Бледная графиня

Иначе, наверное, и быть не могло. Ни малейшей мысли об измене у Бруно не возникало. Он не сомневался в любви Лили.

Он не понимал только, почему доктор и Лили не искали его в соседнем с больницей городе. Но Бруно объяснял это тем, что в письме не было сказано, где он находится.

Бруно возвратился к себе в гостиницу, но ожидание оказалось бесплодным.

Потом он расспрашивал о беглецах в других гостиницах и в окрестностях сумасшедшего дома, но тоже напрасно. Тогда он отправился по железной дороге и начал наводить справки на всех станциях, однако и тут безрезультатно. Лили с доктором исчезли бесследно, как сквозь землю провалились.

Тем не менее Бруно продолжал ожидать их появления со все возрастающим нетерпением.

И вот он услышал стук в дверь своего номера. Он отворил в надежде увидеть Гедеона Самсона с радостным известием, но вместо него встретил человека, которого сейчас меньше всего ожидал увидеть — полицейского инспектора Неймана.

— Как, вы здесь? — удивился Бруно.

— Я приехал сегодня утром и только что побывал на квартире доктора Гагена. Оказывается, он уехал в Америку.

— Да, получив вашу депешу.

— Но в моей депеше ничего не было сказано. Только, что Мария Рихтер найдена. Это еще не давало доктору повода пускаться в такой дальний путь.

— А вы от него не получали ответной телеграммы?

— Нет.

— Имеется даже письмо от секретаря мистера Кингбурна…

— Но все это грубая мистификация, — перебил Нейман. — Обман, автора которого я не могу найти, и действия которого мне непонятны. Тут что-то нечисто.

— Расскажите поподробней, — попросил Бруно, усаживая Неймана. — О какой мистификации вы говорите?

— Письмо, полученное вами, написано теми же негодяями, которые нагло обманули и меня. А от доктора получено ли какое-нибудь известие?

— Нет, до сих пор ничего.

— Тогда надо бояться самого худшего. Я уже говорил вам, что не могу найти объяснения этой мистификации, кроме того, что Марии Рихтер нет у мистера Кингбурна в Америке, что след этот был фальшивый.

— Фальшивый! Признаться, я давно так думал. Графиня справедливо утверждала, что Марии Рихтер нет в живых.

— Я сильно беспокоюсь о докторе Гагене.

— Но скажите, почему вы телеграфировали, что Мария Рихтер найдена?

— О, это было в высшей степени удивительно! — воскликнул Нейман. — Я и теперь толком не понимаю, как это могло случиться. Я повсюду искал следы гувернантки и между прочим обратился к одному тамошнему юристу, мистеру Вуду. Однажды, когда я на балу разговаривал с ним, к нам подошел некий господин, который вмешался в наш разговор и сказал, что будто бы он хорошо знает мистера Кингбурна.

— Не возбудило ли это у вас подозрений?

— Нисколько, так как я не мог предположить, что этот господин в курсе моих намерений и хочет навредить мне. Слушайте дальше. Американец сказал мне, что его друг Кингбурн вернулся в конце августа из Европы и привез оттуда с собою немку-гувернантку.

— Вы его о ней спрашивали?

— Да, он описал мне ее.

— Но ее имя? Знал ли он ее имя?

— Да, он назвал ее мисс Мери Рихтер.

— Это, и в самом деле, непонятно, — согласился Бруно.

— Очень довольный таким открытием и не подозревая мистификации, я и послал вам телеграмму.

— Когда же раскрылся обман?

— Слишком поздно, когда я стал искать Кингбурна.

— Разве американец не дал вам его адреса?

— Он сказал, что у его друга большое имение в Питсбурге, а на зиму он переезжает в Нью-Йорк. В Нью-Йорке я не мог его найти и отправился в Питсбург, но и там потерпел неудачу. Напрасно наводил я справки и объездил все окрестности Питсбурга. Никто не слыхал там имени Кингбурна, и я убедился, что меня обманули, дав неверные или вымышленные сведения.

— Итак, вы ничего не нашли?

— Нет. Лишь убедился, что взял ложный след, что Марии Рихтер нет в Америке и надо искать, вероятно, в другом месте, — ответил инспектор. — В Гамбурге след ее теряется, как уже доктору Гагену известно. В Гамбурге Мария Рихтер неожиданно получила телеграмму, после которой сразу же уехала. Куда? Во всяком случае, как теперь ясно, не в Америку.

Вошел слуга Бруно и подал хозяину только что полученное письмо.

— От Гагена! — обрадовался Бруно. — Из Нью-Йорка. Думаю, что это и для вас будет интересно.

Бруно вскрыл письмо и прочитал:

«Любезный друг! После некоторых довольно неприятных приключений я узнал наконец, что Нейман, которого я здесь не нашел, не ошибся, утверждая, что Мария Рихтер в Америке. Она действительно жива. Завтра поеду за ней в Вашингтон, где живет сенатор Кингбурн…»

Бруно вопросительно уставился на Неймана.

— Ну, и что вы на это скажете? — спросил он.

— Новая загадка, — пожал тот плечами.

Бруно поспешно дочитал письмо и положил его в карман.

— Вам, вероятно, по ошибке назвали не то место, или, быть может, вы ослышались, — сказал Бруно.

— Я не мог ослышаться: Питсбург и Вашингтон совершенно не созвучны. Разве что тот господин ошибся. Однако в любом случае доктор Гаген должен быть осторожным, я боюсь за него. В Нью-Йорке опасности подстерегают его на каждом шагу. Ну, а это новое известие, в высшей степени удивительное, меня все-таки не убеждает.

— Однако, по-моему, на сей раз оно не подлежит сомнению. Доктор пишет, что о местонахождении Марии Рихтер узнал в бюро, где регистрируют всех приезжающих. Были ли вы там?

— Признаюсь, не был.

— Именно там доктор Гаген узнал, что мистер Кингбурн, сенатор, уехал в Вашингтон с семьей и гувернанткой Марией Рихтер.

— Выходит, поначалу я все-таки шел по верному пути. Только непростительно дал сбить себя с толку, — огорченно заметил инспектор. — Что ж, я буду очень рад, если Мария Рихтер наконец-то отыщется.

В то время как Бруно напрасно ждал вестей о Лили, девушка находилась в плену у Гедеона Самсона, которого теперь мы станем называть его настоящим именем — Леоном Брассаром. Молодые люди оставались все в том же городе и той же гостинице, куда прибыли после побега по железной дороге.

Надежды Леона назвать Лили своей были разбиты. Она с презрением оттолкнула его, и только обещание Брассара отвезти девушку к Бруно могло заставить ее молчать и следовать за ним.