Солнечные колодцы

И пахари,

Недопахав борозд,

Вставали над землею

В полный рост.

И ржали кони.

Чуя седоков,

И разлетались

Искры от подков.

И так всегда,

Когда грозит беда…

Теперь – не то,

Теперь – не те года.

Набатные

Молчат колокола,

Их музыка

Навеки умерла.

Им не звучать

Над Волгой и Окой.

Над вольным Доном,

Над Москвой рекой.

Их гневный голос

Навсегда затих,

Как в колыбелях,

В звонницах седых.

А жаль!..

Покамест нам

Грозят войной,

Покамест не спокоен

Шар земной,

Я бы хотел,

Чтоб

В дни победных дат

Гудел

Предупреждающе

Набат, –

Над Волгою гудел

И над Окой,

Над вольным Доном,

Над Москвой рекой,

Гудел,

Не уставая говорить,

Что с русскими

Не следует дурить,

Что русские,

Как никогда, сильны,

Хотя они

Устали от войны!..

И пусть молчат,

Молчат колокола,

Я знаю –

Память их не умерла,

Она живет –

Над Волгой и Окой,

Над вольным Доном,

Над Москвой рекой!

8 сентября на Куликовом поле

А. В. Сафронову

Последнего татарника огонь

В тот миг погас на Куликовом поле,

Когда от боли озверевший конь

Его прибил железною подковой.

Закат угрюмо трогал высоту.

Стихала битва.

Пахло тенью росной.

Был страшен конь:

Мундштук горел во рту,

Ломая зубы,

Обжигая десны.

Был страшен конь,

Окрашенный зарей:

В его крестце

С утра

Стрела

Торчала,

И он весь день метался одичало

Над трупами, над влажною землей.

Века…

Века с того минули дня.

Минули Освенцим и Хиросима.

А я все слышу

Крик невыносимый,

А я все вижу

Этого коня.

Все вижу я,

Как с кровью пополам –

Не рьяно, а устало, постепенно –

Еще зарей окрашенная пена

В два ручейка

Течет по удилам.

Погасни же, кровавая заря!

Яви прохладу,

Тишину на раны…

Из векового древнего тумана

Глядит на мир восьмое сентября.

Я все понять бы в том тумане мог,

Я все коню безгласному прощаю,

Но как он боль, скажите,

Превозмог,

Когда ушел,

Погасший,

Из-под ног

Татарника неяркий огонек,

Гореть и жить уже не обещая?!

Кто был хозяин этого коня –

Не мне судить!

Да и не важно это.

Коня, не увидавшего рассвета,

Мне жаль

С высот сегодняшнего дня.

Он умирал,

Не ведая о том,

Что я

Спустя века

О нем припомню,

Что я приду на Куликово поле,

Сорву татарник бережно, с трудом.

С трудом…

И он горит в моих руках

Среди степной и обнаженной сини,

Напоминая

Жизнь мою в веках,

И смерть мою,

И воскрешенье ныне.

Легли колюче

На мою ладонь

Четырнадцатый век

С двадцатым веком…

А там,

Над Доном,

Бродит мирный конь

И слепо

Доверяет человеку.

Журавли

М. А. Шолохову

Лед на реках растает,

Прилетят журавли.

А пока

Далеки от родимой земли

Журавлиные стаи.

Горделивые птицы,

Мне без вас нелегко,

Я устал от разлуки,

Будто сам далеко,

Будто сам за границей,

Будто мне до России

Не дойти никогда,

Не услышать,

Как тихо поют провода

В бесконечности синей.

Не увидеть весною

Пробужденья земли…

Но не вы

Виноваты во всем, журавли,

Что случилось со мною.

А случилось такое,

Что и осень прошла,

И зима

Распластала два белых крыла

Над российским покоем.

И метель загуляла

На могилах ребят,

Что в бессмертной земле,

Как в бессмертии, спят,

Хоть и пожили мало.

Вы над ними, живыми,

Пролетали, века.

И шептали их губы

Наверняка

Ваше трубное имя.

С вами парни прощались.

И за землю свою

Умирали они

В справедливом бою,

Чтобы вы возвращались.

Чтобы вы, прилетая,

Знали, как я живу.

Ведь за них

Я обязан глядеть в синеву,

Ваш прилет ожидая.

Ведь за них я обязан

Домечтать, долюбить.

Я поклялся ребятам,

Что мне не забыть

Все, чем с Родиной связан.

Вот и грустно: а может,

Я живу, да не так?

Может, жизнь моя стоит

Пустячный пятак,

Никого не тревожит?

Может, я не осилю,

Может, не устою?

Может, дрогну, случись,

В справедливом бою

За свободу России?

Прочь, сомненье слепое!

Все еще впереди:

Все победы, утраты,

Снега и дожди –

В жизни нету покоя!

Боль России со мною…

Не беда, что сейчас

Журавли далеко улетели

От нас, –

Возвратятся весною.

Не навеки в разлуке…

А наступит весна,

Журавлиная клинопись,

Станет ясна,

К ней потянутся руки.

К ней потянутся руки –

Сотни, тысячи рук!..

Журавли,

Человек устает от разлук.

Значит, помнит разлуки!

***

Вечно будет с тобой

Земля, на которой ты вырос.

Земля,

Где на вербе

Пустует осенний скворечник

И уныло глядит

В одинокое синее небо

И не может поверить,

Что птицы на юг улетели.

Вечно будет с тобой

Зима, где мордастые лоси,

Равнодушно косясь

На далекий дымок, на деревню,

По заснеженным тропам

Проходят в снегу по колено

И пугают сороку,

Что с треском слетает со стога.

Вечно будет с тобой

Земля, что весной оживает,

Поднимает легко

Над собой голоса жаворонков,

Земля, где на вербе

Ликует весенний скворечник

И губастый теленок

Глядит на него обалдело.

Звезда полей

Пусть от Москвы

До отчего порога

Немало звезд, немало лунных верст!

Горит звезда,

Каких на свете много,

Но мне она милее всяких звезд.

Она одна — звезда над лунной рожью

В туманами просвеченной дали,

Звезда полей!

Она неосторожно

Бредет себе по краешку земли.

Бредет себе,

Касается колосьев,

Дрожит

В кустах прибрежных ивняка, —

Над ней проходят молодые лоси,

Над ней скрипят тележные колеса, —

Моя звезда, она невысока!

И все-таки она — моя!

До боли,

Моя, родная — до скончанья дней —

Звезда полей над материнским полем,