Рассвет полночи. Том 1. Херсонида

Часть третья 305 Там по расселинам бесчетным Его упругость раздробив, Творит удар гремящий тщетным; Там бог немеет, стон пустив. - Тогда нисходят вновь блаженны Часы Сатурновы в сей свет, Где злато иль металл бесценный Зевеса в вред нам не влечет. Так, - он ужасны стрелы мещет; Он воспаляет тучный пар; Но что? - пред червем он трепещет1, Остановляет свой удар; С трудом в сеть шелкову впадает; Когда ж падет, он тамо спит; Его червь крепко обуздает; Пред червем ветхий бог дрожит. Так мала болыпу вещь смиряет; Так крокодила ихневмон, Прогрызши чрево, умерщвляет; Крота трепещет страшный слон; Механика простою властью Громады в плен влечет холмов; Мудрец железа тонкой частью, А червь сетьми отца богов. 1 Известно, что сухой воздух, равно как и стекло, смола, все смоляные тела, сургуч, сера, а особливо шелк, плод червя, имеют запертые скважины в себе. Во всех сих по видимому слабых и маловажных веществах сии скважины столь крепко заперты, что эфирная сила, невзирая на чрезвычайную свою проницательность, тонкость, быстроту и упругость, должна с великим трудом входить в оные, а вселясь туда, так же должна с продолжительным и непонятным трудом выходить.

306 Рассвет полночи 110. ГЛАС НОВОЛЕТИЯ К ВЕНЦЕНОСНОЙ БЛАГОСТИ Anni tacite labentis origo Solus de superis qui tua terga vides, Dexter ades ducibus! Ovid. Двенадцать бьет; - и вдруг небесной Привратник зрит, что рок отверз Средь нощи дланию чудесной Кристальну дверь златых небес; Грядет, - грядет туда год томно, Седые распустя власы; Его сопровождают скромно Послушны вестницы, часы. Он, дряхлостью обремененный, На лоне вечности возлег; Легли с ним бури усыпленны; Утих подземных молний бег; Но вкупе с ним сквозь дверь летели Мольбы полнощи к небесам; Сердца на небе пламенели, И Бог богов внимал их сам. Нет бурь; мир токмо на престоле. - Еще отверста тверди дверь; Вдруг юный год несет оттоле Судьбу вселенныя теперь. - Монарх! - мы живо ощущаем, Сколь много блага зиждешь ты; Мы ясно ныне созерцаем На росском троне скиптр златый. Но что еще? - надежды новы Сияют нам в твоем лице;

Часть третья 307 Еще, - еще лучи готовы Сердцам блистать в твоем венце. - Пускай природа совершает, Как мнят, свой некий переход, В чем в бытиях нас убеждает Игравший миром старый год! Пусть ищет бледный дух испытный В развалинах мемфийских, - в тле Премудрости отрывки скрытны, Остатки света в дряхлой мгле! - Но ты, ты паче воззываешь Твоих отцев премудрых дух; Ты для полмира открываешь Блаженства светлый новый круг. О Янус, - полубог двуглавый, Небес привратник! - отнеси Сии надежды к трону славы, Где внемлет их Бог небеси! Неси курения сердечны! Подвигни милость во Творце, Да слава, сила, блага вечны Отсвечивают нам в венце! 111. ПЕСНЬ НЕСЧАСТНОГО на новый год к благодетелю Without shelter from the blasts in vain we hope the tender plant. Akenside Звукнул времени суровый Металлический язык; Звукнул, - отозвался новый И помчал далече зык.

308 Рассвет полночи Снова солнцы покатились По палящим небесам; Снова шумны обратились Времени колеса там. Будьте вновь благословенны, Земнородны племена! Будьте паки восхищенны, Как и в прежни времена. Пейте в полной чаше радость! Пейте здравия струи! Ощущайте жизни сладость! Украшайте дни свои! Мне судьбина отреклася Бурю жизни отвратить; Знать, - она еще клялася Горьку желчь свою разлить. Рок, о рок, - почто толь рано Ты мне желчь подносишь в дар? Неужель на свежу рану Свежий мне даешь удар? Где для горькой раны срящу Врачество в грядущий год? Где? - в каких сердцах обрящу Против грозных туч отвод? Муж состраждущий, - муж кроткий! Если лиры моея Внял ты некогда глас робкий, Ах! - к тебе спешу вновь я; Обратися, муж великий! Се ударил новый час! Пусть часы живешь толики, Сколько благ лиешь на нас!

Часть третья 309 Пусть трех персты парк суровых Жизни нить твоей прядут Из шелков драгих и новых И ей крепость придадут! А когда еще тобою Тяжкий рок мой не забыт, Ах! - не поздо мне с судьбою Мир тобою заключить. Коль не поздо, - в новом годе Не пролью я новых слез; После бурь в другой погоде Осушу их средь очес. 112. К ДРУГУ НА ЕГО НОВЫЙ ГОД Бежит и храмлет год - год старый; Пал в бездну, - лег и воздохнул; С паденьем слышны лишь удары; И твой, - твой год туда ж скользнул. Вдруг в мир год новый низлетает, Восстав из бездны вечных дней; И твой - оттоле ж выникает С фиалом желчи иль сластей. Молюся паркам я суровым, Чтоб жизни тверду нить твоей Из шелка пряли с златом новым, Как зачали в год новый сей. И(косо)в - не молю, чтоб в мире Ты жил Мафусаилов век, Но так, как рок велит, ты в мире Прожил, как точный человек.

310 Рассвет полночи Желать немного жить - безбожно, И долго жить во зле - беда; Жить несколько - во вкусе - должно; Вот и довольно жить тогда! Но долго ль будешь жить? - иль кратко? - Сей день употреби на вкус! Целуйся с Эпикуром сладко!1 Он мил, - против судьбы не трус. Меж тем - как зал твой озарится В вечерний час по шумном дни, И Вакхово лице зардится; Тогда - певца воспомяни! 113. НА ТАКОЙ ЖЕ СЛУЧАЙ АПРЕЛЯ 22 ДНЯ Пусть двутонныя лиры, Лиры нежной и шумной Гул отзовется! Помнишь, - в бурны часы, Как на крыльях холодных Год прилетел, Год, который ударил Люстр седьмой в половине В жизни моей, - Ты мне в милую почесть Пел на сребреной лире Стройную песнь. Можно ль, чтоб(ы) забыл 1 Жаль, что правила сего философа худо перетолкованы. Он не искал блаженства и спокойствия в бочке Диогена или в каменных правилах стоика Зенона.

Часть третья 311 20 Тем же пламенем я В флейте дышать? Можно ль, чтоб не родила Гул свой лира твоя В лире моей? Гул, - стремися по долам! Возгласи мне теперь Юный ты год! Как он в бездне лежал; Как он, перерывая Вечные цепи, Мчался к тверди палящей И с другими годами, - Что прокатились Тихо над головою Друга и человека, - Мнил съединиться; Как с усмешкою хитрой, Дал(е) чая лететь, Вдаль полетел; Как в пути скоротечном, Видев тайну небес, Благоговел1; Видел истинно солнце Сквозь пригробные узы, Вострепетал; 40 Пал он к гробу, немея, Крылья вдаль протянул; Крылья немели; И весеннее солнце Там ему показалось Тусклой пылинкой; И тюльпаны румяны, 30 Под сим разумеется время Пасхи.

312 Рассвет полночи И фиалки душисты, Мнится, увяли. Гул! - шепни мне теперь, Как сей год, встрепеняся, Возликовал; Как гордился надеждой, Что сквозь твердь полетит Краше и ловче, Как он к другу порхал, Как вокруг головы Перья шумели; Как меня уверял, Что мой друг, начиная Поприще ново, Будет мил и любезен, Будет друг, - человек, Истинно Он Прочь, свирепые духи! Прыгни с музою, Вакх! Звукни ты, гул! 114. ПЕРВЫЙ ЧАС ГОДА К другу И(косову) Час бил; - отверзся гроб пространный, Где спящих ряд веков лежит; Туда протекший год воззванный На дряхлых крылиях летит; Его туманы провождают И путь слезами омывают; Коса во длани не блестит, Но, смертных кровью пресыщенна И от костей их притупленна, Меж кипарисами висит.

Часть третья 313 Сын вечности неизьясненной, Исторгнувшись из бездны вдруг, Крылами юности снабденной, Слетает в тусклый смертных круг; Фемиды дщери воскресают И пред лицом ее играют; Весна усопшие красы Рассыпать перед ним стремится И вместо вихрей вывесть тщится Спокойны в январе часы. Она с улыбкою выходит Из храмины своей пустой, Дрожащих зефиров выводит На хладный воздух за собой; Но, взор одеждой закрывая И паки в храмину вступая, Стенет, что скинуть не могла Толь рано с древ одежд пушистых И погрузить в слезах сребристых Зимы железного чела. Грядет сын вечности священной, Исполн влияния планет, И жребий мира сокровенной Во мрачной урне он несет; Пред ним Ирой с щитом робеет, И червь у ног его немеет; К кривому острию косы Душа правдива лишь смеется. Не ропщет, что перестрижется Нить жизни в скорые часы. Иной рыдает иль трепещет, Что изощренно лезвее Уже над головою блещет, Готово поразить ее;

314 Рассвет полночи Другой, стоя вдали, вздыхает И робки взоры простирает На нового небес посла, Железную стрелу держаща, О роковой свой брус точаща, Дабы пронзить его могла. Колики смертны почитают Сей новый год себе бичем И сколь не многи обретают Вождя к спокойной смерти в нем! Но если я твой одр суровый Слезой омою в год сей новый И ты - в свой темный гроб сойдешь, Возможно ль, ах! - при смерти люты Иметь тебе тогда минуты? - Любезный друг! - ты лишь уснешь. Когда же парки уважают Тобой боготворимых муз И ножниц острие смягчают, Да не прервется наш союз, - Тогда скажу я, восхищенный: «О Феб, Латоною рожденный! Еще дай новых нам годов, Да мы продлим дни в дружбе нежной, Доколе век наш безмятежной Не осребрит на нас власов!" 115. К РУССКОМУ ЛУКУЛЛУ НА ТОТ ЖЕ СЛУЧАЙ Еще с седой главы снимает Часы крылаты бог веков, Еще он тихо пресыпает Упадший ниц песок часов,