Избранные стихи Черниховского

ПЕСНЬ ВТОРАЯ

Пятница, суббота и конец субботы

В пятницу, в день шестой, заскрипели ворота, калитки,

В тучах поднявшейся пыли явились повозки да брички,

Все — к мордехаевой хате, а в бричках престранные вещи:

Будто и нет никого, лишь груды материй да платьев.

В грудах же прятались гостьи от солнца и пыли дорожной.

Или собаки залают — спешат уж и Фрейда, и Элька

С матерью (с ними — служанки) навстречу подъехавшей бричке.

Зорик, облезший пес, навострит отвислые уши,

Мчится навстречу повозке, несется, из сил выбиваясь,

Словно вся жизнь от того зависит, и с яростью дикой

Брешет на крепких мужицких коней, рычит, завывает,

Скачет на задних лапах, пугливых девиц устрашая...

С гостьи снимается пыльник, пальто, и башлык, и накидка.

После — вуаль и косынка — и видно теперь, кто приехал.

Тут начинаются крики, объятия, визг, поцелуи.

Стихнет — и снова начнется: возня, пискотня, щебетанье,

Охи, и вздохи, и слезы от радости... Вдруг затихает:

В хату впорхнули девицы — и к зеркалу прямо. Двенадцать

Девушек съехалось нынче потешиться счастием Эльки.

Все из ближайших селений к субботе явились "цум фершпиль" [48].

Элька заранее всем приготовила им помещенья

В разных ближайших домах — у родных, у друзей, у соседей.

Девушек съехалось только двенадцать, из ближних селений,

Возле Подовки лежащих; другие с отцами своими

И с матерями попозже приехали, прямо на свадьбу.

В день седьмой, в субботу, с утра, поденщица гоя 

Отколупала у печки всю глину [49], открыла заслонку

И осторожно достала поставленный с вечера кофий.

(Так уж у Хьены велось: по субботам, для праздника, — кофий).

Сели за кофий к столу лишь свои, домашние. С ними —

Только чернявая Геня, любимая Эльки подруга.

Наскоро выпили кофий, слегка закусили. Мужчины

Тотчас пошли к бет-медреш [50], а девушки стол убирали:

Грязную сняли посуду и тщательно крошки стряхнули

Прочь со скатерти белой, украшенной белой каймою.

После отправились в сад, окружавший дом Мордехая.

Садик был невелик, три дорожки, и то нешироких,

Но Мордехая он тешил: у прочих еврейских построек

Вовсе садов не бывает, дворы — точно лысое темя.

В садике фруктов немного, для дома — и то не хватает.

Все ж Мордехаю приятно покушать собственных фруктов.

Принято было гостей водить по средней дорожке,

Прочие две огородом служили. Там справа и слева

Между деревьями грядки тянулись. На грядках — петрушка,

Лук и укроп ароматный, фасоль на высоких тычинах,

В сотне одежек своих — капуста, горох шаловливый,

Редька, морковь-каротель и хрен, вызывающий слезы.

Там же — подсолнечник, гордо глядящий на солнце, и тыквы.

Что до деревьев, то чаще — ветвистые яблони, груши,

Но попадаются также багровые вишни; крыжовник

Тычет колючки свои, за одежду хватая прохожих;

Есть одинокая слива и белые две шелковицы.

Если ж по средней дорожке пройти до конца, то упрешься

В тесный большой полукруг подстриженных желтых акаций.

Элька — невеста вела подругу милую Геню

Прямо в любимый свой угол, под старой развесистой ивой.

Густо в нем разрослись лопухов широкие листья,

В синих цветочках цикорий, крапива... Укромно и тихо.

Там и присели подруги. А Геня ласкается к Эльке:

"Ну, расскажи мне, Элька: красив твой жених?" —

"Вот увидишь!" —

Элька ответила ей, и розы на щечках зардели.

"Что он тебе подарил?" — "Разумеется, серьги с браслеткой". —

"Ну, а ты?" — "Я — часы. И сшила для тефилин [51] сумку:

Бархат лилового цвета; на нем золотыми шелками

Щит Давида; кругом — жениха и отца его имя

Бледно-зеленым шелком; подкладка внутри голубая;

Шнур на завязки пошел розоватый с большими кистями".

"Письма писал он тебе?" —

                                                 "Ну, конечно, и сколько же писем!" —

"Ты отвечала?" — "Ну да. Учитель двоюродных братьев

Письма мои сочинял, а я сама их писала". —

"Элька, ну, покажи мне, что пишет жених! Интересно!" —

"Геня, зачем? Твой жених напишет тебе — прочитаешь". —

Геня ласкается, просит: "Ну, дай мне прочесть..." Побежала

Элька домой и вернулась, неся драгоценные письма.

Геня ее обняла, а та нараспев ей читает:

"Бог да воззрит на тебя и мир Свой тебе да дарует.

                Моей дорогой невесте:

"Вот получил я письмо, о радость моя, — и прозрели

"Очи мои, и разверзлись зарею пред солнцем той вести,

"Что прочитал я в письме. Бесконечная радость взыграла

"В сердце моем и в утробе, узнавши, что ты здорова.

"Да увеличит Господь достоянье твое многократно,

"Дни Он твои да продлит в приятности; если же будет

"Благо тебе — то и мне, и веселье твое — мне веселье.

"Словно широкотекущий поток, напояющий злаки,

"Так же взыграл и во мне поток благотворного счастья

"Из-за письма твоего; напояют сердечные гряды

"Шумные токи веселья; и радости дух мой исполнен,

"Ибо я вижу, что ты мои упредила желанья

"Прежде, чем высказал я, — ты просишь писать постоянно.

"Сердца дух моего, раскинувши крылья, несется

"Тысячекратно воздать за твои дорогие подарки.

"Спросишь, пожалуй, откуда такая любовь, что подобна

"Ионафановой или Давидовой? Нет, дорогая!

"Ионафанова или Давидова просто ничтожны

"Перед моею. Моя — не из тленного сделана сердца,

"Непреходяща она, и ее пребывание вечно.

"Все отрады земные поток времен уничтожит,

"Все они моли и тли достоянье. Вовеки пребудет

"Только моя любовь. Не коснется рука разрушенья

"Только моей любви, потому что она не взрастает

"Злаком земных полей, — но злаком верного сердца.

"Листья на ней не увянут, а стебель пребудет вовеки.

"Как опаленную землю смягчает промчавшийся ливень,

"Так на разумную душу разумные речи ложатся —

"И растопляют ее, как слиток в пылающем горне,

"Крепость ее изменяют, и сущность меняют, и даже

"Ненависть самую злую в безмерность любви обращают...

"Вот каковы, дорогая, поэзии сила и свойства.

"(Впрочем, из них я еще отнюдь не все перечислил.)

"Вот почему и решил я: поэзии мудрые речи

"Каплями пусть упадают на душу моей нареченной.

"О, дорогая! Я верю: цветы красноречия смогут

"Сердце затронуть твое. И я знаю наверно, что путь твой

"Благочестив, что напрасно ты времени тратить не станешь,

"Руки сложа не сидишь... Посему, если только случится

"Встретить тебе человека, идущего к нашему граду, —

"Не откажись известить о своем драгоценном здоровьи,

"Ибо все сердце мое о тебе в непрестанной тревоге,

"Письма же слаще вина и меня, и родителей тешат. —

"Так говорит твой жених, ожидающий писем. — Ихуда".

Вместе с этим письмом пришла еще и записка,

Только родителям я читать ее не давала:

"Кроме того, дорогая, люблю я тебя в самом деле.

"Вот и пришло мне на ум, почему бы евреям не дважды