Дуэль Лермонтова и Мартынова

2-е. Секунданты эти, как из дела ясно видно, употребили все меры к примирению ссорющихся и, не успев в том, не дали знать о дуэли местному начальству из одного ложного понятия о честном слове, данном ими дуэлистам.

3-е. Спрошенные под присягою крепостные люди поручика Лермантова Илья и Ермолай Козловы, Иван Смирнов; майора Мартынова – Иван Вертюков показали: что они о дуэли прежде не знали, а известились о ней, когда корнет Глебов приехал с места произшествия в квартиру и приказал из них Илье Козлову и Ивану Вертюкову ехать за телом Лермантова. Во все же время соседственного квартирования Мартынова и Лермантова люди показывают, что они жили дружелюбно.

Из всех обстоятельств этого дела я признаю подсудимых: отставного майора Мартынова, титулярного советника князя Васильчикова и лейб-гвардии корнета Глебова виновными: первого – в убийстве на дуэли поручика Тенгинского пехотного полка Лермантова, а последних – в участвовании в том и не объявлении о дуэли местному начальству, вследствие чего, хотя на основании Свода военных постановлений части пятой устава военно-уголовного, книги 1-й статей 376, 395 и 398 все означенные подсудимые подлежат равному наказанию, именно: лишению прав состояния с отсылкою в каторжную работу, как и Комиссия военного суда приговорила, упустив только последнее: «отсылку в каторжную работу», чрез то, что не привела к делу всех приличных статей закона:

– но соображаясь с милосердием государя императора, милующего тяжких преступников, и на основании той же 1-й книги военно-уголовного устава статьи 113-й мнением моим полагаю, при определении наказания подсудимых для уменьшения оного принять в уважение следующее:

майора Мартынова, учинившего убийство, так как он вынужден был к дуэли самим Лермантовым чрез беспрестанные словесные обиды сего последнего, на которые Мартынов ответствовал благоразумным увещанием и терпением долгое время, пока, наконец, был доведен до крайности беспокоившим его Лермантовым; равным образом, принимая во внимание добровольное признание перед судом и прежнюю беспорочную службу его, Мартынова, начатую в гвардии, и отличие в экспедиции против горцев в 1837-м году, за которое он удостоен ордена Св. Анны 3 степени с бантом, – лишить его, Мартынова, чина, ордена и написать в солдаты до выслуги без лишения дворянского достоинства.

Секундантов корнета Глебова и князя Васильчикова – во внимание к молодости обоих, хорошей службе, усилию, с которым они старались помирить ссорящихся, а равно уважая чистое сознание их преступления своего пред судом и следствием; бытность в экспедиции против горцев в 1840-м году первого из них, корнета Глебова, и полученную им тогда тяжкую рану, вменив им в наказание содержание под арестом до предания суду, выдержать еще некоторое время в крепости с записанием штрафа сего в формулярные их списки. В прочем мнение это и участь подсудимых предаю на благоусмотрение высшего начальства.

Заключено

№ 21990

7 ноября 1841 года.

Генерал-адъютант Граббе

По военно-судному делу, произведенному над отставным майором Мартыновым, корнетом лейб-гвардии Конного полка Глебовым и служащим в Собственной его императорского величества канцелярии титулярным советником князем Васильчиковым, сужденными по высочайшему повелению не арестованными: первый – за убийство на дуэли поручика Навагинского пехотного полка Лермантова, а последние – за принятие на себя посредничества при этом поединке.

«19-го» ноября 1841-го года г. Тифлис.

Об отставном майоре Мартынове согласиться с мнением генерал-адъютанта Граббе; корнета Глебова и титулярного советника князя Васильчикова выдержать в крепости на гауптвахте один месяц и первого из них перевесть из гвардии в армию тем же чином. Головин.

ДОКЛАД

Отставной майор Мартынов и поручик Лермантов в июле месяце сего года, поссорившись между собою, условились кончить это поединком и потому, пригласив в секунданты Мартынов – корнета Глебова, а Лермантов – князя Васильчикова, 15-го июля в 6¹/₂ часов по полудни, выехали из Пятигорска [21] и, остановясь в четырех верстах от города у подошвы горы Машухи, Глебов и Васильчиков отмерили барьер в 15 шагов, поставили на концах его фуражки, отсчитали еще по десяти шагов в стороны и дали Мартынову и Лермантову заряженные пулями пистолеты. Условия поединка были: сходиться к барьеру по знаку одного из секундантов и стрелять по произволу на походе или на месте. Знак подал Глебов. Мартынов и Лермантов начали сходиться, и, приблизившись к барьеру, Мартынов выстрелил и ранил Лермантова в правый бок навылет, от чего он в то же время умер. После того тело Лермантова, по приказанию Глебова, перевезено было кучером Лермантова на его квартиру, а потом Глебов вечером объявил об этом поединке пятигорскому окружному начальнику полковнику Ильяшенкову. По медицинскому свидетельствованию, произведенному телу Лермантова, оказалось, что пистолетная пуля, попав в правый бок ниже последнего ребра при срастении ребра с хрящем, пробила правое и левое легкое и вышла между пятым и шестым ребрами левой стороны, от которой раны поручик Лермантов мгновенно на месте поединка умер.

Причиною поединка между Мартыновым и Лермантовым, как Мартынов при следствии и в военном суде показал, было то, что Лермантов с самого приезда в Пятигорск не пропускал ни одного случая сказать ему, Мартынову, что-нибудь неприятное: остроты, колкости, насмешки, одним словом, все, чем только можно досадить человеку, не касаясь его чести, и хотя он, Мартынов, показывал, что не намерен служить мишенью для его ума, а потом, недели за три до поединка, просил его оставить шутки, но Лер-мантов, отшучиваясь, предлагал ему, в свою очередь, смеяться над ним и, наконец, за два дня до поединка на вечере у генерал-майорши Верзилиной, привязываясь к каждому слову его, Мартынова, и на каждом шагу показывая явное желание ему досадить, вывел его из терпения и заставил решиться положить этому конец. При выходе из дому Верзилиной он, Мартынов, удержав Лермантова, просил его прекратить несносные его шутки и сказал, что если он еще раз вздумает выбрать его предметом своей остроты, то он заставит его перестать; но Лермантов, не дав ему кончить, повторил несколько раз, что ему не нравится тон этой проповеди, что он не может ему запретить говорить про него, что он захочет, и в довершение сказал: «Вместо пустых угроз ты гораздо бы лучше сделал, если б действовал; ты знаешь, что я от дуэлей никогда не отказываюсь, следовательно, ты никого этим не испугаешь». После такого объяснения он, Мартынов, сказав Лермантову что в таком случае пришлет к нему своего секунданта, послал за корнетом Глебовым, объявил ему, в чем дело, просил быть у него секундантом и, по получении от него согласия, сказал, чтобы он на другой день с рассветом отправился к Лермантову. При этом случае Глебов попробовал было уговаривать его, Мартынова; но он решительно объявил, что Глебов из слов самого Лермантова увидит, что в сущности не он, Мартынов, вызывает, а его вызывают, и что поэтому ему невозможно сделать первому шаг к примирению. После того, на другой день, он, Мартынов, требовал от Лермантова формального удовлетворения, причем Глебов и князь Ва-сильчиков всеми силами старались помирить их; но так как они не могли сказать ему, Мартынову, ничего от имени Лермантова, а только хотели уговорить его взять назад вызов, то он не мог на это согласиться и отвечал, что он уже сделал шаг за три недели пред тем, прося Лермантова оставить шутки, что Лермантов сам надоумил его, что нужно делать, и что совет его, данный ему накануне, есть не что иное как вызов. После еще нескольких попыток Глебов и князь Васильчиков убедились, что уговорить его, Мартынова, взять назад вызов – есть дело невозможное. Генерал-майорша Верзилина под присягою отозвалась, что неприятностей между Лермантовым и Мартыновым, бывшими у нее вечером 12-го июля, она не заметила. Крепостные люди Мартынова и Лермантова, четыре человека, показали под присягою, что Мартынов и Лермантов жили дружелюбно. Корнет Глебов и князь Васильчиков объяснили, что поводом дуэли между Мартыновым и Лермантовым точно были насмешки со стороны Лермантова на счет Мартынова, который, как говорил им, предупреждал несколько раз Лермантова; но не видя конца его насмешкам, объявил Лермантову, что он заставит его молчать, а Лерман-тов отвечал, что вместо угроз, которых он не боится, требовал бы удовлетворения. О старой вражде их Мартынов и Лермантов ничего им не говорили. Они употребили все усилия примирить ссорящихся, но Мартынов на все их убеждения говорил, что не может взять своего вызова, упираясь на слова Лермантова, который сам намекал ему о требовании удовлетворения. Уведомить начальство они не могли, потому что обязались словом дуэлистам не говорить никому о произшедшей ссоре.