Сказочность земли, что может
Лишь присниться,
Звездный хвост павлиний
Полночью над ней —
Всё было б чужим лишь,
Всё могло забыться,
Если б мы не видели
Дружеские лица,
Если б мы не слышали
Голоса друзей.
Не в ковровом зале,
Что для нас украшен,
Где алмазы, ткани,
Кость и серебро,
Мы сидим на стульях,
Чай в обычных чашках,
Не в садах Могола,
А в кафе «Метро».
И не джинн из сказки
На беседу вызван
Болтовней о прошлом
Скоротать обед,
Нет, мы говорим друзьям
О коммунизме,
От Страны Советов
Привезя привет.
Манговых величий, пальм
И деодаров
Мы вокруг не видим…
Что о них сказать?
Но цветут, сияя,
Молодых и старых,
Слушающих жадно
Яркие глаза.
Лишь немного странно,
Что тебе на шею
Три венка надеты
Красных, желтых роз,
Что стихи поются,
Что глаза темнеют,
Ставши от восторга
Влажными до слез.
В городе Лахоре
Мир и дружбу славим,
Пусть стихи поются,
Пусть стихов не счесть…
Говорит хозяин:
«Мы вас всех представим,
Чтобы всех вы знали…
Здесь Карачи?»
— «Здесь!» —
Делегаты встали,
Поклонясь в молчанье,
Кто их раз увидел,
Больше не забыл.
Как бы ни храбрились
Нынче англичане,
Есть в Карачи люди,
Люди — не рабы!
«Здесь Лахор?» —
Лахорцы поднялись стеною:
Мастера, поэты,
Пакистана честь,
Чувств их половодье —
Как поток весною.
«Здесь ли пешаварцы?»
— «Пешаварцы здесь!»
Горцы встали гордо,
Черные жилетки,
Белые тюрбаны,
Чапли на ногах.
Это встали горы,
Где стреляют метко,
Где, как пули, песни
В сердце бьют врага!
За Хайдерабадом
Поднялася Кветта,
За Мультаном — Дакка,
Джунгли и холмы,
Села и деревни…
Как в часы рассвета
На зари рожденье
Засмотрелись мы.
Край, что так обилен,
Край, что так унижен,
Край, что весь в грядущем,
Сердце освежил.
От лачуг крестьянских
До рабочих хижин
Поднялся пред нами,
В этих людях жил.
Сколько ни ходи, товарищ,
Вокруг света,
В самой дальней дали
Будешь слышать вдруг:
«Есть Москва на свете,
Передай привет ей!»
«Есть Москва!» — сказал нам
Неизвестный друг.
Уж горел над нами
Звездный хвост павлиний,
Манговая роща
Сонная шуршит…
А сейчас в России
На деревьях иней…
Это не для справки,
Это для души.
Встали пакистанцы,
В черном все и в белом,
Криками раскачивая сад…
«Совет — Пакистан тарраки! —
Гремело. —
Пассадка дости
Зиндабад!» [56]
1951
Лунный свет на разбитом кувшине блеснул,
Ткач циновок циновки свернул и уснул,
Спит носильщик, прижавшись щекою к стене,
Он таскает тюки на спине и во сне.
Весь бездомный народ где попало прилег,
У Делийских ворот темен каждый порог,
Караванщики спят у Кабульских ворот,
И молчанье в квартале рабочем плывет.
«Я Искандероо тебя назову,
Ты не выдумка ночи, ты вся наяву.
Но не слышал я песен твоей стороны,
Спой мне песню, мне песни сегодня нужны.
Как поешь ты — тревогою голос дрожит,
Будто ветер по травам колючим бежит.
Как поешь ты — как будто скрестились ножи!
Искандероо, что ты спела, скажи?»
— «Пограничную песню я спела сейчас:
Это острый и узкий
Полуночный час,
Когда путник один
И тропа лишь одна,
Но он должен пройти,
Если воля сильна.
То, что в сердце несет,
Только может помочь
В этих черных местах,
В эту черную ночь.
Если в сердце своем
Не несет ничего,
Пусть тропа оборвется —
Не жалко его!»
— «Искандероо!
Бусы песни такой разорви!
Слушать песни хочу я другие твои.
Я услышать хочу, чтобы ночь оживить,
Как в веселом Лахоре поют о любви!
Как поешь ты — весельем меня окружив,
Будто руку на сердце мое положив,
Как поешь ты — и ночь на ресницах лежит,
Искандероо, что ты спела, скажи?»
— «Я любовную песню пропела сейчас:
Не забудешь ты губ,
Не уйдешь ты от глаз,
Что заполнили всё
И, всю радость вобрав,
Отдавали тебе
Всё, что знали, сказав
Так блаженно легко,
Как дыхание трав.
Но в Лахоре ты можешь
И всё потерять.
Будет имя Лахора
Как горе звучать,
В сердце памяти ты
Мой Лахор не вини,
Из осколков собрав
Те счастливые дни…»
— «Искандероо!
Я слушать тебя могу до утра.
Ты стоишь как костер, я — как тень у костра,
Потому что мне в путь собираться пора, —
Спой мне вновь пограничную песню, сестра!»
1951