Портартурцы

— Вот хунхузы! Но когда это они успели все спровадить?.

Между тем Миша суетился около повозок, укладывая на них чемоданы. По его приказанию грузчики-китайцы входили в столовую и прихожую, чтобы вынести все, на что им указывал мальчик. Было без четверги восемь вечера. Инов звонил куда-то по телефону, но добиться ничего не мог.

Он видел, как китайцы взяли три мягких кресла и потащили их, но ничего не сказал!

— Мадама, капитана, надо ходи, надо ходи! — кричал Миша в дверях. — Сейчас, скоро, скоро!

— Но зачем ты кресла уволок?

— Потома, капитана, скорей!

— Черт знает, что такое! Куда мы поедем? Официально еще ничего не известно.

— Китайцы все знают, папа.

— Затвердили одно и то же.

Раздался телефонный звонок:

— Да, это я, Инов… Кто? Поручик Тепловский. Здравствуйте, что? Собираться?.. Да мы уже на подводах… Выехать немедленно по Средней Артурской дороге?.. Приказано до двух часов ночи очистить весь Дальний?.. Благодарю! Передаю привет. Они здесь в гостиной…

Со лба Модеста Владимировича катился крупный пот. Он положил трубку и воскликнул:

— Вот это здорово! Когда бывает исключительная осведомленность у умных слуг? Когда у них дураки хозяева!

Миша снова вбежал и, схватив Валю за руку, повел ее из комнаты.

— Папа, одевайся.

Кресла стояли на арбах спинками к лошадям, вокруг них были уложены чемоданы.

Как только арбы с Иновыми спустились по переулку к главной улице, Василий с несколькими китайцами вошел во двор. Китайцы начали выносить из дому ковры, тюфяки, гардины, портьеры. На тюфяки, разложенные на арбе, погрузили пианино. Все остальные вещи также аккуратно уложили и увязали. Василий обошел возы, одобрительно покачивая головой.

2

Вечер был тихий.

Иновы присоединились к какому-то воинскому обозу. Невдалеке шагали солдаты. Миша присаживался то на одну, то на другую арбу, утешая своих хозяев.

— Ничего! Бояза не надо. Сейчас кругом ваша солдата ходи. Завтра худо. Завтра хунхуза. Много, много хунхуза. Кантроми, совсем кантроми…

Валя совершенно успокоилась. Арба подскакивала, но в кресле было покойно и тепло. Путь впереди не был виден, но Валя знала, что там горный хребет, через который придется перевалить ночью или на рассвете. С неба сияли звезды, светила луна, пахло горными травами и цветами. Пыль, которую подымали передние повозки, уносилась вправо.

Успокоился и Инов. Он ощупывал карманы пальто, в которых были пачки кредитных билетов и свертки с золотыми монетами.

«Если бы хунхузы знали», — подумал он.

Сзади, с той стороны, где остался город, поднялось яркое зарево пожара. По окрестностям города густым эхом разносились отголоски взрывов, вздрагивала земля.

Обоз въехал в долину, охваченную высокими холмами. Иновы не отставали от воинской части. Было около одиннадцати часов вечера, когда их догнали ехавшие верхом офицеры. Повозки остановились. Инов обратился к всадникам:

— Я, господа офицеры, заместитель директора банка. Еду с женой и дочерью. Прошу не отказать в помощи.

— Не беспокойтесь. Один из нас всегда будет здесь с вами.

3

В полночь въехали в деревушку. Рота сделала привал. Валя не слышала, как остановился обоз. Она спала, положив голову на спинку кресла. Подъехавший офицер залюбовался девушкой.

— Распрягать лошадей! — раздалась команда.

Валя проснулась. Подошел Инов и обратился к офицеру:

— Надеюсь, вы не откажетесь закусить с нами. Не бросайте нас. Просим и ваших товарищей.

В фанзе пахло бобовым маслом и немного гарью. На стене висела керосиновая лампа. Высокий старик китаец поклонился Модесту Владимировичу. Слева на нарах Валя увидела восточный столик, накрытый белой скатертью.

— Мама, смотри. И когда только Мишка успел? В сенях уже самовар кипит.

— Вероятно, и другие руки ему помогают, — заметила мать.

Китайчонок принес зажженные свечи. Фанза стала приветливее. Вскоре вошли офицеры.

— Все на ладу! — воскликнул командир роты штабс-капитан Кораблев. — Знакомьтесь, — обратился он к товарищам.

Два молодых загорелых поручика крепко жали дамам руки:

— Мещерский.

— Светляков.

На столике появились жареные куры, раскрытые банки с консервами, белый хлеб, копченая колбаса, редиска и бутылка с вином.

— Точно в сказке. Скатерть-самобранка, — засмеялся Светляков.

Мужчины выпили водки. Опорожнив свой стаканчик, Кораблев проговорил:

— Душевный народ — китайцы. Мы с ними создадим основательный буфер на Дальнем Востоке против японцев.

— С сегодняшнего дня у меня несколько изменился взгляд на них, — возразил Инов, — В январе у нас в гостях был офицер в золотых очках…

— Капитан Резанов! — воскликнули поручики.

— Пугал шпионами, — добавил Кораблев.

— Я ему теперь верю. Сегодня наш преданный слуга похитил серебро, меха и скрылся. Жаль самоварчика! Свадебный подарок жене.

— Папа! Зачем об этом говорить!

— Я принципиально, Валя.

— Бывает, — сказал Мещерский. — Вы разрешите еще по одной? Но откуда берутся куры? Я ел, вы ели, и опять целые куры. Так вот, я говорю, у нас во Владивостоке такой случай был… Шесть лет китаец примерно служил, а на седьмой — всю семью перерезал и все ценное из дома унес.

— Слушай, дорогой поручик, ты так напугал нас, что мы, пожалуй, и спать не будем, — засмеялся Кораблев.

— А мальчик-бой остался, не могли его совратить, — сказала Серафима Прокопьевна. После слов Мещерского ее прошибла дрожь.

— Случай интересный, — продолжал Кораблев. — А мальчик оставлен для наводки.

Серафима Прокопьевна замахала рукой, схватилась за голову и упала на нары.

— Где сумка? — вскрикнула Валя.

Миша появился, словно из-под земли, с сумкою в руках.

Офицеры встали и посмотрели друг на друга, чувствуя себя глубоко виноватыми.

— Сидите, господа. Маленький припадок с дороги. С мамой это бывает.

— Так, так… но разрешите одному из нас на десять минут выйти. Надо проверить посты.

Мещерский ушел, получив от Кораблева указания. Миша вбежал с портпледом и быстро вынул одеяло и подушку. Полежав немного, Серафима Прокопьевна очнулась.

— Я испортила вам аппетит.

— Вы в полной безопасности. Прошу не беспокоиться, — заявил повышенным тоном штабс-капитан. — Случаев в жизни бывает много. И разве не вырезают целыми семьями у нас в Москве, Петербурге, Харькове, Варшаве… Полон Сахалин ссыльных. А откуда они? Из Китая? Все это чепуха! Мальчик предан, вам. Да вы и не расспросили его хорошенько, В общем, китайцы не любят японцев. При сделке с последними нужно держать ухо востро, а китайцам всегда можно верить на слово.

— Так всегда бывает: начни хвалить человека — у него на две головы добродетелей, а начни поносить его — окажется прохвостом до последнего волоска, — засмеялась Валя, — Но случай с нашим слугой поразил меня… Рано утром стоит и взвешивает на руке серебряные ложки… Лицо такое…

— О, китайцы чрезвычайно любят серебро! Особенно в массивных вещах. Они боготворят его. Мы, европейцы, преклоняемся перед золотом, а они перед серебром.

Модест Владимирович пощупал свертки с золотыми монетами и подумал: «Как хорошо, что мы встретились с этими офицерами».

— А скажите, господа, как они узнали еще в три часа, то есть за пять часов до официального сообщения, что Киньчжоу будет оставлен?

— Об этом должен знать ваш исключительный слуга… но его нет… А может быть, знает мальчик?

Миша подавал чай. Он поставил на стол коробки с печеньем, конфетами.

— Давно такого чая не пил… — протянул, прищурив глаза, Светляков. — А у вас богатые запасы. Ваш Миша бомбардировал нас полчаса тому назад курами, а теперь, смотрите, чего тут только нет: баночки с черносливом, вареньями, монпансье. Целую арбу, видимо, привезли.

Мать с дочерью переглянулись. Они сейчас только поняли, что в маленькой корзинке, которая стояла в прихожей около чемоданов, все это не могло поместиться.

— А теперь опросим Мишу о китайском способе быстрой передачи сведений. Я думаю, это лучше вам сделать, — обратился Светляков к Вале.