Клетка

Сержио. Спасибо.

Кристьяно обиделся. Они пьют кофе, пока Кьяра застилает свою кровать. Затем она идет к плите нагреть себе воды.

Сержио. (Кристьяно). Какой темперамент! (Показывает на Кьяру. Кристьяно никак не реагирует.) У нее есть голова на плечах!

Кьяра. Если бы была, меня бы здесь не было. (Они смотрят на нее с удивлением.)

Кристьяно (тихо). А где бы ты была?

Кьяра (загадочно). Далеко…

Сержио. Одна?

Кьяра (многозначительно улыбается). Разве тот, у кого есть голова на плечах, останется один?

Сержио допивает кофе. Встает, берет чашку Кристьяно, и несет их в раковину. Кристьяно возбужден и недоволен. Сержио что–то шепчет Кьяре, очевидно, какие–то комплименты.

Кьяра (польщена, с удовольствием). Спасибо. (Кристьяно это замечает, раздражается еще больше.)

Сержио (снова садится у клетки, после непродолжительной паузы). Нелла видела, что ты вчера читал.

Кристьяно. Я всегда читаю.

Сержио. Я говорю про газеты, которые я тебе давал.

Кристьяно. Так она теперь следит за мной? Где ты ее видел?

Сержио. Я уже говорил. На рынке. Торговля у них сегодня не очень хорошо идет. (Пауза.) Ты ничего не нашел в объявлениях?

Кристьяно. Объявления меня не интересуют. (С сарказмом.) А вот заголовки мне понравились! (Агрессивно.) Вы можете понять, что происходит? Или вы все так зачерствели, что не видите, куда мы катимся? Вчера ты сказал, что человек — «совершенное создание», и что это неправда, что мы живем по законам джунглей. (Читает заголовки из газет, лежащих на полу.) «Мэр Рима уличен в коррупции», «Епископ задержан на границе с золотом и драгоценностями», «Каждый четвертый полицейский — преступник», «Врач делал ненужные операции ради денег», «Умер от передозировки ЛСД», «Тридцать три человека убиты и четыреста арестованы при подавлении бунта», «Шесть тысяч детей умирают ежедневно от голода», «Врач изнасиловал четырехлетнюю». (Подчеркивает.) «Четыре года получила жена, нанесшая увечья мужу, который вел себя пассивно во время медового месяца». А послушайте это! (Поднимает одну газету.) «Тринадцатилетняя Мария Бучелли искалечена на фабрике. Ее волосы были затянуты станком, и девушка была скальпирована». И не так, как показывают в кино про индейцев! У нее были оторваны даже уши! Вот этот ваш мир, там, за дверью! Джунгли, кишащие дикими зверями. (Цитирует.) «Я, голубчик, не понимаю людей, и боюсь их. Мне страшно смотреть на мужиков, я не знаю, для каких таких высших целей они страдают, и для чего они живут». (Вяло, удрученно.) «Страх», том десятый…

Сержио. Я не скажу, что ты не прав. В общем, я с тобой могу согласиться. Много страха и страданий «там, за дверью», но и движение вперед, в лучшее будущее происходит там же, согласись! И мы должны быть благодарны тем, кто «там, за дверью», борется за это лучшее будущее для нас.

Кристьяно (не обращая внимания на слова Сержио). «С раннего утра до потемок гнут спины, болеют от непосильного труда, всю жизнь дрожат за голодных и больных детей, всю жизнь боятся смерти и болезней, всю жизнь лечатся, рано блекнут, рано старятся и умирают в грязи и в вони; их дети, подрастая, начинают ту же музыку, и так проходят сотни лет, и миллиарды людей живут хуже животных — только ради куска хлеба, испытывая постоянный страх…»

Кьяра в это время нагрела большой таз воды, садится и начинает мыть ноги на виду у Кристьяно, который не может оторвать от нее глаз. Он в напряжении.

Сержио. Да, мир Чехова всегда такой — трагический и полный отчаяния. (Заинтересован, куда так пристально смотрит Кристьяно, поворачивается и смотрит на ноги Кьяры.) Но время идет, все меняется. Человек учится преодолевать страдания, нищеты в мире становится все меньше.

Кристьяно (взгляд прикован к ногам Кьяры). «Точно такой же ветер дул и при Рюрике, и при Иване Грозном, и при Петре, и при них была точно такая же лютая бедность и голод».

Сержио (теряя терпение). Ну, ты даешь! Даже знаешь, кто такой Рюрик!

Кристьяно (все еще смотрит на Кьяру). В примечании указано, что это был норманнский князь, умерший в восемьсот семьдесят девятом году.

Сержио (саркастично). И примечания! Ты просто гений. Но что ты собираешься делать со всеми этими своими знаниями?

Кьяра. Если бы ты был поумнее, (Сержио оборачивается к Кьяре) ты бы ему ответил, что с того времени, когда жил Чехов, в его стране прошло уже лет сто. И каких лет!

Сержио тоже начинает любоваться ногами Кьяры. Кристьяно замечает его интерес и возмущен этим.

Сержио (становится очевидным восхищение, с которым он разглядывает ноги Кьяры). Да, слава Богу, мы и в Италии теперь имеем много такого… (Демонстративно восхищается женскими ножками.)

Кьяра (польщенная). Не такие они тупые, эти мужики. (Бросает шаловливый взгляд на Кристьяно.)

Кристьяно (пытается привлечь внимание Сержио). Порок живет в человеке. В нашей тоске, в чувстве беспомощности и бесполезности.

Сержио. Я нашел тебе работу. (Короткая пауза.)

Кьяра (вытирает ноги). Неужели? Какую работу?

Сержио (оборачивается к Кьяре). Интересную и несложную.

Кристьяно. Кто тебя просил?

Сержио. Я хочу тебе помочь, чтобы ты ощутил, что ты нужен кому–то.

Кьяра. И что за работа?

Сержио. В профсоюзной библиотеке. Замечательная работа для него.

Кьяра (с энтузиазмом). Чудесно! Я буду ходить туда каждый день! (Кристьяно.) А ты мне будешь советовать, какие книги читать!

Сержио. Точно! Поможешь людям советами насчет книг. Ты мог бы начать с лекций о Чехове.

Кристьяно. Они ничего не поймут! (Неловкое молчание.)

Сержио (терпеливо). Предположим, все они неграмотны. Но ты–то так много знаешь, почему бы тебе не поделиться с ними своими знаниями? У них есть уши, глаза, голова на плечах. Они бы стали лучше.

Кристьяно. Невозможно никого сделать лучше… Бесполезны все усилия, которые мы для этого делаем. Человеческая раса никогда не станет совершеннее. Любая, как говорил Чехов, «благотворительная оргия» пошла бы насмарку, была бы бесполезной. Люди отвергают истину, красоту и поэзию. А я отвергаю их.

Сержио (резко). Оставим в покое «благотворительность», которой от тебя никто и не требует. Зачем же тогда вообще все книги, школы, профессора? (Показывает на книги Кристьяно.)

Кристьяно. Ты когда–нибудь читал Чехова?

Сержио. Кое–что.

Кристьяно. «Кое–что» означает ничего, когда речь идет о книгах. Он слишком сложный писатель для вас.

Сержио (начинает терять терпение). Я бы его прочел, если бы он был в нашей библиотеке. А в магазине самое дешевое издание — пятнадцать тысяч. Это четверть моей зарплаты. Я не могу себе этого позволить.

Кристьяно. Тогда зачем говорить «кое–что»? Вы никогда не говорите правду. (Цитирует.) «Заняты все только тем, чтобы скрыть собственное невежество».

Сержио. Я прочел несколько его рассказов в журнале.

Кристьяно (пытаясь уронить его в глазах Кьяры). Каких? Если ты их читал, то должен помнить.

Сержио (напрягая память). «Устрицы»… (Вспоминая.) Мальчик просит милостыню. Он ничего не знал об устрицах, до тех пор, пока не увидел их в витрине. И вместо того, чтобы просить деньги, он просит устриц. Какие–то богатые мошенники ради собственного развлечения дают их ему столько, что он ими давится.

Кристьяно. И твои друзья поняли этот рассказ?

Сержио (со злобой). Естественно! Лучше, чем ты, который и пальцем не пошевелил ни разу, чтобы прокормить себя! (Сожалеет о сказанном.) Извини.