Портартурцы

Солдаты с радостью встречали и провожали Ирмана и Третьякова. Их спокойный объезд позиций, посещение опасных мест, душевные разговоры с нижними чинами вносили в ряды защитников уверенность в несокрушимости Порт-Артура,

— Люди добры и даже радостны, — сказал Ирман. — Примем все меры, чтобы сохранить этот дух… Кстати, четвертый взвод второй полевой батареи Лапэрова будет у нас на левом фланге.

— Прекрасно! — воскликнул Третьяков. — Командует взводом, кажется, штабс-капитан Ясенский.

— Да. С инициативой офицер. Я его прекрасно знаю.

2

После августовских боев японцы ненадолго притихли, но затем, получив подкрепление, начали проявлять усиленную деятельность около горы Высокой. К началу августа вокруг нее было сосредоточено более двух пехотных бригад.

Гора Ляотешань, так же как и гора Самсон, оставалась плохо вооруженной. Этот мощный кряж, господствующий над нашим левым флангом, был немым свидетелем удач и неудач русских войск и флота. Вооруженный мортирами и дальнобойными орудиями, он мог бы сыграть значительную роль в защите крепости.

Солдаты четвертого взвода Лапэровской батареи, вступив в предгорья Ляотешаня, почувствовали себя сначала как-то неловко.

— Словно мы провинились в чем, — сказал взводный фейерверкер штабс-капитану Ясенскому.

— Ничего, брат, не беспокойся. Дела нам впереди еще много будет.

Штабс-капитан Ясенский не выглядел бравым офицером и не старался им быть, как например Али-Ага Мехметинский и поручик Михайлов. Это был человек невысокого роста, с несколько согнутыми ногами. Он смотрел прямо на собеседника, но не любил таращить глаза, как Мехмандаров и Мехметинский. Свои приказания он отдавал ровным и звонким голосом.

— Сюда поди японец и не пойдет, — сказал кто-то из солдат.

— Как знать… Но помните, придется иметь дело за Высокую гору.

3

Четвертого сентября Ноги вызвал к себе начальника Первой японской дивизии генерала Матсумуру, а также старших офицеров его дивизии:

— Мы очень хорошо справились с батареями А. Б. С. [9] Наши солдаты и офицеры не забыли наказов своих родителей. Теперь весь цивилизованный мир скажет: «Они умеют умирать и умирают не напрасно». Послезавтра нам предстоит взять менее укрепленную Высоту 203 метра. Она должна быть в наших руках именно в эти дни. Насколько я помню, с нее видна вся гавань, а следовательно, и все неприятельские корабли. Они подбиты, но они должны быть все до одного утоплены до прихода русской Балтийской эскадры. Уничтожив здешнюю эскадру, мы будем иметь полную уверенность в победе над второй руской эскадрой. И тогда мы — властители Тихого океана, а это именно то, к чему мы призваны небом. — Генерал говорил тихо и, не повышая голоса, закончил: — Вы добьетесь цели, вы сделаете так, что Высота 203 метра, падет через два дня.

Вперед выступил полковник Нива:

— Прошу дать мне возможность выбрать из каждой роты по десять человек солдат и от каждого батальона по взводному командиру. Мы дадим сокрушительный удар, и никакой враг не устоит против воинов Японии. Клянусь вот этой шашкой Дайзингу и тенью предков, сохранивших ее в нашем роде!

Ноги обернулся в сторону подполковника и несколько секунд смотрел на него. Присутствующие, вытянувшись, стояли с окаменелыми лицами.

— Ероси. Начинайте. — Ноги подошел к Нива и, пожав ему руку, сказал: — Я не сомневаюсь в успехе.

4

Сразу же после полудня, вслед за тем как японские солдаты приняли пищу, на горы Длинную и Высокую посыпались неприятельские снаряды. И здесь случилось то, что уже бывало в предыдущие штурмы: наши защитные приспособления от шрапнели рушились, при первых попаданиях ударных бомб.

Японские колонны сосредоточивались у Длинной и Высокой. Лица солдат были оживленны. Они видели клубы дыма и пыли, которые окутали намеченные к овладению вершины. Раздавались зловещие взрывы. Глухим звукам взрывов вторили пушки. Осадные орудия, установленные разбросанно под прикрытием деревьев, фанз, за увалами, гремели совсем недалеко, содрогая землю.

В пять часов японские офицеры собрались под скалой и устроили себе завтрак. Почти каждый из них открыл коробку консервов и бутылку вина. Поручик Ямаото любил виски. Не так давно он понял, что только виски, а не пиво долгое время поддерживают бодрый дух человека. И к тому же виски занимает очень немного места во фляге. Офицеры допили вино и доели закуску. Оставалось свободных пятнадцать минут.

Поручик Есида, выполняя приказание командира, ходил между солдат и говорил им:

— Русские храбры, но их начальники, за исключением полковника Третьякова, расслабленные пьяной жизнью больные люди. У русских нет руководства. Все их укрепления сделаны наспех и даже не сразу после объявлений войны, а несколько дней тому назад. Многие из нас видели это в предыдущие бои… К тому же их мало, а фронт большой. Барон Ноги дал распоряжение делать ложные атаки и на левом нашем фланге. Будьте уверены в успехе, так же как уверен в нем наш гениальный командующий осадной армией.

В шесть часов вечера японцы двинулись на приступ. Люди в фуражках с желтыми околышами уверенно бежали в гору. Они видели, что по линии русских траншей все еще взлетала вверх земля. «Несомненно, там никого нет в живых, — думали японские солдаты. — Никто не сможет там усидеть». И глаза атакующих разгорелись, приступы страха начали исчезать, спины выпрямлялись, руки крепко сжимали винтовки.

— Скорей! Скорей! — кричали офицеры.

Впереди мелькал огромный флаг с красным диском. Он радовал и звал к чему-то большому. Этот флаг солдаты видели впереди себя на больших парадах, а в детстве на праздничных шествиях.

«Флаг сулит нам победу и радость! — подумал поручик Ямаото. — Нужно при штурме больше флагов».

Переполненный радостным чувством, он выхватил шашку и закричал:

— Банзай! За мной! Вот она, вершина Хай-су-шана! Она наша, никто не вернет нас назад! Банзай!

Сделав еще несколько шагов, Ямаото остановился. Ему стало вдруг тяжело дышать. Что-то давило в груди. Недоумевая, он взглянул вперед. Солдаты падали. Он двинулся к флагу. Упал и флаг. Перед глазами совсем недалеко вздыбилась пыль. Покачиваясь, Ямаото поднял руку с оголенной шашкой. Он силился крикнуть, но звука не получилось — в горле жгло. Он сплюнул. К ногам упал сгусток крови. Рука опустилась, шашка звякнула у ног… Помутневшими глазами Ямаото увидел: солдаты его роты, солдаты микадо, бежали назад. Ямаото растопырил руки, чтобы удержать их, но, качнувшись в последний раз, упал навзничь головой под откос. Из маленького рта поручика струей потекла кровь.

5

Японцы накапливались в складках подошвы Высокой по строго продуманному плану. Ноги учел положение прилегающих высот. Одна только высота вызывала у него сомнение, и ее обстреляли из канонерок, пришедших в бухту Луизы. После первой, хотя и отбитой атаки, у Ноги явилась еще большая уверенность в успехе при окончательном генеральном штурме.

— Как можно больше и гуще поставить людей под горой, — сказал он начальнику штаба. — Непрерывно подниматься к траншеям и захватить на первое время хотя бы небольшую часть их. Артиллерии не прерывать обстрела до момента захвата траншей.

Приказание Ноги было выполнено в точности. В течение ночи и утра отдельные роты и группы совершали перебежки и накапливались в указанном командованием месте.

Сентябрьские ночи стали холодными. Солдаты, прижавшись друг к другу, крепко спали, но среди офицеров шла оживленная беседа. Два поручика, штабс-капитан и майор усиленно курили папиросы.

— Когда эго мы покончим с Артуром? — произнес первый поручик.

— Как только возьмем Высоту 203 метра, — ответил майор.

— Вы не сомневаетесь? — усмехнулся штабс-капитан. — А если русские опять выкинут какую-нибудь штуку и дадут отпор?

— Им бы надо посыпать нас здесь шрапнелью, — засмеялся второй поручик. — А они молчат. Они не знают, как густо мы собрались сюда.