Месть

– А ты как думаешь? – ровным тоном произнес Фест. – Я ведь тебе говорил, что в таких местах, как этот дворец, ничего не скрыть. А ты стал размахивать письмом Цезаря и рассказывать, зачем мы пришли, – вот и результат. Единственное, что меня удивляет, так это скорость, с какой все случилось. Должно быть, у Децима везде есть свои шпионы.

Марк опустил голову. Он совершил ошибку, придя во дворец наместника. Он позволил нетерпению и разочарованию овладеть им, а теперь они все трое расплачиваются за его глупость. Марк откашлялся и тихо сказал:

– Мне очень жаль, простите. Я должен был вести себя осторожнее. Это моя вина.

– Верно, – холодно согласился Фест. – Но от этого ничего не меняется. Мы здесь, и нам необходимо выбраться. Вот только как? Сбежать уж точно не удастся. Дверь крепкая, и у нас нет в Афинах друзей, которые могли бы помочь нам ускользнуть. Мы влипли. Единственный шанс – это попытаться доказать свою невиновность, когда наместник будет нас слушать.

– Да почему ты решил, что он будет?

– Потому что я римский гражданин, а у тебя – письмо от Цезаря. Мы все трое связаны с Цезарем. Только наместник провинции может вынести приговор римлянину, обвиненному в преступлении.

– А я как же? – спросил Луп. – Я обычный освобожденный раб. Не гражданин.

– Ты пришел с Марком и со мной. Этого должно быть достаточно. Кроме того, суть не в этом. Нам нужно только предстать перед наместником. Тогда мы сможем все объяснить, и, надеюсь, на этом все кончится.

Марк кивнул:

– И тогда мы доберемся до Децима.

Телохранитель прищелкнул языком:

– Это будет не так-то легко. Он уже знает, что мы его ищем. И даже если мы избежим обвинения в убийстве, он все равно поспешит окружить себя охраной. И наверняка покинет Афины, спрячется где-нибудь.

Марк немного подумал:

– В своем поместье.

– Думаю, да. Но мы уже потеряем преимущество неожиданности. Так что дело будет нелегким.

Все ненадолго замолчали, потом Луп заговорил:

– А мы не слишком забегаем вперед? – Он хлопнул ладонью по холодной каменной стене. – Для начала нам бы отсюда выбраться.

Фест скривил губы:

– Ты прав. Нет смысла заглядывать так далеко в будущее. Лучше просто ждать, пока наместник нас выслушает.

– И когда это может случиться? – спросил Марк.

– Трудно сказать. Скорее всего, он будет полностью занят представлением, которое дается для местных жителей, и не освободится, пока все не кончится. Так что нам, возможно, придется ждать до тех пор, а затем и еще сколько-то, пока он не разберется с накопившимися делами. С другой стороны, если этот Сервилий умеет работать, он захочет покончить с делами до начала развлечений.

Луп с ужасом окинул взглядом мрачную грязную камеру.

– Ты хочешь сказать, что мы можем здесь просидеть несколько дней?

– Вполне возможно. Так что устраивайтесь поудобнее.

Луп уперся подбородком в колени и в отчаянии уставился в противоположную стену. Марк чувствовал себя ужасно виноватым из-за того, что поставил личные желания превыше всего, не подумав о безопасности друзей. И хотя Фест смотрел на все как настоящий фаталист, Марк не мог так легко избавиться от неприятных чувств, а потому погрузился в глубокие размышления. Текли часы, и луч света, проникавший сквозь щель в стене, медленно полз по стене, пока наконец солнце не скрылось за дворцом, оставив друзей в унылом мраке.

После захода солнца прошло около двух часов, насколько мог судить Марк, и вдруг в коридоре раздались шаги нескольких человек, приближающихся к камере. Мигающий свет факела осветил прутья решетки в двери. Железный засов снаружи заскрипел, петли взвизгнули, и тюремщик распахнул дверь.

– Эй, вы, тут, вставайте! За вами пришли.

Он отступил в сторону, и в камеру заглянул младший офицер с факелом в руке; он сморщил нос от вони, а потом махнул пленникам рукой:

– Выходи!

Марк и его друзья обменялись встревоженными взглядами, быстро поднялись на ноги и зашагали за офицером по коридору. Несколько солдат выстроились вдоль одной из стен коридора и, когда пленники с офицером прошли мимо них, затопали следом, сопровождая их к лестнице в другом конце коридора.

– Мне оставить для них камеру? – крикнул вслед отряду тюремщик.

Офицер оглянулся и угрюмо бросил:

– Тебе сообщат, когда будет надо. А пока поменяй там солому и вынеси ведро.

– Что? Это уже слишком! У меня тут не гостиница для знати, сам знаешь!

Офицер не обратил внимания на слова тюремщика, и все поднялись по лестнице в освещенный луной двор за дворцом.

– Куда ты нас ведешь? – спросил Марк.

– Закрой рот! – рявкнул офицер. – Будешь говорить, когда тебя спросят, и не раньше, понял? Это всех вас касается.

Они в молчании прошествовали через двор и вошли в узкую дверь в задней части дворца. Пройдя по коридорам, освещенным масляными лампами, они поднялись на один лестничный пролет в гораздо более широкий коридор, по которому сновали клерки и дворцовые рабы. В конце коридора друзья увидели большую двустворчатую дверь, охраняемую еще двумя солдатами. Когда они подошли к ней, офицер кивнул, и стражи ухватились за ручки двери, открывая ее. Марк посмотрел внутрь и увидел большое помещение, где горели свечи в канделябрах, висевших на стенах. В дальнем конце комнаты было возвышение, и на нем – большой письменный стол. Сбоку пристроился писарь, раскладывавший на столе свои письменные принадлежности; раб поставил в центр стола стеклянный кувшин с вином и серебряный кубок.

Офицер провел всех через зал, громко стуча ботинками по полу, так что звук его шагов разносился вокруг. Перед столом он остановился и махнул Марку и его друзьям, приказывая выйти вперед.

– Встаньте здесь. В ряд, лицом к столу.

Они выполнили приказ, а солдаты выстроились у них за спиной. Наступила тишина, только писарь шуршал восковыми табличками, готовясь делать записи. Раб, принесший вино и кубок, вышел из зала, исчезнув за маленькой дверью сбоку. Когда писарь закончил свои приготовления, он тоже замер в молчании.

Марк просто стоял и ждал, гадая, зачем их сюда привели. Он даже рискнул посмотреть на Феста и вопросительно вскинуть брови, но Фест в ответ лишь повел плечом.

– Смотреть перед собой! – рявкнул офицер, и Марк быстро отвел взгляд от друга.

Ждали они не слишком долго. В коридоре позади них раздались шаги, потом кто-то вошел в зал. Крупный мужчина в затейливо расшитой тунике поднялся по ступеням на возвышение и уселся за столом. Следом за ним явился Эврай, держа под мышкой какой-то свиток и несколько восковых табличек. Едва усевшись, полный мужчина откашлялся и обратился к тем, кто стоял перед ним:

– Я, наместник Сервилий, готов выслушать дело по обвинению в убийстве Пиндара в Страте.

«Значит, Фест был прав», – подумал Марк и напрягся, глядя, как писарь принялся быстро записывать слова наместника.

Наместник махнул рукой в сторону Эврая:

– Подробности дела, если можно.

– Да, господин.

Эврай наклонил голову, выбрал одну из табличек и заговорил, сверяясь с записями на ней:

– Два дня назад во дворец пришло донесение об убийстве аукциониста с рынка рабов, случившемся несколько дней назад. Аукциониста нашли мертвым в его собственном саду, он был убит ударом по голове. Его слуги сообщили, что они спугнули грабителей, пробравшихся в дом Пиндара. Магистраты города описали подозреваемых как мужчину и двух мальчиков, не жителей Страта. Они сбежали, совершив убийство. Несколько дней спустя произошел новый инцидент – в Левктрах, оттуда пришло донесение о мужчине и двух мальчиках, которые ввязались в драку на городской площади. И наконец вчера эти трое появились в Афинах. Они вошли во дворец и попросили встречи с тобой, господин наместник. Я им объяснил, что ты занят своими обязанностями и что им придется подождать. Но тут я вспомнил сообщение из Страта и решил предложить им место в гостевом крыле, чтобы они оставались под наблюдением, пока я не расследую дело более тщательно. Но когда я узнал о событиях в Левктрах, то отдал приказ арестовать их и предъявить обвинение в убийстве Пиндара.