Нам афганец сказал, показав на громады
Стен, идущих к вершин куполам:
«Эти стены когда-то стояли преградой,
Их Искандер рассек пополам».
Мы не спорим, у нас есть другие заботы,
Мы поверим, что их разрубили сплеча,
И не только вот эти — иные ворота
Рассекала здесь сила меча.
Нам остались на память лазурь и багрянец
Твоих гор, твоей жизни рассказ, —
И твою нищету, твои беды, афганец,
Ни один не забудет из нас.
Помни, друг: у тебя мы не сеяли ужас.
Помни: мир мы приносим в твой дом.
Слово дружбы — оно рассекает не хуже
Все преграды, и с ним мы идем!
1951
Барханы там были большие,
Барханы нас просто душили
Текучим холодным песком,
Свистели бичи арбакешей
Над конским мокрым виском,
Визжал арбакеш, словно леший,
Гоня лошадей напролом.
И аспидный сумрак пустыни,
Который всё стынет и стынет
И всё холодней и пустей, —
Возьмет да навстречу и вынет
Такой указатель путей —
Нельзя и придумать простей —
Из серых верблюжьих костей.
И, вторя стенаньям шакальим,
Бежавшим всё дале и дале,
Стонали пески голосами,
Какими — не знали мы сами,
И птицы ночные рыдали
Так жалко, что душу всю вынет,
Что ну ее к черту — пустыню!
Уже в темноте на барханах
Шатало коней, словно пьяных,
На гребнях, почти что у цели,
Ремни на упряжках летели,
И, стоя над краем обрыва,
Обрывками старых арканов
Чинили мы их торопливо.
И шли мы, в песке утопая,
И тьма издевалась тупая
То воем, то свистом, как ханы,
Терзавшие пленников тут,—
Казалось, что эти барханы
Нам снятся и, в сны завлекая,
В какие-то дебри ведут.
И вдруг мы проснулись, как дети,
Промчался пустынею ветер,
И лента огней золотых
Открылась с холма над рекою,
Всей тьме этой наперерез,
Полна золотого покоя,
И мы закричали: «Термез!»
В нас, что мы видели, жило:
Природа, которой нет краше,
Народа хорошего горе,
Прибой Аравийского моря.
Но лента огней золотых
Все эти виденья затмила:
Земля наша — родина наша!
…Конец путешествия — всё!
1951
В далеком, но памятном детстве
Любил я читать по ночам.
Я помню, как с Пушкиным вместе
Шевченковский стих мне звучал.
В стихах ли, в рассказах старинных,
В веселье, в бою хороша,
Вставала, жила Украина —
Как песня, как жизнь, как душа.
Увидел я Киев впервые
В весенней красе тополей,
Днепровские дали сквозные
Раскрылись синее морей.
Садов яркощеких наряды
Насытили радостью край, —
В ночах ленинградской осады
Мне снился тот киевский май.
Шла битва в степях и долинах,
Далеко гремел ее шаг,
Кипела в борьбе Украина,
Как песня, как жизнь, как душа.
И в сорок четвертом зимою
На Киев летел самолет.
Земля была белой прямою
Равниной с небесных высот.
Я видел поля Украины,
На белых ладонях снегов
Она поднимала руины
К молчанью седых облаков.
Сегодня все прошлого тени
Отстали, чтоб сгинуть вдали,
Стоят города и селенья,
И снова цветы расцвели.
И радостны звездные очи,
В просторах высоких скользя
Той вешней украинской ночью,
Той, жить без которой нельзя.
И звезды земные в ответ им
О жизни такой говорят,
Где всё переполнено светом
Встающих до неба громад.
Днепра золотая долина,
И Киев, огнями дыша…
Бессмертно живи, Украина,
Как песня, как жизнь, как душа!
1954
Здесь всё изменилось: деревья и люди,
Другой у потока размах,
На горных лугах в изумрудовом чуде
По-новому встали дома.
Где жизнь беспощадной была преисподней,
Вздохнул человек широко,
И ты бы не сразу узнал их сегодня,
Места твоих пыток, Франко!
По-новому песня шахтеров поется,
Глаза по-иному глядят,
Лишь сердце народа всё так же бьется,
Как билось сто лет назад.
Так пусть нам сегодня то сердце расскажет
Про темный, безрадостный век,
Про маленький дом, где родился однажды
Большой, как гора, человек.
И слышим мы снова, и видим мы снова
Идущего издалека,
Счастливого, нового, вновь молодого,
Идущего с нами — Франка!
1956
