Поэзия народов СССР IV-XVIII веков

Я чужд своей стране, без родины, без правды.

Исчерчен этот мир витьем коварных строк.

Любая девушка — источник зла для сердца,

Любая бровь — как серп: смертельный завиток.

Вот мак, колеблемый зефиром,— наше знанье,

Вот отражен в воде и искажен цветок.

Желанному предел,— но сколько испытаний

И горя на пути, пока найдешь итог!

Любовь, как тара тонкий стон, неуследима,

Сам виночерпий — легкой пены маленький глоток.

Нет у меня друзей, бегу я от меджлиса,

Кто мне укажет путь? Я всюду одинок.

Морщины Физули от горя стали резче,

Вот почему он желт, вот почему поблек.

* * *

Я горем сам горел, но им не опалил тебя.

Зачем, раскрывшийся бутон, я б огорчил тебя?

Пей только чистое вино, любовью мы пьяны.

Горит в огне терзаний тот, кто полюбил тебя.

Окислить красное вино случайности могли.

Как много красок в том цветке, что оживил тебя.

Ты выйди в сад. Ни одного бутона нет в саду,

Что кровью сердца своего не залил бы тебя.

Я думал — стан твой кипарис, но что там кипарис!

Божественною красотой мир наградил тебя.

Я горе камню изолью иль локону волос.

Кому-нибудь, кто б хоть на миг мне заменил тебя.

Пока тобою я пленен, в тоску закован я.

Хочу, чтобы никто другой не получил тебя.

Любовью к чистому вину наполнена душа.

О, неужели слез поток не умолил тебя.

О Физули, твой черный рок к тебе благоволит—

Неутомимою тоской он одарил тебя.

* * *

Велишь мне ненавидеть жизнь, так бессердечна и так зла?

Полнеба вздохом я сжигал, ты мне светильник не зажтла?

С другими ты. как нежный друг... ты исцелишь любой недуг.

А что же мой смятенный дух? Что ж ты к больному не пришла?

Всю ночь душа моя кипит, поет, безумствует, скорбит,

Тревожит стоном всех, кто спит,— ужели не услышит мгла?

Я вымыл бы твое чело слезами, что текут светло.

Любимая! Все расцвело, иль ты не чувствуешь тепла?

Хранил я в тайне грусть мою, от ветреницы не таю.

Услышишь или нет.— пою. Смеешься? Очи отвела?

Не я увлек тебя, а ты страшна мне силой красоты.

Так мне ль бояться клеветы пред блеском этого чела?

Но стыд и срам для Физули – его посмещишем сочли.

Рассмотрим дело издали,— любовь-то, кажется, прошла?

* * *

О душа моя, четок не трогай, на молитвенный коврик колен не склоняй.

Не садись за трапезу с ханжами — им, усердно молящимся, не доверяй!

Преклоняя главу на молитве, ты уронишь корону свободы своей,

Будь собою самим! Лицемерным омовеньем глаза свои не раздражай!

Не ходи в их мечеть понапрасну иль истоптан ты будешь, как старый палас,

Если ж вынужден будешь войти к ним, как Менбер, так надолго ты не застревай.

А услышав призыв муэдзина, понапрасну, о друг, не тревожься душой.

Не беги за советом к аскетам! И поверь — не откроют дверей они в рай!

Средь скопленья людского в мечети возникают и ссоры, и брань, и вражда,

Пожалей свою душу живую, в суете их участия не принимай.

Проповедник неискренен сердцем: ты, внимая речам его, не обманись!

Глуп и сам, и свободную волю ты ему в легковерии не подчиняй!

Физули, в благочестии ложном ты ни правды, ни пользы себе не найдешь.

Лицемерного богослуженья ты, как можешь, для пользы души избегай.

* * *

Печалью сердце сожжено – счастливое когда-то сердце.

Свободой гордое вчера, заботами объято сердце.

Его размыл шальной поток, плотины смяв, стремит и бьет,

А ведь стояло, как чертог, во всей красе богатой сердце.

Что в чарке нравится ему, что вечно тянегся к вину?

Зачем пирует — не поймy — пылавшее так свято сердце?

Вчера блистало, как хрусталь, сейчас растаяло, как воск.

Вчера негнущаяся сталь, сейчас капканом сжато сердце.

Любвоь - нешуточная вещь, и сердце сделалось рабом.

Его бессонный стук зловещ, погибло без возврата сердце.

Гулял ты в Руми, Физули, блистал гармонией стиха,

Тебя сетями оплели – не вырвешь из Багдада сердце!

* * *

Я жизнью жертвовал не раз, но счастья не нашел,

Молил пощады, но в тебе участья не нашел,

Утратил все, чем обладал, стал нищим,— но и тут

Бальзама нежности твоей в напасти не нашел.

О, если бы я рассказал, как мучился тогда:

Несчастный раб вошел в чертог, но власти не нашел.

Я, как ничтожный муравей, карабкался и полз,

Но Сулеймана-мудреца, к несчастью, не нашел.

Я одинокий соловей, поющий в купах роз.

Я попугай в саду чудес, но сласти не нашел.

Вертись, фортуны колесо! Все ближе, ближе цель!

А я сапфира для твоих запястий не нашел.

Я Физули, простой бедняк. Красавица, прощай!

Я в бурю гибнущий челнок, я снасти не нашел.

* * *

Я скован, я пленен, с тех пор как увидал тебя.

Губ ослепительный цветок так украшал тебя!

Я жизнь на маленькой свече без колебаний сжег.

С душой своею до небес я поднимал тебя.

Я сердце вымою в слезах, я не забыл тот день —

В халате алом ты была, и Рахш промчал тебя.

Всегда без устали меня терзает твой кинжал.

Раскрылось сердце, как дворец! О, как я ждал тебя.

Все сердце стрелами полно, иначе бы оно

От горечи разорвалось! О, как я звал тебя!

Тогда бы я свободен был. Но в яму вновь попал,

Увидев ямочки твои. А так желал тебя!

О Физули, ты все скрывал, но ворот разодрал,

И, душу увидав твою, аллах узнал тебя.

ТАРДЖИБАНД

* * *

Принеси скорее, кравчий, чашу — в мир явилась новая весна!

Всюду зелень, воздух жизнь нам дарит, розами душа упоена!

Нечего печалиться, ведь всюду роза рассыпает лепестки,—

Все чарует, все пленяет душу, радость всей земли здесь собрана!