более странно — я стал частью игры и включился в нее задолго до того, как столкнулся с сэром Хьюгом в «Посохе епископа». Я так задумался, что почти не обратил внимания, как Жиль вдруг ухватил меня за руку и указал куда-то вперед, на улицу, где собралась толпа. Капитан уже прижал Адрика к ближайшей стене.

— Пойди погляди, что там, Петрок. Что-то в монастыре случилось, мне кажется. Быстро, иди узнай, что произошло, но держись в тени. Билл, оружие наготове!

Я кивнул и затерялся в людском потоке, устремившемся в надежде на развлечение. Толпа запрудила всю улицу, так что мне пришлось протискиваться, чтобы попасть в первые ряды зевак. На меня ругались, но я все же пролез вперед и вытянул шею, чтобы не мешала торчавшая передо мной чья-то украшенная перьями шляпа.

Монастырские ворота были распахнуты настежь, и в проеме лежало тело в коричневой сутане бенедиктинца. Из-под сутаны сочился ручеек крови, стекая в придорожную канаву. Еще одно тело виднелось во дворе, сразу за воротами, освещенное языками пламени, которые прямо у меня на глазах вдруг вырвались из открытого окна и начали жадно лизать свес крыши низкого здания. Вокруг суетилось все больше монахов, и один из них выскочил на улицу, в немой мольбе протянув к толпе окровавленные руки. Все было понятно. Я протиснулся назад и скользнул в тень, где укрылись мои спутники. Капитал притянул меня к себе.

— Убийство и пожар, — задыхаясь, сообщил я и тут же увидел, как лицо Адрика побелело словно мел.

— Пожар? Где? — спросил он.

Я рассказал.

— Моя келья! — простонал он. — Они убили моих хозяев и подожгли мою келью! Господи Иисусе, мои бумаги!

— Успокойся, брат. Письмо-то у нас, — шепнул капитан, озабоченно озираясь. — Надо быстро вернуться на корабль.

— Там была еще одна копня! Копия, будь проклята моя глупость! А они еще убили этих добрых братьев! Мне надо к ним…

И с неожиданным проворством, которого никто от него не ожидал, Адрик бросился между нами и стремительно побежал на подкашивающихся ногах к собравшейся толпе. Мы с Биллом посмотрели друг на друга, полуоткрыв рты, потом бросились за ним. Мы были уже в двух-трех шагах от скопища людей, когда нагнали его. Я почти успел ухватиться за край развевающегося плаща, когда от толпы отделился человек. Они вроде бы случайно столкнулись плечами, но Адрик, мчащийся со всех ног, издал вопль удивления и боли и замер, качаясь и выставив вперед костлявые руки, словно в благословляющем жесте.

— Нож! — заорал Билл, когда Адрик свалился на него.

Моя рука схватилась за меч, а человек уже отводил свою для нового удара — я увидел длинное и узкое лезвие. Выставив правое плечо, я врезался в него, одновременно доставая из ножен меч, и засадил ему локтем под ребра. Он отступил назад, то ли намереваясь сделать выпад, то ли пытаясь укрыться в толпе, но тут я нанес удар слева. Меч поразил его в шею и завибрировал. Его голова дернулась, упала на грудь и затряслась, удерживаемая одной гортанью, он зашатался, из раны хлынули потоки крови. Полный ярости и отвращения, я пинком отшвырнул его и внимательно посмотрел на человека, которого только что убил. Побелевший, как у рыбы, глаз пялился на меня, вылезший из орбиты под совершенно немыслимым углом. Я почувствовал, как к горлу подступает тошнота.

— Адрик ранен! Скорее, Пэтч! — услышал я голос Билла, словно с огромного расстояния. Тут подбежали капитан с Жилем. Билл стоял наготове, сжимая меч, и мы с ним смотрели на толпу, которая начала подступать к нам, привлеченная новым зрелищем. Адрик, согнувшись, сидел на земле и раскачивался от боли, зажимая левый бок.

— Помогите мне его поднять, — приказал Жиль, ни к кому специально не обращаясь.

— Нет, просто помогите мне встать. Я могу стоять, — промычал наш библиотекарь, распрямляясь, как заржавевший складной нож.

Жиль подхватил его под одну руку, я собрался было поддержать под другую, но Адрик отпрянул и отмахнулся.

— Ничего серьезного. Этот идиот пырнул меня в грудную кость и всего лишь оцарапал ребра. Я сам могу идти, мой мальчик, — сказал он слабым, но решительным голосом. — Пусти, мне надо к моим братьям…

— Нет! Ты что, погибнуть хочешь? Не пущу. Быстро обратно на корабль! — Это уже был капитан. — Не отпускай его! — Он хлопнул нас с Биллом по плечам. — Отличная работа, ребята. Ты его знаешь, Билл? — И кивком указал на мертвого.