Непереводимое в переводе

3. Одним из показателей «освоенности» чужой реа­лии в ПЯ может быть ее способность к репродукции. Примером может служить слово ковбой. Войдя в русский язык как существительное мужского рода первого скло­нения (по правилу — как существительные с окончанием на -и), оно, вместе с тем, образовало прилагательное ковбойский (например, «ковбойская рубашка») и су­ществительное ковбойка (в том же значении). Более интересным случаем является слово хиппи, когда слово само по себе недостаточно «обрусело» (осталось нескло-

Андреев    В. Д. Некоторые вопросы перевода на русский язык

болгарской художественной литературы. —ТКП, с. 141.

2-747                                                                                                                 ₂₅

няемым), но тем не менее дало целый ряд отпрысков-про­изводных; представим их цитатой из очерка В. Аксенова «Асфальтовая оранжерея»: «Хиппи кончаются. Между тем за прошедшее восьмилетие даже и у нас в сленге появились слова, производимые от этого странного сло­ва: «хиппую», «захипповал», «хиппово», «хиппари»..; ес­ли добавить к коллекции его же «старая хиппица» ¹и взятое из «Крокодила» прилагательное «хипповатый» («Гоша длинноволос и хипповат»), окажется, что от од­ной только этой реалии у нас образовался чуть ли не полный набор частей речи.

у

Заимствование реалий

Здесь мы коснемся лишь некоторых общих положе­ний, связанных преимущественно с местом чужих реалий в языке.

Говорить о заимствовании реалий можно только с точки зрения переводоведения, т. е. рассматривая их в плоскости пары языков. Между тем, распространенное мнение о том, что реалии представляют собой непременно заимствования, в известной мере противоречиво: заимст­вования уже являются элементами лексики данного язы­ка, следовательно, слово, однократно введенное в текст перевода (таких среди реалий немало), можно назвать заимствованием лишь условно: пока это только своеобразный неологизм или окказионализм. С другой стороны, при многократном повторении, когда реалия прижилась настолько, что ее включают в словари заим­ствующего языка, она может превратиться в заимство­ванное слово, утратив до некоторой степени статус реалии. (Подробнее об утрате реалией колорита см. гл. 7.)

О заимствовании реалий можно говорить еще в тех случаях, когда они получают, так сказать, международ­ное признание. Об этом мы упоминали, сравнивая реалии с терминами, но подробно рассмотрим этот парадоксаль­ный на первый взгляд вопрос ниже (см. гл. 5).

Любопытный пример заимствования представляет со­бой употребление русских, характерных, главным обра­зом, для жизни дореволюционной России, и советских реалий в иностранных языках (см. гл. 10).

¹ ЛГ, 1.1.1976. 26

Описывая путь проникновения русских слов в англий­ский язык, В. И. Фадеев пишет: «По возвращении в Анг­лию купцы и предприниматели в своих отчетах подроб­но рассказывали о впечатлениях от всего увиденного в России, часто употребляя в своих докладах русские сло­ва для'обозначения предметов и понятий русской жиз­ни Некоторые из них получили широкое распространение в английском языке». И далее автор приводит своеобраз­ную предметную классификацию этих слов: «Среди пер­вых заимствований — наименования, связанные с госу­дарственным устройством (царь, воевода, указ), обозна­чение мер веса, расстояния и денежных единиц (верста, аршин, пуд, рубль, копейка), названия предметов одеж­ды и продуктов питания (кафтан, квас, кумыс), а также и бытовые слова (самовар, тройка, дрожки) и др.» '. Не­трудно увидеть, что приведены одни лишь реалии, причем их «широкое распространение в английском языке» обус­ловлено отнюдь не появлением в английском быту их ре­ферентов, что и является одним из характерных различий между реалиями и терминами.

Реалии и культура речи

Это одна из тем, мимо которых не имеет права пройти ни один переводчик. Рассмотреть ее уместно именно здесь, когда мы говорим о заимствовании.

В борьбе за «чистоту языка» следует руководство­ваться общеизвестным высказыванием В. И. Ленина о вреде употребления «без надобности» иностранных слов и задаться прежде всего вопросом, необходимо языку данное иноязычное слово или нет. Одним словом, «право заимствования» обусловливается потребностью, о кото­рой, как считает К. Ф. Яковлев, «забывают почему-то иные теоретики.., безмерно усердствуя в заботах о все новых и новых «наслоениях» в нашем языке. Наслоение наслоению рознь, — продолжает автор. — Революция и коммунизм, алгебра и физика, космос и электроника — это одно, а босс и бизнес, шейк и твист, сервис и круиз — другое»². Как бы общие вопросы очищения языков от «иноязычной скверны» ни интересовали нас, они остают-

'Фадеев   В.  И.   Русские слова в английском   языке. — РР, 1969, ₂№ 3, с. 91—92.

Яковлев    К.   Ф.   Как мы портим русский язык.    М.: Молодая

гвардия, 1976, с. 52—53.

² *                                                                                                                                                                                 27

ся за пределами нашей темы, так что мы не будем всту­пать в полемику с данным автором. Да и не книга в це­лом, а более узкий вопрос, подсказанный приведенными примерами, заинтересовал нас своей тесной связью с про­блемой заимствованных реалий, и в частности, с вопросом о потребности в них или их ненужности. Здесь полезно будет заметить, что вопрос необходимости или ненужно­сти заимствованной лексики нашел свое отражение в спе­циальных терминах: нужные— в болгарском «заем-ки», в английском loan-words, в немецком Lehnworter, a ненужные, нежелательные — в болгарском «чужди-ци», в английском foreign words, в немецком Fremdwor-ter. Итак, любопытно для нас в этих примерах то, что все шесть нежелательных, по мысли автора, заимствований представляют собой реалии, причем не эпизодически или по недосмотру введенные в текст одного какого-нибудь перевода, а элементы русской лексики, зафиксирован­ные различными словарями русского языка: все шесть имеются в ОСРЯ, пять — в наиболее кратком из русских толковых словарей — Ож., три, в том числе и отсутствую­щее в Ож. слово босс, — в MAC (слов шейк и твист, по­явившихся после выхода MAC, искать в нем, разумеется, нельзя).

Разберем эти слова с точки зрения потребности в них. Первые четыре — босс, бизнес, шейк и твист — не имеют соответствий в русском языке за отсутствием обозначаемых ими предметов. Босс и бизнес — слова с ярким американским колоритом. Первое нельзя передать ни одним из приведенных в БАРС соответствий: босс — это не «хозяин» и не «предприниматель»; подчеркнутая экономическая и социальная характеристика не позволя­ет поставить между ними знака равенства. Шейк и твист тоже непереводимы: это новые (для того времени, когда они вошли в язык) понятия; назвать их сочиненными, ис­ходя из этимологии, словами тоже трудно («тряска» и «сучение» для танца и музыки как-то не годится); един­ственным путем оставалась транскрипция. Ведь точно таким же путем в русский язык вошли «вальс» и «танго»; быть может, в то время и против них возражали, но время показало, что слова эти нужные.

На то, что упомянутые слова не имеют эквивалентов в русской лексике, указывает и способ раскрытия их со­держания в Ож.: все они приведены с полными толкова­ниями, без синонимов, за исключением сервис, прирав­ниваемого к «обслуживанию». Приведем здесь мнение

28

Л П. Крысина об этом слове; сервис, пишет он, при исконном обслуживание относится к словам, ко­торые своим значением вносят «дополнительный семан­тический оттенок (или оттенки) в «поле» значений соот­ветствующей группы исконных слов (или одного сло­ва) » ¹, ^т- ^е- сервис имеет более узкое значение: отнюдь не каждое обслуживание назовешь «сервисом».