Поэзия народов СССР IV-XVIII веков

Вдаль сердцем рвусь — решимости в избытке,

Но крыльев нет, и как взлечу — не знаю,

Могу прочесть все книги я, все свитки,

Но много ль знаний получу — не знаю.

Мудрец не скажет: все мне в мире ясно,

Мы многое познать еще не властны.

Напиток знанья терпкий и прекрасный...

Тянусь рукой... Как рот смочу,— не знаю.

Я — взаперти, кто скажет, что снаружи.

Не знаю сам, что лучше и что хуже.

И с каждым днем мой кругозор все уже.

Где право выйти получу,— не знаю.

Не разберу я — холод пли пламя?

Скрыт в сердце смысл, но за семью замками.

Кого на путь направлю я словами?

Зачем мой жребпй я влачу,— не знаю.

Махтумкули, до бредней ветер падок.

Оставь ему весь этот беспорядок!

В пучине тайн трещит ладья догадок,

И руль ее зачем верчу,— не знаю.

ДУША МОЯ

Ты при жизни омертвела, но проснись, душа моя!

Мир — ничто, к порогу бога возвратись, душа моя!

Будь отважной, из паденья вознесись, душа моя!

Вкруг тебя струи печали обвились, душа моя,

Но раскройся, чистым словом освежись, душа моя!

Мир и тело — тленны, в саван облекись, душа моя!

Слух склони к ученью мудрых, наставление прими;

Встань! Об Истине радея, к небу руки подыми,

Вьюк отшельничества тяжкий смело на плечи возьми;

Трудно это, но скитайся с этой ношей меж людьми;

Преклонись пред совершенным, корни ложного сломи

И, покаявшись, пред пиром в прах склонись, душа моя!

Как Меджнун, могу любить я... Что Меджнун! Сильней стократ!

У меня бы научился страсти огненной Фархад!

Но, когда сгорю и к богу устремлю молящий взгляд,

Он, благой и правосудный, пощадит меня навряд,

И тогда навек погибну, поникая в рдяный ад...

Будь же смелой, из паденья вознесись, душа моя!

По утрам молись, чтоб ангел отвечал тебе: «Аминь!»

Не растрать минуты жизни, в праздной неге не застынь;

Не трудись искать колодцы в недрах жизненных пустынь;

Лучше дервишем скитайся, плащ покорности накинь.

А не то погибнешь даром в горе, горьком, как полынь,—

И от лжи в словах и мыслях отрекись, душа моя!

Я — Фраги, я чашу скорби дважды пил, но в третий раз

Нету сил: светильник сердца, прежде пламенный, погас.

В сердце — смута: дьявол мучит каждый день и каждый час;

О, придите, помогите,— умоляю, люди, вас,

Помолитесь, чтоб на помощь Хызр пришел, Иса, Ильяс!

Но мертва, но не восходит в божью высь душа моя!

НЕ МОГУ ОТЛИЧИТЬ

Дервиш, мудрый аскет, дал мне чашу пригубить. Что случилось со мной?

Где михраб, где мечеть? Я одно от другого не могу отличить.

Этот хмель уничтожил, как пламя солому, весь мой опыт земной:

Пышных сводов дворцов от пастушьего крова не могу отличить.

Пламя вечной тоски... Исчезай, мое тело, словно хворост! Гори!

Буду я обжигать. Пожелавший согреться, слов моих не бери:

Мое слово, как уголь, почерневший снаружи, ярко-красный внутри.

Я несчастья людского от счастья людского не могу отличить.

Я в жилище пришел, где не жили от века и никто не живет.

И в широких степях но найду себе места там, где ворон найдет.

Дарит мне этот мир не любви наслажденья, а удары невзгод —

Я сияющий день от покрова ночного не могу отличить.

Стал я жадным и цепким, жестоким и грубым — мне теперь все равно.

Но как мудрому мудрость, стремленье к любимой было сердцу дано.

И не зря в нашем мире есть мудрости чаша, есть и просто вино,

Пусть я книги простой от Корана святого не могу отличить!

О Фраги, чья обитель теперь многолюдна! В этот радостный час

Шейхи встали с приветом, а кто помоложе — пускаются в пляс.

Лик любимой как луч: он на миг показался, чтобы скрыться из глаз.

Я вино от воды, осчастливленный снова, не могу отличить!

ВЛАДЫЧИЦА

Горделивые пери султаном признали Менгли;

Соловьи онемели, когда увидали Менгли.

Сам я сердце подставил губительной стали Менгли.

Клад мой шахом захвачен, для шаха украли Менгли.

Я, злосчастный, тобою покинут в печали, Менгли!

Окажи мне вниманье, скажи, где твой сладостный дар?

Я с товаром богатым пришел на любовный базар,

И на нем заблудился, и встретил владычицу чар.

Говорят: у влюбленных душа превращается в жар...

И крыла мои в пламенн затрепетали, Мепглп!

Лукобровой хочу я в нарциссы очей заглянуть,

Те медвяные реки и краткие встречи вернуть.

Над ее головою душа моя бьется, как ртуть,

Я не вижу любимой и слезы роняю на грудь...

Как соленое море, потоки их стали, Менгли!

Кто ты? Райская роза иль вешний подарок земли?

Соловья полонили, забыли его — и ушли;

Мимо запертой клетки мелькнуло подобье Лейли.

О, зачем твон стрелы меня пощадить не могли!

Одержим я, в живых я останусь едва ли, Менглн!

Ты луной восходила, одетая в звездный туман;

Образ твой — полнолунье, для множества образов — хан;

Красоту твою помнить мне жребий мучительный дан;

Средь гокленов, йомудов прославил я стройны и твои стан.

Для тебя мои руки цветы разбросали, Менгли!

И безумец, я нищий, сожгите меня, мотылька!

Что мне делать на свете? Как небо, Менгли далека.

Что мне райские рощи, когда я лишен цветника,

Без которого душу терзает такая тоска,

Что рыданий подобных в аду не слыхали, Менгли!

ВЛЮБЛЕННЫЙ СКИТАЛЕЦ

Соль желаний всенародных,

Боль мечтаний полюбил я.

Розу лунную в небесном

Океане полюбил я.

Соловей — и шум и ссоры

В Гулистане полюбил я;

Водоверть косы тяжелой,

Как в дурмане, полюбил я;

Степь меня околдовала;

Путь скитаний полюбил я.

Гнал меня жестокий жребий

Через реки и долины,

Предо мною промелькнули

Горы Мекки и Медины,

Я блуждал в садах Эдема,

Видел призрачные крины,

И меня заполонили,

Привели в страну кручины.

Что мне делать? Сто печалей,

Сто страданий полюбил я.

Я один. В песках пустыни

Потонул мой взгляд. О, горе!

Для чего ты стрелы мечешь?

Ранен твой Фархад. О, горе!

Ты мне сердце истерзала.

В жилах — желчь и яд. О, горе!

Ослепленные надежды

По ветру летят. О, горе!

Так — рыдая — уголь жаркий

Заклинаний полюбил я.

Что за море предо мною?

Что за дикие утесы?

Догорающее тело

Жалят огненные осы.

Кто ты: горлица? орлица?

Соловей среброголосый?

По семидесяти тысяч

Жалких пленных губят косы.

Киноварный шелк на тонком

Стройном стане полюбил я.