Человек из СССР
Человек из СССР читать книгу онлайн
Набоков был больше чем антисоветский писатель. С советской властью у него были даже не идейные, а эстетические разногласия. Он относился к коммунистическому режиму с брезгливостью и презрением и отказывал ему в каком бы то ни было праве наследования русской культуры. Набоков не питал иллюзий по поводу возрождения России. Россия для него завершилась, и все, что происходит после 1917 года, к ней не имеет никакого отношения. Дальше, говоря словами одного из персонажей романа «Подвиг», была лишь одна «блатная музыка». «Раньше всего, — говорит главный герой пьесы «Человек из СССР» бывшему помещику, решившему от эмигрантской тоски бежать в Советский Союз, — отучитесь говорить «Россия». Это называется иначе».
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Да. Вероятно, я сама виновата, что так вышло. Ну, до свидания.
Я, Ольга Павловна, преклоняюсь перед вами. Вы просто чудесный человек. Алеша не понимает.
Ах, Николай Карлович, ну, право, не будем больше об этом говорить… Я же не китайский язык, который можно понимать и не понимать. Поверьте, во мне никакой загадочности нет.
Я не хотел вас рассердить. Ольга Павловна. Вот я как-нибудь взбунтуюсь, тогда посмотрим… (Смеется.)Ох, как взбунтуюсь!..
Она уходит. Таубендорф возвращается к столу, садится. В зале — за сценой — гром аплодисментов.
Занавес
ДЕЙСТВИЕ IV
Передняя кинематографического ателье. Справа, вдоль сцены, та же серая стена, как и в предыдущем действии. Левее — широкий проход, заставленный кинематографическими декорациями, что напоминает одновременно и приемную фотографа, и балаганные будни, и пестрые углы футуриста. (Среди этих углов очень заметны три купола — один побольше, другие поменьше — охряные луковицы лубочного храма. Тут же валяется балалайка и наполовину развернутая карта России.) В этих декорациях неровные лазейки и просветы (видны в глубине очертанья огромных ламп-юпитеров). Все это напоминает зрителю разноцветную складную картину, небрежно и не до конца составленную. Когда поднимается занавес, на авансцене толпятся русские эмигранты, только что пришедшие на съемку. Среди них — Люля. Быстро и упруго протискивается на сцену через декорации, загромождающие проход, Помощник режиссера — рыжий, с брюшком, без пиджака и жилета, — и сразу начинает очень громко говорить.
Гримироваться, господа, гримироваться! Дамы налево, мужчины направо. Что ж это Марианны до сих пор нет. Сказано было в девять часов…
Сцена пустеет. Затем двое голубых рабочих проносят лестницу. Голос Помощника режиссера (уже за сценой): «Курт, Курт! Во ист Курт? Манн мусс…» [10] Голос теряется. Затем справа входят Марианна и Кузнецов.
(На ходу прижимает руки к вискам.)Это так возмутительно… Это так возмутительно с твоей стороны!..
…в жизни только одно бывает интересным: то, что можно предотвратить. Охота вам волноваться по поводу того, что неизбежно?
Оба остановились.
Ты, значит, своего решения не изменишь?
(Осматривается.)Забавное место… Я еще никогда не бывал в кинематографической мастерской. (Заглядывает за декорации.)Какие здоровенные лампы!..
Я, вероятно, до гроба тебя не пойму. Ты, значит, решил окончательно?
(Выбегает справа.)Да что же это вы, Марианночка! Так нельзя, так нельзя… Хуш [11]в уборную!
Да-да, я сейчас.
Не сейчас, а сию минуту. Курт! (Убегает.)
Ты все же подумай… Пока я буду переодеваться, ты подумай. Слышишь?
Эх, Марианна Сергеевна, какая вы, право…
Нет-нет, подожди меня здесь и подумай. (Уходит направо. Слева выбегает Помощник режиссера.)
Пожалуйста, идите гримироваться. Ведь сказано было!
Спокойно. Я посторонний.
Но тут посторонним нельзя. Есть правила.
Пустяки.
Если господин Мозер —
Друг детства.
Ну, тогда все хорошо. Извиняюсь.
Фольклор у вас того, густоватый. Это что, купола?
Да. Сегодня последняя съемка, сцена восстания. Мы очень спешим, так как к субботе фильм должен быть уже склеен. Пардон, я должен бежать. (Убегает.)
Пожалуйста, пожалуйста. (Прогуливается, поднимает и разворачивает огромную карту, на которой грубо изображена Россия. Улыбаясь, разглядывает ее. Входит справа Таубендорф. Из-под пальто видны смазные сапоги, в руках чемоданчик.)
А, ты уже здесь, Алеша. Как тебя впустили?
Очень было просто. Выдал себя за молочного брата какого-то Мозера. Тут Крым вышел совершенно правильным ромбом.
Россия… Да. Вероятно мои коллеги уже гримируются. Но это ничего. Тут всегда тянут… тянут… Алеша, я все исполнил, что ты приказал. Вернер уже уехал.
Ух, какая пылища! (Бросает карту в угол. Она сама скатывается. Хлопками сбивает с рук пыль.)
Алеша, когда ты устроишь и мне паспорт?
Погодя. Я хотел тебя видеть вот почему: в субботу я возвращаюсь в Россию. Недели через две приедет сюда Демидов. Я тебя попрошу… Тут, однако, не очень удобно беседовать.
Пройдем вон туда: там сзади есть пустая комната. Я заодно загримируюсь.
Э-ге! Ты в смазных сапогах…
Оба проходят налево. Через сцену пробегает Помощник режиссер а и юркает за декорации. Рабочие проносят расписные ширмы. Загримированные статисты (в русских рубахах) и статистки (в платочках) выходят справа и слева и постепенно скрываются за декорациями. Помощник режиссера выбегает опять, в руке — огромный рупор.
Господа, поторопитесь, поторопитесь! Все в ателье! Как только будут готовы Гарри и Марианна, мы начнем.
(В платочке.)Гарри давно уже готов. Он пьет пиво в кантине. [12] (Уходит с остальными.)
