Избранные киносценарии 1949—1950 гг.

Аэродром в американской зоне.

По дорожке идет Джанет Шервуд в теплом пальто. Голова закутана платком.

Ее догоняет Хилл.

X и л л (на ходу). Я решил лично сдать вас под расписку командиру корабля.

Ш е р в у д. Вы очень любезны майор, но я не так уж тороплюсь.

Подходит к трапу грузового самолета.

X и л л. Меня не интересует, торопитесь вы или нет.

Шервуд, не останавливаясь, проходит мимо трапа под брюхом грузового самолета.

Хилл удивленно смотрит ей вслед и видит…

…За грузовым самолетом стоит большая четырехмоторная машина специального назначения.

У лесенки — группа военных, генерал Мак-Дермот и его жена.

Пораженный Хилл пытается понять, что происходит.

Мак-Дермот любезно помогает Шервуд войти в самолет.

Два солдата вносят в дверцы самолета упакованную раму и отдельно упакованную в прозрачный целлофан картину «Похищение Европы».

Ш е р в у д. О! «Похищение Европы»!

М а к-Д е р м о т. Позвоните Джону, он пришлет за моим подарком. (Усмехаясь.) Мне кажется, что мотив этой картины придется ему по сердцу.

Шервуд, остановившись в дверях воздушного корабля, сбрасывает пальто и платок на руки авиабоя.

Она оказывается в форме офицера «ФБР» (федерального бюро расследования) Соединенных Штатов Америки, на груди — ленточки американских, английских, французских, турецких орденов. Одевает форменную фуражку.

Ш е р в у д. Советую вам, генерал, не забывать, что за дисциплину наших офицеров в этой зоне оккупации отвечаете вы. Не забывайте, что наше положение в Европе гораздо серьезнее, чем вам кажется. Майор, подойдите сюда!

Хилл подходит к самолету.

Ш е р в у д. Вы болван, мистер Хилл, и плохой политик! Вам давно надо было понять, кому и зачем понадобился Шранк, понять, что это дело не вашей компетенции. Вам дорого обойдется ваша несообразительность и особенно ваша дружба с этим русским офицером. Кстати, я даже уважаю этого большевика Кузьмина. Он хороший дипломат и настоящий мужчина. А вы?! Но я позабочусь о том, чтобы из вас сделали стопроцентного американца! Мне жаль вас, мистер Хилл! Можете итти. Господь, благослови президента, Америку и нас.

Отвернувшись от Хилла, она отдает честь офицерам и военной походкой входит в самолет.

Слышен гул запускаемых моторов. Ветер от винтов самолета срывает с Хилла фуражку, треплет его волосы. Рев моторов отлетающего самолета как бы выражает смятение чувств, бушующих в его душе.

Башня ратуши. Звон курантов.

Плакаты с лозунгами: «День Первого мая — день смотра боевых сил демократии мира!», «Единство рабочего класса обеспечит мир во всем мире!»

Площадь. На трибуну входят руководители СЕПГ.

Куранты бьют два часа.

На трибуне появляется Дитрих.

Д и т р и х (выходя вперед). Граждане Альтенштадта! В этот час мы торжественно празднуем восстановление нашего города, восстановление жизни, восстановление единства всех прогрессивных сил, восстановление памятника великому ученому, поэту Генриху Гейне!

Дитрих дергает шнур.

С памятника падает брезент, открывая статую поэта. Гейне стоит, сжимая книгу в руке. На книге написано: «Германия».

Слышны восторженные крики толпы: «Хох! Хох! Хох!»

Оркестр играет отрывок из оперы «Фиделио» Бетховена. Дирижирует знакомый еще по регистрации счастливый дирижер.

На постаменте памятника золотые буквы, сияющие на солнце::

Площадь, заполненная массой народа.

Голос Дитриха дрожит от волнения.

Затихшая площадь молча слушает бургомистра.

Тихо играет оркестр музыку Бетховена.

Д и т р и х (продолжая). И мы будем укреплять честь нашего народа и его культуру.

Группа немцев, слушающих речь Дитриха, громко приветствует его.

На трибуне появляется старый Рилле:

— Я пользуюсь случаем, чтобы выразить русской администрации благодарность за то великодушие, с которым она разрешила нам нашу организационную самостоятельность и нашу политическую деятельность во всех областях; за то, что она терпеливо отнеслась к нашим собственным воззрениям. То же самое я должен сказать относительно коммунистической партии. Нет оснований сомневаться в нашем сотрудничестве, если оно основано на взаимном доверии…

Овации, гул аплодисментов. Крики:

— Браво!

— Спасибо России!

— Да здравствует Сталин!

— Спасибо майору Кузьмину!

— Хох! Хох! Хох!

Во время речи Рилле Энчмэн с видом искреннего доброжелателя подталкивает Кузьмина вперед, к краю трибуны, как бы желая выдвинуть его навстречу восторгу толпы.

Из толпы появляется подручный Фишера Эберт, он подбегает к трибуне и бросает камень.

Увидев летящий камень, Кузьмин инстинктивно отводит голову. Камень попадает в лицо Энчмэну, который вскрикивает от боли и испуга.

Егоркин хватает Эберта. Ему помогают советские бойцы и немцы.

Крики: «Безобразие! Держите его!»

Суматоха.

К у з ь м и н (поднимая камень). Спокойно! (Поворачивается к толпе.) Спокойствие!

Толпа на площади затихает, покорно повинуясь голосу Кузьмина.

К у з ь м и н (улыбаясь). Повидимому, этот «подарок» был адресован мне. Я весьма сожалею, что при этом пострадал наш уважаемый гость, господин американский журналист.

Энчмэн держится за пораненный глаз. На лице его огромный кровоподтек.

К у з ь м и н. Граждане, бросивший этот камень рассчитывал сорвать наш праздник, спровоцировать конфликт между немецким населением и советскими оккупационными властями. Но конфликта не будет! Конфликта между русскими и новой, демократической Германией не будет!

Восторг толпы. Новые овации.

К у з ь м и н (подходя к Энчмэну). Мистер Энчмэн, весьма сожалею о случившемся. Как американец вы, наверное, любите собирать сувениры! (Протягивает ему камень.) Разрешите преподнести его вам на память.

Э н ч м э н. Вы очень любезны, полковник, но я не люблю сувениров!

Машинально берет камень и бросает через плечо.

Камень летит через трибуну и падает на голову стоящему внизу Фишеру.

Вальтер с группой мальчиков взбирается на постамент по специально приготовленной лесенке.

Оркестр играет финал из «Фиделио» Бетховена.

Вальтер читает.

Группа слушающих. Среди них мать Вальтера — Эльза.

Американские журналисты записывают в блокноты.

Вальтер продолжает:

Дитрих со слезами на глазах слушает Вальтера. Толпа восторженно аплодирует.

Р и л л е (подымая руку). Граждане! (Аплодисменты стихают.) Будем бороться вместе за единую Германию!

Протягивает руку Курту. Крепкое рукопожатие.

Масса людей пожимают друг другу руки.

На здании ратуши символ СЕПГ — две слитые в рукопожатии руки.

Слышно, как хор студентов запевает революционную песню «Братья, к солнцу и свободе!»

Курт, взобравшись на памятник, дирижирует песней.

Дитрих подходит к Кузьмину.

Д и т р и х. Вы видите, вы видите, господин полковник!

К у з ь м и н. Мне хочется вас порадовать, господин Дитрих, именно в такую минуту.

Берет Дитриха под руку, подводит к своей машине.