И небу, и земле

170

Я плачу по утрам кровавыми слезами, И вздохи в небеса отбрасывают пламя. Когда ж приду к тебе, я столько слез пролью, Что скроется земля под слезными морями.

172

Твои глаза влекут. Обилен их улов. И я не избежал расставленных силков. Средь любящих тебя немало есть достойных, Немало и пустых, как средь моих стихов.

173

Подобно тигру, жизнь когтями тело рвет, А ум и сердце взял в оковы небосвод, О небосвод, молю, сними свои оковы, Достаточен земной невыносимый гиет.

178

Я в траур погружен, и в том твоя вина, Посеяны тобой печали семена. В твоих глазах вопрос: что так меня согнуло? Непрямота твоя, посулов кривизна.

180

Стремлюсь к тебе одной, и ни к кому иному Полезно лишь одно из снадобий больному. Любовь твоя - огонь, сжигающий меня, А пепел от него - сладчайшая истома.

182

Да разве это жизнь, когда ночлега нет, Когда не раздобыть лепешки на обед? Есть голова, но в ней рассудок есть едва ли, Коль телу голова приносит только вред.

184

Коль в сердце нет любви, оно никчемней праха. Кто в клочья на себе готов порвать рубаху, Сгорая от огня неистовой любви, Тот стоит одного из двух миров Аллаха!

187

О сердце, ты - корабль, сидящий у лагуны На рифе, где кипят и пенятся буруны. Мне говорят: "Тахир, сыграй на таре нам!" Но разве зазвучат оборванные струны?

188

Ты головой моей швыряешься давно, Но не нарушу, нет, обета все равно. Коль сочетанье звезд к трусливым благосклонно, Дождусь поры, когда изменится оно.

190

Я сердце положить готов на твой порог, Я голову отдать готов мечу в залог. На что она, когда собою не владею, Когда от страсти я, безумец, изнемог?

191

Любовь к тебе слепит и жжет сильней огня, Лишь горсточку золы оставит от меня, Но даже если ты любовь под корень срубишь, Побеги прорастут немедленно из пня.

193

Создатель, с той поры, как я увидел свет, Я только и грешу, грешу десятки лет. Во имя, о творец, двенадцати созвездий, Молю, закрой глаза! Скажи: "Не видел, нет!"

194

Я наг. Но кем раздет? Какой жестокой силой? По чьей вине всю жизнь свожу себя в могилу? О, дайте, дайте нож! Я вскрою грудь. Хочу Увидеть, что любовь с душою сотворила.

197

Когда молюсь творцу, душе на миг светло. О, если бы мое моленье помогло! Влачи свою судьбу иль будь изнежен ею, Смерть - камень, человек - лишь хрупкое стекло.

199

Коль с дерева плоды свисают за ограду, Теряет и покой, и сон хозяин сада, И пусть оно родит алмазы, все равно Немедленно срубить его под корень надо.

200

В садах моей души могильные цветы. Ни поросли надежд, ни завязи мечты. Безжизненны пески в моем умершем сердце, В нем даже не растут отчаянья кусты.

204

О, как твое лицо средь гиацинтов кос Напоминает куст цветущих алых роз! Влюбленные сердца в твоих кудрях трепещут, Запутавшись в сети пленительных волос.

209

Тюльпаны нежат взор, увы, всего неделю, Цветут на склонах гор, увы, всего неделю. Иду из края в край, в отчаянье кричу: "Любить красавиц - вздор! Они верны неделю!"

210

О сердце, ты всю жизнь ступаешь по шипам, Подстерегает рок тебя то здесь, то там. Когда бы ты могло, как ношу, сбросить тело, Насколько тяжкий путь казался б легче нам!

212

Пустыня. Что ни шаг - опасность. Ночь темпа. Колючая трава в потемках не видна. Ни проблеска огня. От ноши ноют плечи. Счастливец, у кого легка была она.

215

О, если б у меня была одна беда, Считал бы: светит мне счастливая звезда, А будь у ложа врач, жена или подруга, Не счел бы я бедой и ту беду тогда.

218

Моей душе вручил все скорби этот мир. Не потому ли я так одинок и сир? Страдальцам эликсир находят от страданий, А для меня само страданье - эликсир.

222

О вероломный мир! Ты стал моей темницей. Шипами ты сумел в мою полу вцепиться. Смирясь, тащу арбу печалей и скорбен, А над моей спиной заносит кнут возница.

228

О небосвод, не будь коварным палачом! Пускай не даришь роз, зачем же стал шипом? Ты на меня взвалил мучительное бремя, Зачем же делать вид, что ты тут ни при чем?

230

Нет, роза у могил распутниц не растет, Когда ж растет, и цвет, и аромат не тот, Трава не зелена, дички не плодоносят, Лишь свесят иногда презренья горький плод.

233

Я на твоем пути усядусь и опять, Наверное, тебя напрасно буду ждать, Но время отомстит, и муки ожиданья, Неверная, тебя заставит испытать.

236

Ты ароматна так, как ароматен сад, И пусть твоя любовь таит смертельный яд, Коль ступишь невзначай на край моей могилы, Я тотчас оживу, вдохнув твой аромат.

239

Ни разу я на сбор поклонников не зван. Ни разу тайный знак тобою не был дан. Боишься? Но чего? Тебя ведь не убудет. Не может обмелеть безбрежный океан.

241

Влюбленные души и сердца не щадят. Что любящему - рай, нелюбящему - ад. Кто тратит на любовь разменную монету, Беднее бедняка, пусть даже и богат.

244

Не совершай дурных поступков никогда, Чтоб не пришлось краснеть, сгорая со стыда. Раскаешься, и все ж молва тебя осудит, И тесен станет мир от этого суда.

246

Без мук любви душа сухой травы мертвей, Не знавшей ласк росы и сладости дождей. "О, лучше умереть, чем жить, любви не зная!" Так по утрам поет над розой соловей.

247

Богатства мира - прах, текучая вода. Поскольку ты пришел на краткий миг сюда, Приумножай стократ в своей душе печали, Зачтутся лишь они в день Страшного суда.

249

Я к обреченным жить испытываю жалость, В развалинах души печаль обосновалась. О небосвод, взвали на плечи мне печаль, Которая еще в твоей суме осталась.

256

Под тяжестью твоей, о рок, бессильно гнусь. Кочуешь вслед за мной, впиваясь, точно гнус, И мне исподтишка дороги переходишь. Таков твой подлый нрав. Ты по натуре трус.

259

Не станет храбрым трус, шакалу он родня, Не радуюсь, когда несчастье у меня. Есть мудрые слова у сына Фаридуна: Не пышет жаром печь, в которой нет огця.

201

Пускай ты падишах, конец - небытие. Пускай вселяешь страх, конец - небытие, Пусть перстень твой ценней сокровищ Сулеймапа, Ты превратишься в прах. Конец - небытие.

262

Одни боятся мук, другие жаждут мук, Одним подай бальзам, другим подай недуг, А мне по сердцу то, что нравится любимой: Приму и радость встреч, приму и боль разлук.

263

Я - пасынок судьбы, не знающий участья, Оплывшая свеча, сжигаемая страстью, Я сохну на корню и не плодоношу. А ты дожди сковал своей жестокой властью.