Шпоры на босу ногу

ядом. Лицо Мадам не выражало ничего, кроме едва ли не праздного любопытства. Дюваль пожал плечами: - Не знаю. Да и действительно, странный вопрос! На то ведь и война, чтобы никто не знал, что ждет его в ближайшую минуту. - Я тоже не знаю,- призналась Мадам.- А вас? Сержант не ответил. Что его ждет? Повышение в чине или совсем ничего. Но это неважно, у него будет чистая совесть. По отношению к себе... - Давайте я угадаю,- предложила Мадам, - Что? - не понял сержант. - Я угадаю, что ждет вас в ставке. Вас восстановят в звании. Откуда ей это известно? Дюваль настороженно посмотрел на Мадам, а та как ни в чем не бывало добавила: - Давайте мне вашу руку, и я по линиям ладони объясню подробнее. Сержант руки, конечно, не подал. Он еще раз внимательно посмотрел на Мадам, а после сказал: - Один из моих солдат говорит, что вы и есть та самая Белая Дама. Я этому не верю, и тем не менее... Вы часто меня удивляете. - Вам это в тягость? Сержант не ответил. В тягость, не в тягость - неважно, он знает одно: рядом с Мадам он все чаще поступает не так, как должно. Того и гляди... - Поверьте, сержант, это скоро пройдет, - как можно спокойнее сказала Мадам.- Очень скоро всем вашим удивлениям будет положен предел. - Возможно,- в тон ей согласился Дюваль и мрачно подумал: да что это?! он ничего не понимает! проклятая усталость! так отупеть... или замерзнуть? - Но я бы не хотела этого, - тут в голосе Мадам послышался упрек. - Там, куда мы направляемся, я ничего хорошего не жду. - Я тоже,- почти запальчиво ответил сержант.- И тем не менее, как видите... - Сержант, да вы не человек! - Да, я солдат! Он солдат, черт возьми! Он делает то, что умеет, он не вертит хвостом, изъясняется четко и ясно, он прям как шомпол, а она... - Я так и думала, - с грустью сказала Мадам и отвернулась. Но женские слезы - вода. Никогда не узнать, что у Мадам, на душе. Она страшится ставки, говорит, что там ее ждут большие неприятности. За что, он не знает, а нелишне было бы и объяснить, ведь он, как-никак... А кто он .такой? Он дотошный служака, ему поручили, и он выполняет приказ. Вот, правда, женщина... Хитрая, скрытная, все время говорит одними недомолвками... красивая, добрая и, кажется... Сержант посмотрел на Мадам. Мадам отвернулась. - Простите меня,- неуверенно начал сержант.- Все так нескладно получилось, да и приказ... Мадам устало махнула рукой, и сержант замолчал. Шагов двадцать они проехали молча, но более сержант не выдержал и сказал: - Но если с вами обойдутся плохо, то я... я не вернусь домой, Мадам! Мадам с удивлением посмотрела на сержанта, словно хотела сказать: зачем, я вас о чем-либо просила? Ах, увольте, сержант! Однако же сержант не успокоился. - Клянусь честью, Мадам! - сказал он, повышая голос. Подумал и добавил: Остатками чести...- но вдруг спохватился, воскликнул: - Но хватит об этом! - А после дал лошади шпоры и быстро поехал вперед. Вскоре лес кончился, и сержант увидел, что Мари вынесла его на широкую дорогу, которая была сплошь покрыта множеством совершенно свежих следов.