Солнечные колодцы

Последние льдины

Разбиты

Копытами вешних ветров.

Все мимо, все мимо, все — мимо!

Незримая тройка летит.

И в небо

Глазами озимых

Земля удивленно глядит.

Ей видно,

Как планер отважно

Скользит, накреняясь слегка,

Как змей улетает бумажный

Под перистые облака.

Как мальчик,

От счастья

Немея,

Мечтает умчаться в полет!..

Мочало бумажного змея,

Как конская грива

Вразлет.

***

Полно нам с тобою разлучаться,

Друг на друга искоса глядеть…

Лодке — плыть,

А парусу — качаться,

И сынишке — на корме сидеть…

Нам с тобою отдано полмира.

Родина дана.

Любовь дана.

Но пойми, родная, что квартира

Городская

Мне давно тесна.

Вот и ухожу я очень часто

Без гроша в кармане,

Чтобы вновь,

Издали

Взглянуть на наше счастье,

Испытать разлукою любовь.

Но вдали от глаз твоих любимых,

Словно бы от Родины вдали,

Вижу я,

Как проплывают мимо,

На меня не глядя,

Корабли.

Ты не знаешь,

Как бывает душно

Оттого, что на исходе дня

Поезда проходят равнодушно,

Ничего не зная про меня!

Вот и остаюсь

Как на чужбине — снова сам с собой наедине.

Вдалеке от глаз твоих любимых,

Что ревниво смотрят в душу мне.

Не гляди!..

Ты слышишь?

Возвращаюсь,

Потеряв разлукам долгий счет…

И Земля,

Доверчиво вращаясь,

Весело меня к тебе несет.

Значит, нам не надо разлучаться —

Одному мне мир не разглядеть.

Вместе плыть.

Под парусом качаться.

И сынишке — на корме сидеть.

***

Повсюду — ты.

Когда поет гроза

И молнии глаза —

В мои глаза.

Повсюду — ты.

Вот радуга во ржи,

Вдоль радуги —

Скользящие стрижи.

Повсюду — ты.

Иван-да-марьи цвет,

Кувшинками прошитая вода.

Повсюду — ты.

Другой на свете нет

И, видимо,

Не будет никогда.

Повсюду — ты.

В разбуженных лесах

Тебя я слышу

В птичьих голосах:

Вот горихвостка

Солнечно дрожит,

Вот иволга

На флейте ворожит.

Повсюду — ты.

Да только не со мной.

Как будто

Миновал я стороной

Твои дороги

И твои следы!

Спросить у леса,

У речной воды?

Но отвечает мне напев лесной,

Что всюду — ты.

Да только не со мной.

***

Я рассветной дорогою

Мимо речки иду.

И последнюю

Трогаю

В белом небе звезду.

Скоро солнце проклюнется

Из скорлупки зари.

Над рекой,

Как над улицей,

Пролетят сизари.

Входит облако в облако

И плывет надо мной,

Отражается в омуте

Заревой стороной.

Прячет белые лилии

Тростниковая дрожь.

Я не жду тебя, милая,

Знаю — ты не придешь.

Что поделать!

Невесело...

И, встречая зарю,

Одеянье невестино

Я березе дарю.

А колечко,

Что милая

Подарила в саду,

Я на чашечку лилии

Осторожно кладу.

Пусть играет,

Качается

На рассветной волне.

Речка с небом венчается,

Благодарная мне.

И уйду я далече.

Но и там,

Вдалеке,

Будет видеться речка

С кольцом на руке.

1966

***

«Ты зачем сожгла мосты,

В реки сбросила?» —

Я спросил бы,

Только ты

Мной не спрошена.

Что напрасно говорить,

Зло вынашивать?

Если можно

Закурить

И не спрашивать.

Если можно погрустить

И, не сватаясь,

Уходить.

Уходить,

Не оглядываясь.

Третий день

Петушиный крик все тише,

Бабье лето позади.

Третий день стучат по крышам

Равнодушные дожди.

Третий день по всем дорогам

Не спеша ручьи бегут.

Третий день пастух не трогал

Звонкий рог и хлесткий кнут.

Третий день в избе-читальне

Книги, игры — нарасхват.

Третий день путем недальним

Едет киноаппарат.

В небе пасмурном, бездонном

Ветер носится, трубя.

Третий день жду почтальона —

Нету писем от тебя.

1957

***

Что усталость!

Росинкою с веток

Упадет,

И забудешь о ней…

Ах как хочется белого света,

Предрассветного света полей!

И, стряхнув серебро паутинок,

Я иду, не касаясь листвы,

Слыша чавканье мокрых ботинок

Да осклизлые скрипы травы.

Я иду по спокойной, знакомой

И наторенной в детстве тропе.

Я печаль загрустившего дома

Оставляю надолго

Тебе.

Я тебе оставляю тревоги

И непонятых песен слова

И бреду по уснувшей дороге,

Где, как в детстве,

Ясна голова.

Звезды гаснут размеренно, тихо

Над туманом белеющей ржи,

Над нетающим снегом гречихи,

Над простором,

Где нет ни души.

Только я.

Да заря за лесами,

Да последняя в небе звезда.

Да печаль, — понимаете сами, —

От которой

Бегут в города.

Чужая музыка

Василию Федорову

Осколок месяца в окне

Дымит лучиною слепою.

С самим собой наедине

Я плачу

Над самим собою.

И сам не знаю,

Почему

Молчу и слез не вытираю.

Как будто я

В родном дому

Чужую музыку играю...

Больному сердцу все больней,

И боль не передать другому.

В бессоннице родного дома

Чужая музыка

Слышней.

И как-то странно, что не сон,

Что это наяву со мною,

Что дом в раздумье погружен

И дышит звездной тишиною.

И в самом деле — тишина...

Но все отчетливей,

Яснее

Чужая

Музыка

Слышна.

Что делать, как расстаться с нею?!

И я по снежной целине,

Под равнодушно звездным небом

Иду туда,

Где свет в окне

Зимой и летом — до рассвета.

Шагаю к другу своему,

Чтоб рассказать,

Как я сгораю

От мысли,

Что в родном дому

Чужую музыку играю.

1965

Облака

Проглядывала

Синева густая

Сквозь белое величье облаков,

И чуть приметно

Зорька молодая