Русская проза рубежа ХХ–XXI веков: учебное пособие

Законами развития постмодернистской прозы можно объяснить и определенную живописность: «Единственный яблочный огрызок, уже почерневший, сиротливо лежал на тарелке. .Чьи-то пальчики лениво покрошили пирожное, отщипнули дольку мандарина, развернули и оставили недоеденной конфету с пьяной вишней внутри.» Очевиден и тщательно подобранный ряд определений: «единственный», «уже почерневший». Происходит усиление качественной характеристики.

Определенное стилистическое изящество не случайно, повествование отнесено ко второй половине XIX в., которая в бытовом сознании воспринимается как более спокойное время, когда дамы носили длинные платья, мужчины – котелки, а по улицам ездили главным образом в экипажах. Следовательно, подобные описания также помогают созданию временного колорита.

Соединение разных стилевых манер обусловливает появление реминисценций. Чаще других при чтении Л. Юзефовича, вводящего мистические описания, вспоминаются Ф. Достоевский, А. Белый и М. Булгаков: «Подполковник Фок и капитан Лунедин тоже исчезли, словно и не бывали, словно соткались из воздуха, из гнилого питерского тумана, да и развеялись призраки, нежить, которой, как в детстве учила матушка, на все вопросы нужно твердить одно: «Приходи вчера! "» Но чистая мистика все-таки Л. Юзефовичу чужда, и он выделяет ее приемом текст в тексте.

Своеобразно усиливая документальную основу, Л. Юзефович использует различные приемы, углубляющие сплетни, случаи.

Особую грань в творчестве Л. Юзефовича открывает роман «Казароза» (2002). В нем писатель как бы полемизирует со всеми остальными произведениями, показывает, что криминальный сюжет – вовсе не обязательный компонент детектива, особенно, если это детектив исторический. В ходе действия становится ясно, что Казароза – псевдоним певицы, реально существовавшей. Но в текстах Л. Юзефовича реальность и вымысел тесно переплетены.

Как отмечалось, 1920-е годы становятся своеобразным фоном, на котором авторы разворачивают действие. Перекличка десятилетий очевидна прежде всего по авангардным поискам автора. Чтобы подчеркнуть каноничность своего романа, Л. Юзефович-автор предпосылает ему оглавление с изысканными названиями глав. Но их перечень (при внимательном чтении) наводит на мысль о начале игры с читателем.

Создавая текстовое пространство, Л. Юзефович использует традиционные приемы, среди которых доминируют эпитеты: «Зеркало было несвежее, с трещиной, с мушиной пачкотней и облупившейся амальгамой». Такие приемы присущи и постмодернистской прозе. Можно также сказать, что Л. Юзефович тщательно изучил сокровищницу классического детектива и отобрал из нее то, что соответствует менталитету современного читателя.

Подведем некоторые итоги. Современный детектив развивается по нескольким направлениям: в нем используются схемы и исторического повествования, и политического боевика, и публицистического памфлета, и плутовского романа, и любовной истории. В зависимости от структуры и содержания можно выделить крутой «экшн» (от английского act – «действие»), подобие «дамского романа» (произведения Д. Донцовой), «милицейский», или «полицейский» детективы.

Отнесение ряда современных произведений к детективам во многом носит условный характер, оно подчеркивает приверженность авторов к традиционной форме конструирования и развертывания сюжета: от совершенного преступления к его постепенному расследованию и объяснению. Путь может оказаться тернистым, осложняться ложной интригой. Иногда, как в прозе Л. Юзефовича или М. Юденич, детективная интрига служит лишь оболочкой для авторских рассуждений и поддерживает интерес читателя, стремящегося разгадать загадку, которую предлагает романист.

Использование детективной интриги практикуется в разных формах, наиболее часто в фантастике, где поиски иных миров требуют нетривиальных решений. Можно проследить переклички с такой разновидностью фантастики, как киберфантастика. И в фантастической, и в детективной моделях авторы нередко используют сходные технические решения, предельно насыщая повествование описаниями дистанционного слежения, вживленных микрочипов, мощнейшей копировальной техники.

Вместе с тем детектив в основном остается принадлежностью массовой литературы, для которой свойственны клишированность сюжета и героев, стилевой универсализм. Возможно, данным фактором объясняется насыщение бытовыми подробностями. Эта черта присуща в основном современной «женской прозе», а также «ироническому детективу». Не случайно по подсчетам немецких критиков, которые они провели перед первым представлением России как центральной страны – участницы Франкфуртской книжной ярмарки в 2003 г., в Германии наибольшей популярностью пользуется русский женский детектив (первое место по переводам заняла П. Дашкова).

Тенденции развития современной «женской» прозы

Публикация в конце 80-х годов большого количества произведений, написанных женщинами, привела к появлению термина «женская» проза. В настоящее время форма «дамского романа» и сама «женская» проза выделяются как устойчивый феномен отечественной литературы, проводятся дискуссии, собираются конференции, выходят специальные исследования (некоторые из них отмечены в библиографии) [39]. Явление исследуется на разных уровнях, его изучают филологи, историки и социологи.

В 90-е годы ХХ в. такие романы с ярко выраженной ориентацией на определенного читателя создает Д. Еникеева, психолог по своей основной специальности. Она тщательно работает над структурой текста, выстраивает ее на незамысловатой традиционной интриге. Нередко в основе ее книг лежит диалогическая структура, в которой фиксируется обыденный разговор. Особой художественной ценности подобные произведения не представляют, но они все же привлекают определенную группу читателей. Сама писательница признается, что это «научпоп в художественном выражении. Это советы в скрытой форме».