Черный флаг (ЛП)

Том и Джулиан встали. Если верить их словам, они хотели "проводить" ее до двери, мол: "Ты слишком много выпила, милая, мы проводим тебя домой, да?"

— В кровать, — с ухмылкой пробормотал Сет. Он думал, что произнес эти слова едва слышно, на выдохе, хотя на самом деле его слышали все, кто был в таверне.

— Отведем тебя прямо в кровать.

Я бросил быстрый взгляд на бармена, который в ответ лишь опустил глаза и начал сморкаться в передник. Посетитель, сидевший с другой стороны стойки, тоже отвернулся, стоило мне перевести взгляд на него. Вот же выродки. С тем же успехом можно и кошку о помощи просить — со вздохом подумал я, затем с грохотом поставил кружку на стол, встал и вышел на улицу следом за Кобли.

После полутьмы, царившей в таверне, яркий солнечный свет резанул глаза, и я невольно зажмурился. Неподалеку жарилась на солнце моя повозка. Рядом стояла еще одна, судя по всему, принадлежавшая Кобли. По ту сторону дороги находился загон для скота, а вдалеке за ним виднелся дом. Правда, самого фермера нигде поблизости я не заметил. На пустынной дороге были только мы: я, братья Кобли, Джулиан, ну и, конечно, девушка.

— Эй, Том Кобли, — произнес я, — чего только нынче не увидишь. Скажем, как ты напиваешься с дружками — да еще заодно спаиваешь беззащитную девушку!

Услышав эти слова, Кобли резко отпустил девчонку — та едва не упала — и повернулся ко мне, заранее подняв руку с выставленным вперед пальцем.

— Не лезь не в свое дело, Эдвард Кенуэй, малолетний ты бездельник! Ты так же пьян, как и я, и, как и я, далеко не праведник. С какой стати мне слушать поучения от таких, как ты?

Сет и Джулиан тоже повернулись ко мне, а взгляд девушки совершенно остекленел — похоже, ее рассудок отправился на боковую, хотя тело еще бодрствовало.

— Что ж, Том Кобли, — улыбнулся я в ответ, — я, может, и правда, далеко не праведник, но мне вовсе нет нужды заливать в девчонку несколько кувшинов эля для того, чтобы затащить ее в постель. И уж точно мне не требуется для этого помощь сразу двоих дружков.

Том Кобли побагровел.

— Послушай, ты, пронырливый сукин СЫН! Я вообще-то собирался просто погрузить ее на повозку и отвезти домой.

— О, я не сомневаюсь в том, что ты собирался именно так и поступить. Меня больше интересует то, что ты собирался сделать с ней после того, как положишь на повозку, и прежде, чем довезешь до дома.

— Вишь, интересует его! Если не перестанешь лезть в чужие дела, то, пожалуй, тебя скоро будут интересовать только сломанный нос и ребра. Твои же!

Я украдкой бросил взгляд на пыльную дорогу, обрамленную зеленью и золотом деревьев, которые купались в лучах яркого солнца, — и увидел вдалеке одинокую фигуру всадника, пока еще мерцающую и нечеткую.

Тогда я шагнул вперед. Если вначале в моем обращении к ним еще можно было углядеть нотки юмора и теплоты, то теперь они сами собой исчезли. Когда я снова заговорил, мой голос приобрел твердость стали.

— Сейчас же отпусти девчонку, Том Кобли, или я за себя не ручаюсь.

Все трое переглянулись. В каком-то смысле они сделали то, чего я потребовал: выпустили девушку из рук. Она, похоже, с облегчением соскользнула вниз и замерла в сидячем положении, опираясь рукой о землю и глядя на нас осоловевшими глазами. Судя по всему, она совершенно не понимала того, что сейчас говорилось о ней.

Тем временем я рассматривал Кобли и оценивал свои шансы. Приходилось ли мне когда-нибудь драться сразу с тремя? Вообще-то нет. Да и дракой такое назвать сложно — при подобном раскладе тебя попросту беспорядочно избивают. Но тут я сказал себе: "Эй, Эдвард Кенуэй, не вешай-ка НОС!" Да, их трое, а ты один, но один из этой троицы — Том Кобли, человек в годах — в отцы тебе годится. Второй — Сет Кобли, сын Тома. Если вы можете представить себе подонка, который вместе с отцом подпаивает девчонку, то наверняка поймете, что представлял собой Сет. Прогнившая душонка, способная действовать только исподтишка. Такой испугается любой драки и сразу убежит, обмочив штаны. Ко всему прочему, оба Кобли были в изрядном подпитии.

Правда, я и сам успел изрядно выпить. К тому же с ними был Джулиан — о нем я мало что знал, но, судя по виду, он вполне еще мог держаться на ногах.

Но у меня уже созрел новый план. Я помнил о всаднике, которого видел вдалеке. Сумей я продержаться, отбиваясь от Кобли, пока всадник не окажется рядом, у меня будет неплохой шанс победить.

Ведь если это будет человек добропорядочный, то наверняка остановится и придет мне на помощь.

— Что ж, Том Кобли, — сказал я, — сила на твоей стороне, это любому ясно. Но я вряд ли смогу смотреть в глаза своей матери, если позволю тебе и твоим дружками увезти эту девушку.

Я снова бросил взгляд на дорогу и увидел, что всадник еще немного приблизился. "Давай же! — подумал я. — поторапливайся!"

— Поэтому, — продолжил я вслух, — даже если вы в конце не оставите на мне живого места и бросите на обочине подыхать в луже крови, а девчонку таки увезете с собой, я все равно сделаю все, что смогу, чтобы вам помешать. И поверьте — уж парочку фонарей я точно наставлю, а кому-то причиндалы отобью.

Том Кобли сплюнул и, прищурив морщинистые веки, уставился на меня.

— Так что же ты, Эдвард Кенуэй, так и будешь стоять весь день, рассусоливая, или все-таки приступишь к тому, что тут наобещал? Время-то никого не ждет… — он зловеще оскалился. — Меня ждут дела, видишь ли.

— Ах, да, ты прав. Ведь чем дольше мы тут стоим, тем меньше времени остается до того момента, как эта бедная девушка протрезвеет, так ведь?

— Знаешь ли, Кенуэй, мне надоела твоя пустая болтовня. — Он повернулся к Джулиану: — Ну что, проучим этого малолетнего поганца? Ах да, и еще кое-что я скажу, мастер Кенуэй, пока мы еще не начали: ты и в подметки не годишься своей матери, ясно?

Не буду скрывать — это меня чертовски задело. Подумать только: Том Кобли, в котором добродетели было не больше, чем у похотливого кобеля, а ума — вдвое меньше, сумел залезть мне в душу! Моя вина была подобна открытой ране, а он засунул в нее свои грязные пальцы, тем самым сделав еще больнее. Но в то же время это придало мне и больше решительности.

Джулиан выпятил грудь и с глухим рыком начал приближаться. В двух шагах от меня он поднял кулаки, отклонился правой частью тела назад и замахнулся. Уж не знаю, с кем Джулиану раньше доводилось биться возле кабаков, но это точно были люди, дравшиеся намного реже меня. Я уже давно понял, что он правша, а теперь он и вовсе выдал свои намерения с головой.

Я легко увернулся от удара — лишь облачко пыли взвилось у меня из-под ног — и резко выбросил вверх правый кулак, угодив Джулиану точно под челюсть. Мой противник громко вскрикнул от боли. Дерись мы один на один — победа была бы уже за мной, но ему на помощь вовремя пришел Том Кобли. Я успел заметить его лишь краем глаза, и времени увернуться уже не было. Ошеломляющий удар пришелся мне прямо в висок.

Покачнувшись, я повернулся лицом к новому противнику, при этом мои кулаки начали молотить воздух намного чаще, чем мне бы того хотелось. Я надеялся, что смогу случайно кого-нибудь зацепить — стоило мне вырубить одного из них, и шансы бы уравнялись. Но ни один из моих ударов не пришелся в цель: Том Кобли уже отскочил назад. Джулиан тем временем подозрительно быстро оправился от первого моего удара и снова пошел на меня.

Он размахнулся и врезал мне в подбородок, чуть не сбив с ног — меня аж развернуло. Шляпа слетела у меня с головы, волосы лезли в глаза, я был весь растрепан. И, кто бы вы думали, решил вступить в этот момент в драку, пнув меня сапогом? Червяк Сет Кобли — да еще подбадривая при этом криками своего папашу и Джулиана. Маленькому выродку повезло — он попал мне прямо под дых. Потеряв равновесие, я оступился — и растянулся на земле.

В драке сразу с тремя противниками падение — это худшее, что может с тобой приключиться. Упал — тебе конец. Сквозь частокол их ног я снова увидел одинокого всадника, ехавшего по дороге. Теперь он был моим единственным шансом выжить в этой передряге. Но то, что я увидел, заставило мое сердце в отчаянии замереть. На лошади ехал вовсе не торговец или другой мужчина, который мог спешиться и рвануть мне на помощь. Нет, всадником, на мою беду, оказалась женщина. Правда, она ехала не в дамском седле и сидела на лошади по-мужски, но перед нами оказалась леди. На ней была шляпа и светлое летнее платье. "Какая красавица," — это было последнее, что я успел подумать прежде, чем сапоги Кобли загородили мне обзор и сверху один за другим посыпались удары.