Приключения слов

Приключения слов

НЕ СТОИТ ОБИЖАТЬСЯ ЗА НАШ ЯЗЫК

Первое издание этой книги состоялось в 1931 году. Имеет ли это значение? Имеет. Мы обнаруживаем, что по прошествии многих лет нам интересны темы, которые обсуждает автор, и нас привлекает манера, в которой эти темы излагаются, – это рассказ, доступный пониманию нормального читателя, это стиль, не замусоренный новомодными словечками-терминами, которые вроде как поднимают обсуждение языковых вопросов на серьезный научный уровень: современные филологи как будто отгораживаются от тех, кто не посвящен в «проблемы лингвистики». Им не приходит в голову, что они сильно отгородились и от изучаемого предмета, а именно от русского языка.

Борис Васильевич Казанский рассказывает нам, что когда-то краской называли только красный краситель, а теперь слово краска используется по отношению к любому красящему веществу, хоть синему, хоть черному или белому. А чернила были только черными: на это указывает сам корень слова. Мы и сами могли бы догадаться об этом, но как-то не догадывались. Точнее, в большинстве своем, мы просто не задумываемся, как появились слова, как они развивались, как менялось подчас их значение, почему одни слова ушли из языка, а другие вошли в него...

Кстати, о том, что входит, точнее, врывается: на наших глазах английский офис активно вытесняет и в каких-то случаях полностью вытеснил русскую контору. А почему? Чем наша контора хуже? И для чего вводить иноязычные салон, маркет, бутик, когда есть русские магазин и базар? Дошло то того, что в программе телепередач только кириллица убеждает нас, что мы в России, а далее – засилье иностранных словес: ток-шоу, дог-шоу, триллер, реалити шоу, хит-парад...

Может быть, нам перейти на латиницу?

Трезвые головы охлаждают наш патриотический жар: не надо драматизировать, и не надо преувеличивать: в той же телепрограмме все-таки преобладает русский язык.

А люди знающие подскажут: контора, магазин и базар тоже не коренные русские слова, они в свое время были заимствованы из других языков.

Но разве это нормально? – все же хочется возопить – когда в рекламе расхваливаются леди-спид-стик и крим-фор-мен! Куда уж дальше...

Стоит ли в связи с животрепещущей, злободневной и сиюминутной дискуссией сдувать пыль с книги, которая была написана семьдесят лет назад, когда в помине не было офисов и особенно леди-спид-стиков, и когда любое высказывание делалось с оглядкой на строжайшую сталинскую цензуру? Автор однозначно должен был ратовать за чистоту исконного русского языка и клеймить любую иностранщину...

Но послушаем, что пишет автор – в том самом «сталинском» 1931 году:

«Русский язык на две трети полон заимствований, да и из оставшейся трети значительная часть слов не имеет прав на русское происхождение».

Мы можем обидеться: нас хотят лишить родных исконно-посконных корней... Но языковед Казанский считает, что обижаться не следует:

«И немецкий, и французский, и английский языки столь же пестры по составу своего словаря. И в этом нет ровно ничего обидного для самолюбия».

В своих рассуждениях автор опирается на античную и русскую литературу, фольклор и библию, не считая нужным обезопасить себя цитатами из классиков ленинизма-сталинизма, он позволяет себе назвать коммунистическую революцию октябрьским переворотом... Но для нас сейчас важна не политическая смелость автора, а то, что он интересный писатель и рассказчик, который обращается не к узкому кругу «специалистов», а ко всем нам – людям, говорящим на русском языке.

В первом издании все иностранные слова написаны русскими буквами, и мы взяли на себя смелость воспроизвести большинство из них в оригинале. Кроме этого, даны сноски с нашими пояснениями, ссылками и замечаниями.

К. Васильев

ГЛАВА 1

СЛОВА И ВЕЩИ

Почему и каким образом

Почему вещи называются так, а не как-нибудь иначе? Этот вопрос не сразу приходит в голову. А если и придет, то не всякий на него ответит. Как-то в Швейцарии устроили опрос детей одного детского сада именно для того, чтобы выяснить, как они понимают, что такое слова.

– Откуда взялось название солнца? – спрашивали детей.

– Солнце сделало само себе название и называется так, – отвечает мальчик семи лет.

– Бог сделал это название, когда сделал солнце. Чтобы люди знали, что это такое, – говорит девочка того же возраста.

– Солнце было названо солнцем одним человеком, а потом уже каждый знал, – говорит мальчик постарше. – Это был ученый.

– Как же люди узнали название солнца?

– Потому что увидели его, – сказал мальчик.

– Потому что Бог сказал Ною, а тот сказал уже всем, – было мнение одной девочки.

– Потому что солнце на небе, потому что оно светит, круглое, и желтое, и теплое. И тогда люди сказали, что это солнце, и это было солнце, – сказал старший мальчик.

– А если бы солнце называлось луной, а луна солнцем, была бы разница?

– Это невозможно! – воскликнул мальчик. – Потому что луна должна быть луной, а не солнцем, а солнце – солнцем.

– Бог пожалуй мог бы это сделать, – неуверенно сказала девочка. – Но это было бы неправильно, потому что это разные вещи. Солнце греет, а луна только светит, и притом ночью, а не днем.

– Это нельзя, – возразил мальчик постарше. – Люди назвали солнце самым подходящим словом. Это слово яркое, сильное, веселое, а слово луна – бледное, тихое.

Из этих и других мнений, подобных тем, которые высказали дети при опросе, видно, что для детей до 9-10 лет слово и предмет, который оно обозначает, так тесно связаны, что, когда дети говорят о словах, они на самом деле говорят больше о самих предметах. Только детей постарше, и то не сразу, удавалось наконец убедить, что не слово солнце желтое, яркое и горячее, а само солнце.

Наши дети конечно развитее в этом отношении, потому что им не забивали головы рассказами о том, что все вокруг создано Богом. Бог не стоит между ними и миром как хозяин мастерской, из которой они получают все вещи готовыми. Но и для них трудно ответить на вопрос, почему вещи называются так, а не как-нибудь иначе. Потому что для этого надо знать, каким образом и откуда появилась вещь, для чего была первоначально сделана и какое имела дальнейшее применение. А для этого надо быть очень знающим человеком. Догадаться самому можно только в самых простых случаях.

Качалка называется так, потому что в ней можно качаться, свечка – потому что она светит, а крыша – потому что она покрывает здание. Но уже труднее догадаться, что узел происходит от глагола вязать, венок от вить, масло от мазать.

И потом одной догадки мало. Нужно еще объяснить, почему. Мы знаем, что узлы вяжутся и венки вьются. Но со словом масло дело обстоит сложнее. Почему масло в сущности, то есть первоначально, значит мазь? Потому что его изначально намазывали на хлеб, чтобы сделать бутерброд? Да, если бы слово масло создавалось теперь, то мы могли бы думать: масло получило свой смысл от намазывания бутербродов. Но это слово создавалось очень давно, несколько сотен лет тому назад, когда не только бутербродов не делали, но и вообще масла не ели.

Напротив, масло применялось тогда для цели, которая теперь нам не приходит в голову. Подобно многим древним и примитивным народностям пастушеской культуры, древние славяне имели обыкновение натирать маслом тело; до сих пор натираются жиром эскимосы, самоеды, негры; древние греки и римляне натирались растительными маслами. Отчасти это заменяло славянам употребление мыла, которого они не знали, отчасти служило смягчению кожи, предохраняло от зноя и холода, а также от вшей и блох. Только зная эти условия жизни наших предков, можно с уверенностью выводись масло из мазать и по-настоящему понять, почему это случилось.