Фингал

                Фннгаловой крови Тоскаров жаждет прах,

                Он на могилу ждет, и там ждет плач, ждет страх.

                И ждет конец его мучителен, ужасен.

                Оденов жрец со мной во мщении согласен.

                                   Колла

                Ужели, государь, во ярости твоей

                Ты от обычаев страны отступишь сей?

                Гостеприимства здесь законы суть священны.

                Хотя к нам враг приди, чрез три дни угощенный,

                Как в доме собственном спокоен должен быть.

                Обычай древний сей кто может преступить,

                В толиком же у нас позоре и презреньи,

                Как воин боязлив, бегущий во сраженьи.

                Гостеприимство ли, знак нравов простоты,

                Во гневе, государь, нарушить хочешь ты?

                Ужель не посвятишь трех дней на угощенье?

                Потом уж можешь ты свое исполнить мщенье.

                                   Старн

                Что, Колла, говоришь? чтобы три дни я ждал;

                Чтоб зрением врага еще три дни страдал;

                Чтоб, съединившись с ним, несчастная Моина

                Его бы привела в мой дом наместо сына?

                Ах, нет! моя вражда столь сильна, что едва

                Не изменяют мне мои к нему слова.

                Не отвечаю я, чтоб мог скрываться доле.

                Чрез три дни смерть его в моей не будет воле.

                Пущай винят меня народ и целый свет!

                Как мертв, без сына быв, мне нужды в оном нет.

                Надежда отомстить и муки зреть Фингала

                Одна жизнь Старнову доныне подкрепляла.

                Надеждой сей дышал, для мести только жил -

                И хочешь, чтоб я смерть Фингала отложил!

                Чтоб случай потерял для сохраненья славы!

                Померкни блеск венца и честь моей державы,

                Погибни вся страна, пущай погибну сам,

                Лишь бы мой враг погиб, пал мертв к моим ногам,

                Лишь на челе б его я зрел погаслу смелость,

                Глубоких язв болезнь и смерти цепенелость,

                И к радости моей чтобы услышать мог

                Из уст трепещущих тот тяжкий, томный вздох,

                За коим для него придет молчанье вечно.

                Но раздается шум... Фингал идет, конечно.

                Еще притворствовать, еще вражду таить,

                Лишь взором избирать то место, где разить,

                Чтоб каждый наш удар не проносился мимо...

                Для ярости моей притворство нестерпимо!

Старн, Фингал, Моина, Морна, Колла, первосвященник, жрецы, барды Фингаловы и

               Старновы, воины обоих царей, народ локлинский

                                   Фингал

                Доволен ли ты, Старн, покорностью моей?

                Во храме предстою по воле я твоей;

                Во храме, коего отцы мои чуждались,

                            (указывая на кумиры)

                И сим богам твоим по смерть не поклонялись.

                Но я и сих богов хочу теперь призвать;

                Познай чрез то, тебе как мыслю угождать

                И сколь желаю я, чтобы отец Моины,

                Раздора прежнего забыв меж нас причины,

                В преданности моей уверен ныне был;

                Чтоб к сердцу своему Фингалу путь открыл;

                Был мною навсегда утешен, успокоен,

                И сына именем я был им удостоен.

                                   Старн

                          (с притворною радостию)

                О ты, Комгалов сын! на старости моей

                Ко утешению моих последних дней,

                Когда осталась мне единая Моина,

                То как тебя в сей день мне не признать за сына?

                Не помышляю я о детях никогда,

                Чтоб о тебе, Фингал, не помышлял всегда.

                Ты думы моея давно уже предметом;

                Давно желает Старн явить пред целым светом

                Те чувствия, к тебе которые хранит,

                И прежний наш раздор как мною позабыт.

                                 (К жрецам)

                Служители богов, воспойте песнь священну

                Предвечному творцу, великому Одену.

                Пусть именем его верховный храма жрец

                Благословит союз сих искренних сердец.

                Ничто пред божеством цари с их властью мощной,

                Как огнь, носящийся над тундрой полунощной;

                Их блеск мечтателен, их замыслы, как дым,

                Стремящийся из горн и бурей разносим.

                Перед Фингалом я обет мой исполняю,

                Но подтверждения Одена ожидаю.

                                 Хор жрецов

                        Властитель неба и земли,

                        О ты! единый, вечный, сильный,

                          Источник благ обильный,

                        Воззванью нашему внемли.

                Светилами лазурь украсил ты небесну,

                   Чтобы свою премудрость доказать,

                И в знак щедрот любовь и красоту прелестну

                   Благоволил на землю ниспослать.

                        Соедини союзом нежным

                        Сию любезную чету

                        И мирных дней их долготу

                        Исполни счастьем безмятежным.

В продолжение пения юноши и девы локлинские составляют балет, приносят венцы

и  цепи  из  цветов, украшают Моину и Фингала и ведут их к жертвеннику перед

                               кумир Оденов.

                                   Фингал

                Оден! локлинцев бог, коль ныне в первый раз

                Ты каледонина во храме слышишь глас,

                Не удивись тому: ты божество Моины,

                Пред жертвенником ждет она своей судьбины.

                Хочу тебя призвать, хочу тебя почтить

                И, в пламенной любви клянясь ей верным быть,

                Сих клятв хочу иметь свидетелем Одена.

                Мне будь свидетелем и ты, племен Морвена,

                Отцов Фингаловых могуще божество!

                Ты, коего весь мир являет существо,

                Но смертные умом кого не постигают,

                Кого именовать уста мои не знают;

                Ты, исполняющий вселенную собой,

                И в храме чуждом сем обет услышишь мой.

                Когда Моинины любовью полны взгляды

                Не будут находить в глазах моих отрады,

                Когда не будут зреть в них страстного огня,

                Которым днесь горю, то накажи меня:

                Чтобы руки моей исчезла дивна сила,

                Котора страх врагам в сраженьях наносила,

                И твердость, мужество Фингаловой души,

                Как былие долин, во цвете иссуши;

                Чтоб, бесполезный царь, против любви бесчестен,

                Влачил я мрачну жизнь и умер безызвестен;

                Чтоб в песнях бардов я в потомстве не гремел,

                В дому моих отцов мой щит бы не висел,

                И меч, мой тщетный меч, притупленный и ржавый,

                Был в дебри выброшен, как меч царей без славы.