Русская эпиграмма

ЭПИТАФИИ

1. ЧЛЕНУ ЖИЛТОВАРИЩЕСТВА

Здесь, под хладной плитою с кубатурой в три метра,

Жилтоварищ Петров успокоенный спит.

В сей жилплощади нет ни морозов, ни ветра,

Коммунальных услуг счет над ним не висит…

Жилтоварищ Петров! Ты отныне в квартире!

Ты по ордеру въехал, — плюешь на домком!

Так покойся, счастливец, во сладостном мире…

А когда мы сойдемся, поделись уголком…

2. «ТОРГОВОМУ ДОМУ»

Покоится тут тело

Егора Лукича.

Свое имея дело,

Сгорел он как свеча…

От профсоюзных кляуз,

Налогов и сует

Враз жизни Вестингауз

Скосил на склоне лет…

В том мире нет профсклоки,

Налогов тяжких несть,—

Отлеживайте боки,

Покойтесь, ваша честь!!!

Группа служащих Торгового Дома «Кнутей, хомутей и проч. съестных питей»

3. ОГОРЧЕННОМУ ДИАКОНУ

Лежит зде Климов Ной,

Лишенный сана дьякон,

Отшедший в мир иной,

Зане любил коньяк он.

Упихся до зела,

На ВЦУ в обиде

Разнес он полсела

И в горний мир отыде…

4. ИЛЬИНЦУ-ЛУБЯНЦУ

Лежит здесь спекулянт,

Служивший в нашем банке,

Лев Юльич Музыкант,

Старинный друг Лубянки.

Он много пострадал

В имении «Бутырки»,—

Теперь же кущу снял

У господа в квартирке…

5. СОВРАБОТНИКУ

Иван Петрович Верблюдов

Сию удобрил ниву.

Он прожил 46 годов,

Притом без перерыву.

17 стульев просидел,

7 геморроев нажил,

Был депутатом в Финотдел,

Теперь у бога зажил…

Он, отходя в отдел иной,

Просил жену родную:

«Ты не забудь послать со мной

При теле накладную…»

6. ПОЭТУ

Под сим крестом лежит поэт…

Под пролетарской маркой

Считался оный в 20 лет

Советскою Петраркой.

Но как-то зимним вечерком

В одной из тьмы «Баварий»

Из барда вылез за пивком

Петрарка-пролетарий…

Бард опустел… И сгиб пиит…

И вместо сех Петрарков

Здесь просто некий тип лежит

А ля погромный Марков.

ПАРОДИИ-ЭПИГРАММЫ

В. К. ТРЕДИАКОВСКИЙ

О, сколь любезна мне девица Лисавета,

И сколь посмешищем у ней мне тяжко быть,

Всю длинну нощь до утрення разсвета

Любовь пия. Но льзя ль ее забыть!

И уст красу, и кринолин шаршавый,

И персей чаровность, и златокудрость влас

Се воспою аз в оде величавой,—

Да взбеленится завистью Парнас.

А. А. ИЗМАЙЛОВ

Мы ушли с тобою в темные аллеи,

Где рыдал на иве песню соловей,

Обманув домашних, аки фарисеи.

Я был твой, конечно, ты была моей.

Замер сад и речка. Все вокруг уснуло.

И во всей вселенной только ты да я.

Да щенок Аорист. (Мамочка смекнула:

Все-де есть свидетель… охлажденья для.)

Пела ты «Голубку» тихо, но с эффектом.

Честь дала конфектам, такожде и мне.

Только сие было все в plusquamperfectum

^[92]

,

Сиречь в милом прошлом, ароматном сне.

Ив Рукавишников

(Загадка)

Этой штукой, гремя и звеня, бьет частенько супруга меня.

Кочерга

К. БАЛЬМОНТ ОСЕНЬЮ

(Монолог поэта)

Уж Макс Волошин прошел в калошах:

В сандальях ложь и в ботинках тож.

Мне дайте пару калош хороших,

Ну что ж, подайте и макинтош.

О, пощадите, дожди, Бальмонта!

Где небо, город, где горизонт?!

Струю большую с боков и фронта

Пустил за ворот мой горе-зонт.

К. ФОФАНОВ

Птичка ходит петь на ветку,

А мужик — в овин.

Так позвольте вас поздравить

Со днем ваших имянин.

Жил на свете чижик серый,