Дуэль Пушкина с Дантесом-Геккерном

4) его же д’Аршиака к Пушкину от 27-го января:

«Я настаиваю еще теперь, о чем имел честь Вас просить вчера вечером. Необходимо, чтоб я переговорил со свидетелем, которого Вы изберете, и то в самое короткое время; до полудня я останусь в моей квартире, надеюсь до того часа принять особу, которую Вам угодно будет ко мне прислать.

Примите, милостивый государь,

уверенье моего отличнейшего уважения д ’Аршиак

С.-Петербург, среда 9 часов утра».

и 5) от него же, д’Аршиака, к Пушкину

от 27-го января:

«Оскорбив честь барона Егора Геккерна, Вы должны ему удовлетворением. Вам должно избрать себе свидетеля. Ни в каком случае нельзя Вам его доставить.

Готовый со своей стороны явиться на место, барон Егор Геккерн торопит Вас устроить все с Вашей стороны. Всякое замедление будет им принято за отказ должного удовлетворения и к намерению оглаской сего дела помешать его окончанию.

Необходимое до встречи свидание секундантов, будет, если Вы еще откажете, одно из условий барона Егора Геккерна. Вы мне вчера говорили и писали сего дня, что Вы их принимаете.

Примите, милостивый государь, уверение

моего совершенного уважения д’Аршиак».

Военно-судная комиссия по собрании всех изъясненных сведений в определении своем 13-го минувшего февраля заключила: привесть сие дело немедленно к окончанию. Определение это подписали все члены: как презус, так и асессоры, но производитель дела, аудитор лейб-гвардии Конного полка 13-го класса Маслов, не скрепивши его, на другой потом день подал в Военно-судную комиссию рапорт, в котором изъяснил следующее: что, хотя комиссия и заключила привесть дело к немедленному окончанию, но он, Маслов, по лежащей на нем обязанности, изложенной в воинских процессах 1 главы в пунктах 7 и 8, и, соображаясь с указом 1802 года августа 18-го с пунктом 15, по обстоятельствам настоящего дела считал бы неизлишним потребовать чрез с. – петербургского обер-полициймейстера установленным порядком от жены камер-юнкера Пушкина объяснение в том, и именно:

1) не известно ли ей, какие именно безымянные письма получил покойный муж ее, которые вынудили его написать 26-го января к нидерландскому посланнику барону Геккерну оскорбительное письмо, послужившее, как по делу видно, причиной к вызову подсудимым Геккереном его, Пушкина, на дуэль;

2) какие подсудимый Геккерн – он сам сознается – писал к ней, Пушкиной, письма или записки, кои покойный муж ее в письме к барону Геккерну от 26-го января называет дурачеством; где все сии бумаги ныне находятся, равно и то письмо, полученное Пушкиным от неизвестного еще в ноябре месяце, в котором виновником распри между подсудимым Геккерном и Пушкиным назван нидерландский посланник барон Геккерн и вследствие чего Пушкин еще прежде сего вызывал подсудимого Геккерна на дуэль, но оная не состоялась потому, что подсудимый Геккерн предложил жениться на его свояченице, а ее сестре;

и 3) как из письма умершего Пушкина видно, что посланник барон Геккерн, когда сын его, подсудимый Геккерн, по болезни оставался дома, говорил жене Пушкина, что сын его умирает от любви к ней, а после уже свадьбы Геккерна, как Пушкин 27-го января у виконта д’Аршиака в присутствии секунданта своего подполковника Данзаса объяснил, что они, Геккерны, дерзким обхождением с женой его при встречах в публике давали повод к усилению поносительного для чести их, Пушкиных, мнения, то посему он, аудитор Маслов, считал бы нужным о поведении г-д Геккернов в отношении обращения их с Пушкиной взять от нее также объяснение.

Но Военно-судная комиссия и по выслушании сего рапорта, в определении 14-го февраля изъясняя, что все, описанное аудитором, комиссия при слушании 13-го числа дела имела в виду и нашла дело довольно ясным, то, дабы без причины не оскорбить г-жу Пушкину требованием изложенных в рапорте аудитора Маслова объяснений, определила: приобщив упомянутый рапорт к делу, привесть оное к окончанию по точным словам прежде заключенного определения.

Подсудимые:

по спискам 1837 года

формулярным:

Поручик барон де Геккерн 25-ти лет, из воспитанников Французского королевства военного училища Сент-Сир; в российскую службу поступил корнетом в Кавалергардский ее величества полк 8-го февраля 1834 года, произведен в поручики 28-го января 1836-го года. В походах не бывал. За смотры, ученья и маневры удостоился в числе прочих получить высочайшие благоволения, объявленные в высочайших приказах в разное время: в 1834-м году 9, в 1835-го 12 ив 1836-м 15. По выборам дворянства не служил. В домовых отпусках не был. Выговоров не получал, в штрафах и под арестом не бывал. Женат на фрейлине двора ее императорского величества, дочери коллежского асессора Гончарова Екатерине Николаевой. К повышению чином и награждению знаком отличия беспорочной службы аттестовался достойным. Жалобам не подвергался. В слабом отправлении обязанностей по службе не замечен и неисправностей между подчиненными не допускал. Оглашаем или изобличаем в неприличном поведении не был.

Подполковник Данзас 37-ми лет, из дворян, сын генерал-майора. Из Императорского царскосельского лицея выпущен на службу в Инженерный корпус прапорщиком 7-го ноября 1817 года. В настоящем чине с 28-го января 1836 года. В походах и сражениях в персийских и турецких пределах находился; из коих в Персии: за оказанное при осаде и взятии крепости Capдар-Абасу отличие всемилостивейше награжден орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом; за такое ж отличие при осаде и взятии крепости Эривана всемилостивейше награжден чином штабс-капитана; а по окончании с Персией войны в числе прочих офицеров всемилостивейше награжден не в зачет годовым жалованьем по внутреннему положению и имеет за Персийскую войну серебряную медаль. В Турции при осаде крепости Браилова в сражении ранен ружейной пулей в левое плечо выше ключицы навылет, с раздроблением нижнего угла лопаточной кости и за оказанное при сем штурме отличие всемилостивейше награжден золотой полусаблей с надписью «За храбрость» и в числе прочих офицеров получил высочайшее благоволение; за оказанное при наведении понтонов под ружейным огнем через реку Камчик и взятии прибрежных укреплений отличие всемилостивейшее награжден чином капитана. По окончании Турецкой войны в числе прочих офицеров всемилостивейше награжден не в зачет годовым жалованьем по внутреннему положению; также и за сию войну имеет серебряную медаль. По ходатайству его императорского высочества генерал-инспектора по Инженерной части государь император по представлению Комитета, высочайше учрежденного в 18-й день августа 1814 года, признавшего по освидетельствованию Медицинского департамента его, Данзаса, посредственно-раненым, высочайше повелеть соизволил: производить ему сверх получаемого жалованья пансион по 600 рублей в год с 15-го ноября 1830 года; а 28-го марта 1835 года всемилостивейше пожалован ему за усердную службу подарок по положению. В штрафах по суду и без суда не был, холост, к повышению чином и к награждению знаком отличия беспорочной службы всегда аттестовался достойным. Отчетности, какие до него касались, представлял к срочному времени. Жалобам не подвергался и в виду начальства оных не было. Слабым в отправлении обязанностей службы не замечен и беспорядков или неисправностей между подчиненными не допускал. Оглашаем или изобличаем в неприличном поведении не был.

Кондуитным:

Поручик барон де Геккерн по службе усерден, способностей ума хороших, в нравственности аттестовался хорошим и в хозяйстве хорош.

Подполковник Данзас служил четыре кампании, по службе усерден, способностей ума весьма хороших, в нравственности отлично благороден и в хозяйстве весьма скромен.

СЕНТЕНЦИЯ

Комиссия военного суда находит следующее: что между камер-юнкером Пушкиным и поручиком бароном де Геккерном с давнего времени происходили семейные неприятности, так что еще в ноябре месяце прошлого года первый из них вызывал последнего на дуэль, которая, однако, не состоялась. Наконец, Пушкин 26-го января сего года послал к отцу подсудимого Геккерна, министру нидерландского двора барону Геккерну, письмо, наполненное поносительными и обидными словами. В письме сем Пушкин, описывая разные неприличные поступки против жены его подсудимого Геккерна, называл их низостью и ничтожностью, а самого министра Геккерна сводником своему сыну и руководителем его поведению. Министр нидерландский барон Геккерн, будучи оскорблен помещенными в сем письме выражениями, того ж числа написал от себя к Пушкину письмо с выражениями, показывающими прямую готовность к мщению, для исполнения коего избрал сына своего, подсудимого поручика барона Геккерна, который на том же сделал собственноручную одобрительную надпись. Письмо сие передано было Пушкину через находящегося при французском посольстве виконта д’Аршиака, который настоятельно требовал удовлетворения оскорбленной чести баронов Геккернов. По изъявленному на сие Пушкиным согласию назначена между ним и подсудимым Геккерном дуэль, в коей секундантами или посредниками избраны были со стороны Пушкина инженер-подполковник Данзас, а от Геккерна помянутый д’Аршиак, выехавший уже, как из дела видно, за границу. Дуэлисты и секунданты по условию 27-го января в 4 часа вечера прибыли на место назначения, лежащее по Выборгскому тракту, за комендантской дачей, в рощу. Между секундантами положено было стрелять на пистолетах в расстоянии 20 шагов, так, чтобы каждый имел право подойти к барьеру на пять шагов и стрелять по сопернику, не ожидая очереди. После сего секунданты, зарядив по паре пистолетов, отдали по одному из них противникам, которые по сделанному знаку тотчас начали сходиться. Первый выстрелил Геккерн и ранил Пушкина так, что сей упал, но, несмотря на сие, Пушкин, переменив пистолет, который засорился снегом, другим, в свою очередь, тоже произвел выстрел и ранил Геккерна, но неопасно. На сем поединок кончился, и как соперники, так и посредники их возвратились по домам, где Пушкин, как выше значится, от раны умер. Соображая все вышеизложенное, подтвержденное собственным признанием подсудимого поручика барона Геккерна, Военно-судная комиссия признает как его, Геккерна, так и камер-юнкера Пушкина виновными в произведении строжайше запрещенного законами поединка, а Геккерна и в причинении пистолетным выстрелом Пушкину раны, от коей он умер, приговорила: подсудимого поручика Геккерна за таковое преступное действие по силе 139-го артикула воинского Сухопутного устава и других под выпиской подведенных законов повесить; каковому наказанию подлежал бы и подсудимый камер-юнкер Пушкин, но как он уже умер, то суждение его за смертью прекратить; а подсудимого подполковника Данзаса, хотя он и объясняет комиссии, что при изъявлении согласия быть посредником при выше объясненном происшествии спрашивал секунданта с противной стороны д’Аршиака, не имеет ли средства к примирению ссорящихся миролюбно, который отозвался, что нет никаких, но как он поступил не по точной силе 142 воинского артикула и не донес заблаговременно начальству о предпринимаемом ими злом умысле и тем допустил совершиться дуэли и самому убийству, которое отклонить еще были способы, то его, Данзаса, по долгу верноподданного не исполнившего своей обязанности, по силе 140 воинского артикула повесить.