Избранные стихи Черниховского

За руки гости взялись и в лад музыкантам запели.

Начали медленно, плавно, а кончили бешеной бурей.

Мчались, кричали отставшим, насильно тащили сидящих —

И разыгралось веселье... И вдруг молодая исчезла.

Снова мужчины пошли танцовать — и за фрейлихсом — фрейлихс

Так и гремел в балагане. Проснулся дурак-барабанщик

И разошелся: гремел, тарахтел, оглушая нещадно

Звоном тарелок своих, — а люди, подвыпив, плясали,

Звали, тянули друг друга и вслух подпевали капелле.

Вдруг новобрачный пропал... А люди все пляшут и пляшут...

Этот сидит и поет, другой ударяет в ладоши —

До истощения сил, до обильного пота... Танцуют,

Передохнут, подкрепятся за дружеской легкой беседой

Или за спором о текстах — и снова: за фрейлихсом фрейлихс.

Вскоре веселье дошло до предела. Когда же напитки

Сделали дело свое в душе Мордехая — встает он,

Кличет жену свою, Хьену: "А ну-ко-ся, сватушка, выйди.

Ну-ка мы спляшем с тобой. Пускай поглядят молодые".

Тянет он за руку Хьену: "Эй, фрейлихс! Живей, музыканты.

Пляшет жена моя Хьена!" — Жена, застыдясь, увернулась:

— "Что ты, старик, одурел? Вишь, разум пропал у еврея".

— "Если не хочешь со мной, я, пожалуй, один протанцую!

Ну-тека мне казачка, музыканты! Да с чувством, с запалом!

Место, почтенные, мне!" — И гости очистили место.

Длинные фалды свои подвернул Мордехай расторопно,

Взвизгнула первая скрипка, тарелки залязгали часто,

И загремел казачок, разудалый, веселый, проворный.

Руки фертом изогнув, Мордехай поглядел на собранье,

Крепко притопнул ногой — и легчайшим полетом понесся.

То пролетал он по кругу, локтями гостей задевая,

То застывал он на месте и дробь выбивал каблуками,

То разводил он руками, как будто в любовной истоме,

То разлетался опять — и носился в каком-то забвеньи.

Люди стояли вокруг, восхищались и били в ладоши.

И пробудились опять петухи и зарю возгласили.

ПЕСНЬ ШЕСТАЯ

Среда, четверг, пятница, "веселая суббота "

Сильно в тот день заспались евреи в счастливой Подовке.

Встали поздненько, а вставши, бродили сонливо и вяло,

Точно осенние мухи, которых морозом хватило —

И неподвижно они повисают на стенках и стеклах.

Грустно стоял балаган опустелый. Мальчишки копались

В грудах вчерашнего сору. Одни лишь девицы порхали

Из дому в дом, от подруги к подруге. Порой заходили

К Эльке они посмотреть, к лицу ли парик ей. Капелла

Тоже явилась попозже, и с нею бадхан. Инструменты

Были настроены.

Тут полилась безутешным напевом

Чудная, нежная песня — печальная "Песня разлуки".

Все собралися в кружок: Мордехая служанки и слуги,

Скромницы-Эльки подружки, зашедшие в эту минуту.

Слезы стояли в глазах: уж очень красивая песня.

Вновь получила капелла вино, угощенье, закуску,

Села в готовую бричку и стала усердно прощаться,

Очень довольная всем, потому что немалую плату .

Ей заплатил Мордехай, не обидели также и гости.

(Хоть и сказал Мордехай, что на нем все расходы за танцы,

Гости, однако, желали платить хотя бы за фрейлихс,

Ибо приятно же слышать, как Мазик рычит, что такой-то,

Сын такого-то рабби, вельможа, богач знаменитый,

Нанял и платит за фрейлихс для всех именитых евреев.)

Свистнул возница, рванули ретивые кони, помчался

С лаем обшмыганный Зорик, и тень побежала за бричкой.

Солнце полудня стояло средь синего неба, на землю

Ярко струило свой блеск, собираясь склоняться на запад.

Вскоре накрыли на стол в Мордехаевой зале просторной.

Сели к столу молодые с ближайшими только друзьями.

Элька была в парике и сидела с достоинством, словно

Много уж лет пребывала в замужестве. Слушала важно,

Важно сама говорила, как людям степенным пристало,

Только на щечках ее румяные розы пылали.

Впрочем, несколько лет парик ей как будто прибавил.

С радостью сваты глядели на юную пару. Былое

Припоминали они, говорили друг с другом о прошлом.

Чуждое всякого шума кругом разливалось веселье.

Тихо тот день проходил, и вечер прошел молчаливо.

Было совсем уж темно, как сошлись Мордехаевы гости

Вновь за обильным столом, установленным яствами тесно.

Начали с шуток, острот, а кончили шумным весельем —

И до полуночи так засиделись.

Одни лишь девицы

Разом куда-то исчезли: уж их по домам разослали,

Ибо иссякла мука, припасенная к свадьбе, и хлеба

Не было больше, — и значит, на разные вкусные вещи

Шесть с половиной мешков Мордехаем истрачено было.

Стали в четверг по домам разъезжаться: пора. Большинство же,

Впрочем, осталось еще до исхода "веселой субботы".

Много веселия было тогда в Мордехаевом доме.

Весело дни проходили и краткие ночи. В субботу

Шествием важным и чинным вели молодых в синагогу.

Там молодого почтили торжественным выходом к Торе [66].

Не был забыт Мордехай: за него особливо молились,

И Мордехай с молодым пожелали пожертвовать много

В пользу своей синагоги — к немалому счастию клира.

Сватьи же скромницу-Эльку с парадом вели в синагогу,

Там усадили ее на место старухи-раввинши;

Молча сидела она, не молясь [67], — и сияла, как солнце.

Снова большой балаган наполнился шумом и гамом, 

Снова большие столы скатертями накрыли; подносы

Ставили с разной едой, и блюда и тарелки с закуской.

Много тут пряников было, и разных печений, и водки,

Ибо с вечерней молитвы в тот день прихожане Подовки

Не разбрелись, как всегда, по домам, — а зашли к Мордехаю:

Женщины, дети, мужчины, — вся община в полном составе.

Быстро вечерние тени сгустились и мир полонили,

Темную ночь навели; во дворе Мордехая возницы

Ждут запоздалых гостей, но те не спешат разъезжаться,

Ждут "прощального борща" — и борщ закипает в кастрюлях,

Распространяя вокруг благовонный, наваристый запах.

Тихо прохладная ночь мировой проходила пустыней,

Тихо все было вокруг, лишь долго над темною степью

Слышался топот коней и скрип дербезжащих повозок:

То по домам возвращались усталые гости и сваты.

Так-то справляли в Подовке веселую, славную свадьбу —

Так выдавали там Эльку, разумную дочь Мордехая.

1920

Перевод В. Ходасевича 

© Составление, оформление, В. Кишиневский, 2003, 2005.