Грешница и кающаяся. Часть I

Георг Борн

Грешница и кающаяся

Часть I

ПРОЛОГ

Черные тучи нависли над Германией. Казалось, приближалась буря, готовая ежеминутно разразиться над всей Европой.

Вот уже несколько лет не умолкал звон французского оружия. Гордый властелин Франции, недавний капрал, а ныне император, обдумывал новые грандиозные планы, желая обратить мир в обширное поле битвы, что повергло страны в еще невиданный доселе ужас.

Казалось, само небо предупреждает о грядущих бедах встревоженные народы кометой с огненно-красным хвостом, которая прочертила его с востока на запад.

Народы в страхе преклоняли колена, взывая к Всевышнему, прося отвратить грозящую гибель.

Но гроза надвигалась; тучи сгустились еще больше, горизонт совсем потемнел, слышались первые раскаты грома.

Европа чувствовала наступающее бедствие, но решительно не знала, как его отвратить.

Любезный читатель, дай руку, и перенесемся с тобой в это время, в величественный замок графа Станислава Понинского.

В замке, предаваясь веселью, похоже, не замечали таинственной кометы. Все окна там светились яркими огнями, весенний воздух свежестью наполнял высокие, роскошные залы, где происходила весьма важная встреча польских магнатов с французским императором Наполеоном I.

За длинным резным столом кедрового дерева, ломившимся под тяжестью редкостных яств и вин, в благоухании цветов сидели именитые гости графа.

Искусно освещенный фонтан, голубые брызги которого доставали почти до потолка, распространял освежающую прохладу. Прекрасные черкешенки, два года назад привезенные графом в имение, наполняли шампанским бокалы гостей.

Старинные знамена Польши и Литвы свешивались с высоких стен, золотые канделябры наполняли богатые чертоги ослепительным блеском.

Почетное место занимал император Франции, герой Аустерлица и Маренго. Он часто останавливал взгляд на прекрасной дочери графа, сидевшей напротив. Планы особой важности вынудили Наполеона приехать со свитой сюда на эту важную встречу из Дрездена.

Этот невзрачный на вид человек, маленького роста, с резкими чертами лица и необыкновенно живыми глазами, полными энергии, отваги и недюжинного ума, прибыл в сопровождении прекрасного Мюрата для того, чтобы здесь, во дворце графа Понинского, вместе со своим министром Талейраном встретиться с князем Юзефом Понятовским.

Войска Наполеона уже заняли все большие дороги, ведущие через Магдебург, Данциг и Дрезден к Висле. Император успел склонить Польшу на свою сторону, обещав восстановить независимость Польского королевства. Для окончательных переговоров великий завоеватель прибыл теперь на это пиршество. Возрождение Польского королевства было заветнейшей мечтой каждого поляка. Наполеон не ошибся: этим обещанием он склонил вождей польской партии на свою сторону. А исполнение его в сущности не противоречило планам французского императора, наоборот, он рассчитывал привлечь на свою сторону весь польский народ.

Сейчас, находясь во владениях графа Понинского, император был в приподнятом настроении. Прекрасная дочь хозяина замка произвела на него чарующее впечатление. За один ее взгляд он готов был отдать и полмира.

— У вас есть еще дети, граф? — обратился Наполеон к Понинскому.— Или эта прекрасная роза Польши — ваше единственное утешение?

— Да, сир, графиня Валеска — мое единственное утешение. К сожалению, у меня нет сыновей, которых я с радостью поставил бы под ваши знамена.

— Граф, ваша собственная храбрость и красота вашей дочери вполне послужат тому заменой. Я далек от лести,— продолжал император,— но ваше отечество имеет прекраснейших женщин.

— И храбрых мужей,— добавил Мюрат.

— Я не знаю, как и благодарить ваше величество за высокую честь, оказанную мне сегодня,— подняв бокал, князь осушил его вместе с Наполеоном.

— Князь,— обратился император к князю Понятовскому,— отчего вы так хмуритесь и все время молчите? Казалось бы, грядущая корона должна была бы вас окрылить, добавить энергии и сил.

— Простите, сир. Я, право, сам не понимаю, что со мной происходит. Какая-то неведомая тоска мучит меня с тех пор, как в небе появилась эта комета. Теперь, ваше величество, вы знаете, решается судьба моей родины.

И я робею. Что несет за собой это знамение?

Талейран едва заметно улыбнулся словам князя Понятовского.

Что значила эта улыбка? Даже такой тонкий физиономист, как Наполеон, не мог ее разгадать, да и сам Талейран был для него вечной загадкой.

— Вы о комете, князь? Пойдемте, я покажу вам в утешение, что моя звезда превосходит эту комету своим блеском,— воскликнул Наполеон, поднимаясь и подавая тем самым знак встать из-за стола.

Он подошел к одному из высоких окон, Понятовский последовал за ним.

Из окна залы было видно ночное небо; на нем ярко сверкала комета с длинным огненным хвостом.

Наполеон хотел показать польскому магнату, как однажды уже показывал генералу Фешу, свою счастливую звезду; он указал на небо; Понятовский посмотрел туда, но ничего не увидел.

Ззезда Наполеона исчезла, ее скрыл шлейф кометы.

Князь Талейран издали наблюдал за сценой у окна. «Ты сам подобен этой комете,— сказал он, мысленно обращаясь к императору.— Только твой путь залит кровью и гибель твоя недалека. Над тобой уже витает грозовая туча».

Наполеон, казалось, почувствовал эти мысли Талейрана и обратился к князю Понятовскому:

— Нам нужна еще одна битва, и тогда мы перейдем к умственным занятиям. Мы должны поспешить, чтобы англичане не опередили нас в использовании открытия, которое обещает изумительные результаты, я имею в виду силу пара. Открытие это должно принадлежать нам, и только тогда мы сможем говорить о своем духе изобретательности.

— Недавно произведенные опыты,— сказал Талей-ран,— дали блестящие результаты — пару принадлежит будущее. Настанет время, когда два великих властелина будут править миром.

— Какие же? — быстро обернулся император.

— Пар и буква.

— Как это понять, господин министр? — проговорил Наполеон не без досады, так как надеялся, что Талей-ран назовет его имя.

— Я говорю о силе пара и газеты, сир. Именно они станут распространять образованность и цивилизацию. В настоящее время они только в зародыше, но придет час, и они станут поистине могущественными.

— Ваше пророчество не совсем ясно и несколько преувеличено, — ответил Наполеон, не любивший газет, и направился к графине Валеске.

Лицо Талейрана приняло странное выражение; Талейран не был другом Наполеона, но император нуждался в нем и прислушивался к его словам — они всегда были обдуманны, ловки и мудры.

Долголетнее пребывание этого министра Наполеона на своем посту наделило его способностью сразу отличать задатки великого и ясно читать книгу будущего.

Талейран пристально посмотрел вслед удаляющемуся Наполеону; он не переставал удивляться, как такой невзрачный с виду человек может держать в своих руках судьбу государей Европы. Затем он подошел к польским генералам и предложил тост за благоденствие их отечества, и вместе с Мюратом они осушили свои бокалы до дна.

— Дай Бог нам счастья,— проговорил Мюрат,— у нас огромные силы: около ста тысяч войска и пятнадцать тысяч пушек; сперва покорим одну, а затем примемся и за другую часть света.

Глаза Понятовского горели, даже пожилой граф не» мог сдержать радости, слушая эти гордые планы. Они так увлеклись разговором, что забыли о Наполеоне.

Император же тем временем, пользуясь общим разговором, вышел из залы и в сопровождении прекрасной графини Валески спустился в залитый огнями парк.

Ионинский был очень богат. И он сделал все, чтобы по достоинству принять освободителя Польши. Несчастный граф не подозревал, что пустил волка в овчарню, что этот человек отнимет у него последнее счастье, лишит последней отрады в жизни.

Празднество в замке было в разгаре, а Валеска и Наполеон медленно прогуливались по дорожкам парка. Высокие фонтаны дарили воздуху освежающую прохладу, тропические растения и благоухающие розы придавали всему какую-то волшебную прелесть.